Перед праздниками, когда население носится по магазинам в поисках подарков, около метро продают елки, а мамы шьют детям костюмы зайцев и снежинок, совсем не хочется думать о мрачной стороне нашей общественной жизни. Колонии, изоляторы временного содержания, суды, милиционеры... Как вспомнишь все это — сразу приходит на ум про “от сумы да от тюрьмы”, и настроение резко портится.
8 декабря президент подписал законы, изменяющие правила игры на уголовно-правоохранительно-тюремном фронте. “МК” уже писал об этом. На прошлой неделе они вступили в силу. Нелишне ознакомиться хотя бы с некоторыми новшествами. Ведь за решеткой в России пребывает почти каждый 10-й гражданин, и все они чьи-то родственники или знакомые.
Оценить масштаб случившегося мы попросили законодателя, депутата Госдумы третьего созыва Александра Баранникова, главу Московской адвокатской палаты Генри Резника, руководителя общественного центра “Антипроизвол”, адвоката Сергея Замошкина и правозащитника, члена Комиссии по правам человека при президенте Валерия Борщева.
Внесение изменений и дополнений в закон “О милиции” и Административный кодекс.
Было: Статья 11 закона “О милиции” позволяла требовать у граждан паспорт, “если имеются достаточные основания подозревать их в совершении преступления или административного правонарушения”. А Административный кодекс предусматривал ответственность (и наказание в виде штрафа) за “проживание или пребывание” без регистрации. Значит, требовать паспорт можно было везде, где гражданин в данный момент “пребывает”, то есть где угодно и у кого угодно.
Стало: Проверять паспорт можно, если имеются достаточные основания подозревать граждан в совершении преступления, полагать, что они находятся в розыске, или если имеется повод к возбуждению в отношении их дела об административном правонарушении. В Административный кодекс внесено уточнение: правонарушением теперь считается “проживание и пребывание по месту жительства” без паспорта и регистрации.
Было: Если есть данные о грозящем уголовной или административной ответственностью нарушении, статья 11 закона “О милиции” позволяла беспрепятственно входить в помещения, занимаемые организациями разных форм собственности, склады и подсобки, осматривать их, изымать документы, образцы сырья и продукции, опечатывать кассы и помещения. Милиция могла потребовать проведения проверок и сама проводить их, а до устранения допущенных нарушений закрывать магазины, палатки и прочие торговые точки. Присутствие хозяина при обыске не обязательно: достаточно его представителей или представителей органов местной власти.
Стало: Устраивать такие “маски-шоу” можно лишь в том случае, если есть данные о совершенном или готовящемся уголовном преступлении или уже совершенном административном нарушении (подозрения недостаточно). Необходимо “мотивированное постановление начальника ОВД или его заместителя”. Обыски можно проводить только в присутствии двух понятых, а предпринимателю или его представителю должны вручаться копии постановления об обыске, протоколов обыска и описей изъятого. Изымать документы можно на срок не более 7 суток. В случае, если без этих документов работа предприятия невозможна, — на срок не больше 2 суток. Изымать образцы продукции и сырья можно только с обязательным составлением протокола. Опечатывать кассы и помещения разрешено на срок не более 7 суток, а если после опечатки деятельность организации невозможна — на срок не более 2 суток.
Ну и что нам с этого?
Александр Баранников: — “Повод к возбуждению дела об административном правонарушении” — это не простое подозрение, а нечто более конкретное. Например, заявление гражданки, сообщившей, что ее соседи “живут без регистрации”. Поводом может быть и непосредственный факт обнаружения правонарушения: скажем, если милиционер видит, как гражданин распивает спиртные напитки в неустановленном месте. Новая формулировка сужает возможности милиции произвольно проверять документы у всех подряд.
Но, с другой стороны, мы не можем вообще запретить милиции проверять документы. А изменить правоприменительную практику могут только сами граждане, если не будут совать 50 рублей милиционеру, чтобы отпустил, а возьмут в околотке протокол, в котором будет написано, что их остановили, потому что они похожи на гражданина Басаева. И потом пойдут с этим протоколом в суд и оспорят действия милиции... Конечно, с судами проблемы, но другого пути бороться с произволом нет.
Что касается организаций, то сегодня любой милиционер может открыть дверь в любое предприятие и сказать: “Здрасьте! Нам кажется, что у вас что-то не в порядке”. То, что теперь милиционеры обязаны будут выдавать документы о всех своих действиях, ограничит их желание к произволу и позволит юридическим лицам отстаивать свои права.
Сергей Замошкин: — Некоторые изменения в закон “О милиции”, по существу, расширяют полномочия милиции. Проверять документы можно теперь у любых лиц, если “имеется повод к возбуждению в отношении них дела об административном правонарушении”, а административных правонарушений, как известно, видимо-невидимо. Другие изменения, напротив, ограничивают сферу деятельности милиции. Например, можно будет проверять наличие только тех лицензий и разрешений, контроль за которыми возложен законом именно на милицию. Существенные ограничения введены в деятельность милиции при проверках в экономической сфере.
Внесение изменений и дополнений в Закон “О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений”.
Было: В УПК уже есть норма, которая не требует от защитника специального разрешения на проход в СИЗО.
Полный запрет на телефонные разговоры.
Бесплатно выдавались только постельные принадлежности, посуда, столовые приборы и мыло.
Во многих СИЗО — принудительное прослушивание радио с 6 утра до 10 вечера.
Врач со стороны, не из тюремной больницы, мог быть приглашен лишь в случае получения постояльцем СИЗО телесных повреждений — для проведения экспертизы. Администрация может принять, а может и не принять “с воли” лекарства для сидящих в СИЗО.
Стало: В законе, определяющем условия содержания в СИЗО, решили прописать: истребование у адвоката других документов, кроме удостоверения адвоката и ордера, запрещено.
Телефон — “при наличии технических возможностей”, за деньги, “под контролем администрации с разрешения следователя или суда”.
Бесплатно будут выдавать и туалетную бумагу, а если у сидельца нет денег, должны бесплатно выдать мыло, зубную щетку, пасту или порошок, одноразовые бритвы для мужчин или средства личной гигиены для женщин.
По заявлению подозреваемых и обвиняемых радиовещание в камере может быть приостановлено.
Можно позвать врача со стороны и при обострении болезни. Администрация обязана принимать лекарства для обитателей СИЗО “с воли”.
Адвокатам станет легче работать в СИЗО?
Генри Резник: — Насчет допуска адвокатов в СИЗО уже есть постановление КС и указание Минюста на его основе. Они не выполняются. По-прежнему для прохода в изолятор требуется — они называют это не “разрешение”, а “информация” — от следователя об участии адвоката в деле. В результате адвокат, который заключил соглашение, у которого имеется ордер, как правило, не может получить доступ к своему подзащитному на протяжении первых двух суток в СИЗО. А в эти первые двое суток все и решается — лишенные помощи адвоката, подозреваемые очень часто становятся беззащитными перед превосходящими силами обвинителей. А адвоката нет, потому что следователя не доискаться.
Сейчас вроде не оставлено никакой возможности для того, чтобы требовать другие документы, кроме ордера и соглашения. Но практика показывает, что если есть желание обойти закон, никакие самые грозные формулировки не становятся серьезным препятствием.
Сергей Замошкин: — И в предыдущей редакции закон был не так уж плох, но многие его требования просто игнорировались администрациями следственных изоляторов. Теперь так точно и детально описываются права арестованных и их защитников, что, кажется, спорных ситуаций быть уже не может. Но и этого, оказывается, мало: в некоторых СИЗО и после вступления в силу закона от 8 декабря заявляют, что пока не будет изменена ведомственная инструкция Минюста, все останется по-прежнему.
Внесение изменений и дополнений в Уголовно-исполнительный кодекс.
Было: Осужденные имеют право на свидания с адвокатами.
Жесткие лимиты на телефонные переговоры, в зависимости от режима колонии, — от 4 до 8 в год. Оплата — за счет собственных средств заключенного. Запрет на переговоры с родственником, который отбывает наказание в другой колонии. Начальство обязано прослушивать переговоры заключенных по телефону.
В законе нет ничего о том, какие средства гигиены должны выдаваться осужденному.
Посылать переводы на счета осужденных с воли нельзя.
Для женщин, как и для мужчин, существуют колонии общего и строгого режима.
Стало: У заключенных появляется право получить свидание с адвокатом наедине, и их нельзя слушать.
Телефонные переговоры — без ограничений (разве что у администрации колонии нет технических возможностей). Длительность каждого разговора не более 15 минут, оплата — за счет собственных средств или средств близких. В исключительных случаях осужденный сможет переговорить с родственником, отбывающим наказание в другом учреждении. Слушать, о чем болтают заключенные, не обязательно.
Бесплатно выдаются мыло, зубная щетка, паста или порошок, туалетная бумага, одноразовые бритвы для мужчин и средства личной гигиены для женщин. Если есть деньги на счете осужденного — вычтут, если денег нет — получит бесплатно. Бесплатно средства гигиены выдаются беременным женщинам и больным.
Можно посылать переводы на счет осужденного с воли.
Женских колоний строгого режима не будет.
Это действительно шаг к цивилизации?
Генри Резник: — Право получить свидание с адвокатом вне пределов слышимости и применения технических средств — всего лишь приведение нашего законодательства в соответствие с международными нормами. Должен сказать, что и сейчас в законе об адвокатуре и адвокатской деятельности говорится об адвокатской тайне, но подавляющее большинство адвокатов уверены тем не менее, что их разговоры с подзащитными прослушивают.
Валерий Борщев: — Минюст и ГУИН тесно контактируют с европейскими странами, изучают их опыт, и наконец-то это сказалось. В Англии, например, в тюрьмах на каждом этаже стоят телефоны, любой может подходить и звонить. Разумеется, какие-то разговоры прослушиваются, но звонить можно всем.
Стыд и позор, что в наших тюрьмах женщины не получали средства личной гигиены! Правозащитники много об этом говорили, некоторые начальники колоний сами, на свой страх и риск пытались исправить этот вопиющий недостаток. Наконец-то появилась строка в законе... Что касается женских колоний строгого режима — это противоестественно. Женщине вообще сидеть тяжелее, чем мужчине, лагерные отношения сильнее деформируют ее психику. И чем строже режим, тем больше эта деформация...
Внесение изменений и дополнений в Уголовный кодекс.
Было: Статья 228 Уголовного кодекса называлась “Незаконные изготовление, приобретение, хранение, перевозка, пересылка либо сбыт наркотических средств или психотропных веществ”. За все это, без сбыта, — лишение свободы до 3 лет, альтернативы нет. За продажу наркотиков — от 3 до 7 лет тюрьмы с конфискацией или без нее. Максимальное наказание — от 7 до 15 лет лишения свободы с обязательной конфискацией имущества (за сбыт в особо крупных размерах и организованной группой). Что считать крупным, а что — особо крупным размером, в УК не уточнялось.
Стало: Статья 228 УК будет карать за “незаконные приобретение, хранение, перевозку, изготовление, переработку наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов”. В качестве альтернативы тюрьме за все это “в крупном размере” появляется штраф до 40 тысяч рублей или в размере дохода до 3 месяцев, исправительные работы до 2 лет или лишение свободы до 3 лет. В “особо крупном” — только тюрьма от 3 до 10 лет в сочетании со штрафом до 500 тысяч рублей или в размере дохода до 3 лет или без него. Если обнаружено наркотиков в размере, в 10 и более раз превышающем разовую дозу потребления, — это “крупный размер”; если доза превышена в 50 и более раз — “особо крупный”. Средние размеры доз установит правительство своим постановлением, поэтому введение в действие “наркотических” статей УК откладывается на три месяца.
Новая статья 228 (1) — “Незаконное производство, сбыт или пересылка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов” — для организаторов наркобизнеса, продавцов и производителей зелья. Здесь никакой альтернативы тюрьме нет, а наказания ужесточаются. От 4 до 8 лет лишения свободы — самое мягкое. За сбыт или производство наркотиков в особо крупном размере, организованной группой, с использованием служебного положения, в отношении лица младше 14 лет грозит от 8 до 20 лет тюрьмы плюс возможный крупный штраф (до 1 млн. рублей или в размере дохода до 5 лет).
Разумно ли за наркоту всего лишь брать штраф?
Александр Баранников: — УК стал либеральнее по отношению к тем, кто потребляет наркотики и потому их хранит (можно отделаться штрафом), и жестче к тем, кто их производит и продает. Сейчас по статье 228 отбывает наказание каждый 10-й заключенный — около 100 тысяч человек. Из них 75% сидят за хранение наркотических средств в “крупном размере”. Так как в УК не было определения, что считать крупным размером, а что — особо крупным, суды руководствуются сводной таблицей, которая утверждена экспертным советом и официальным документом не является. “Крупным размером” здесь считается количество героина, превышающее одну тысячную грамма. Для сравнения: средняя разовая доза потребления героина — полграмма. Значит, след наркотика на шприце — уже “крупный размер”... И хотя комментарии к УК пишут, что суды не должны слепо руководствоваться таблицей, а каждое дело рассматривать индивидуально, практика показывает, что к особо крупному и крупному размеру приравниваются мизерные дозы наркотиков. Причем за хранение грамма наркотиков граждане получали такой же срок, как и за хранение килограмма.
Было: Статья 240 Уголовного кодекса считала преступлением вовлечение в занятие проституцией с помощью насилия, запугивания, шантажа, обмана или уничтожения имущества. Самое тяжелое наказание (если преступление совершено группой) — штраф от 700 до 1000 МРОТ, или в размере дохода от 7 месяцев до 1 года, или тюрьма от 3 до 6 лет.
Статья 241 УК карала за “организацию или содержание притонов для занятия проституцией”. Штраф — от 700 до 1 тыс. МРОТ или тюрьма до 5 лет.
Стало: В статье 240 преступлением считается и “просто” вовлечение в занятие проституцией или принуждение к занятию ею (штраф до 200 тыс. рублей, ограничение свободы до 3 лет или лишение свободы до 3 лет). Если все это связано с насилием — тюрьма до 6 лет без вариантов. То же самое — за “перемещение через границу или незаконное удержание за границей” в целях занятия проституцией. Если речь идет о несовершеннолетнем — тюрьма от 3 до 8 лет.
Статья 241 теперь карает за организацию занятия проституцией вообще, а также содержание притонов для занятия проституцией: штраф от 100 тыс. до 500 тыс. рублей, или ограничение свободы до 5 лет, или тюрьма до 5 лет. То же самое наказание грозит тем, кто “систематически предоставляет помещения для занятий проституцией”. Если все это связано с угрозой насилия или его применением, а также касается несовершеннолетних — тюрьма до 6 лет без вариантов. Если речь идет о ребенке до 14 лет — от 3 до 10 лет тюрьмы.
Неужели посадят и уличных сутенеров?
Александр Баранников: — Уголовное дело грозит и уличным сутенерам, и тем, кто размещает соответствующую рекламу в СМИ, диспетчерам на телефонах, которые распределяют заказы между девушками, потому что все это — тоже “деятельность по организации занятий проституцией”. Если вы регулярно сдаете свою квартиру для предоставления услуг сексуального характера и удастся доказать, что вы знаете об этом, — тоже могут привлечь к ответственности. Если клиент приходит в баню, а ему предлагают некоторые услуги, и в соседней комнате 20 девушек на выбор сидит — хозяина могут посадить. Появляется и оговорка про вывоз из России девушек, которым обещают работу официантки, а на самом деле устраивают в бордель. Это называется “торговля людьми”, и в соответствии с международными конвенциями должно караться.
Появляется совершенно новая статья в Уголовном кодексе — 242(1): за изготовление и продажу материалов или предметов с порнографическими изображениями несовершеннолетних, привлечение их в качестве исполнителей в разных стрип-шоу грозит тюрьма до 6 лет. Если же этой мерзостью занимается организованная группа или родитель, опекун, врач, да еще используют подростка до 14 лет, — тюрьма от 3 до 8 лет.
Лучше поздно, чем никогда?
Александр Баранников: — У нас действительно был пробел в этой сфере. Те, кто привлекал несовершеннолетних к изготовлению порнопродукции, шли по общей статье — за незаконное распространение порнопродукции, а там небольшой срок наказания — максимум два года тюрьмы, но можно отделаться и штрафом. Надеюсь, рано или поздно в России будет принят закон о легальном обороте порнопродукции — это особый товар, он должен изготовляться и продаваться с ограничениями. Но детская порнография ни в одной стране мира не является легальной.
Внесение изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс.
Если судья принимает решение о заключении под стражу (статья 108 Уголовно-процессуального кодекса), в постановлении должны быть указаны конкретные фактические обстоятельства, на основании которых суд принял такое решение. Если судья отказал прокурору или следователю и не заключил под стражу обвиняемого-подозреваемого, он (судья) вправе по собственной инициативе избрать меру пресечения в виде домашнего ареста или залога.
В статье 241 УПК появилась запись: если суд решил проводить заседание закрытым, он должен указать в определении конкретные фактические обстоятельства, на основании которых принято такое решение.
Ограничит ли это возможности “басманного правосудия”?
Генри Резник: — Нормы УПК, направленные на расширение гласности, должны приветствоваться. Сейчас фактически все ходатайства об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей рассматриваются в закрытом заседании. И возразить против решения судьи бывает очень трудно. Новая редакция дает большие гарантии, поскольку для того, чтобы принять решение о закрытом судебном заседании, судья должен подробно его мотивировать.
Уголовное законодательство — особое. Если вносимые в него изменения смягчают наказание, они имеют обратную силу. Если ужесточают — не имеют. Значит, большое число отбывающих сейчас наказание сможет обратиться в суд с требованием пересмотреть их дела и, возможно, добьются сокращения срока. Многие получат шанс освободиться условно-досрочно.
