Когда Дед Mороз плачет

Может показаться, что Дед Мороз стоит у окна избушки. В окно смотрит ребенок. Чудесно. А в избушку Дед Мороз не заходит, потому что ему некогда.

Все так — и Дед Мороз, и ребенок. Только это не сказочный домик, а стерильный больничный бокс. И выйти оттуда ребенок не может, потому что он тяжело болен.

В Российской детской клинической больнице все больные — тяжелые, но есть отделение, где и взрослым невмоготу. А дети — у них просто нет выбора. Они живут в больнице и надеются. На взрослых, на судьбу. И еще — на чудо. Говорят, чудес не бывает, но они есть. Ведь пришел же Дед Мороз в больницу.

На Новый год “Московский комсомолец” вместе с читателями помог собрать мешок Деда Мороза — для тех, кому он был нужен больше всех.


Пчелы музыкальные — 4

Воздушные фломастеры — 1

Музыкальный Филя — 1 (и танцует)

Большой мягкий медведь — 1

Собака мягкая — 2

Фарфоровые куклы — 8+2 больших

Плееры СD — 46

Фотоаппараты — 20

Мышь музыкальная

(смешная) — 1

Часы со стрелками — 2...


Этот список я решила сохранить. Пусть лежит где-нибудь в укромном месте и попадается в самый неожиданный момент. Тогда я сразу вспомню, как сидела в кабинете, заваленном игрушками так, что пробраться к моему стулу можно было лишь по воздуху, а посетителю, чтобы сесть, нужно было снять со стула барашка. А барашек был очень улыбчивый, очень мягкий и очень большой.

Но это было потом, а вначале мы ехали в машине.

* * *

Да, в машине Артема. Артем — мой друг. Стоял конец ноября, это я точно помню. Так вот: сели-то мы в машину люди как люди, а вышли — Дед Мороз и его секретарь. И кто это первый произнес — убей не скажу. А произнес примерно следующее: “В РДКБ на Новый год останется много детей. 31 декабря к ним обязательно должен прийти Дед Мороз...”

В “МК” к моему предложению сначала отнеслись снисходительно.

Но только сначала. Потому что выяснилось, что Дед Мороз собирается пойти в самые тяжелые отделения: онкологии, онкогематологии и химиотерапии, в отделение трансплантации почки и ТКМ — трансплантации костного мозга. Решили поместить на первой полосе объявление о сборе подарков. Подписал его секретарь Деда Мороза. Накануне Нового года эта должность важней должности Генсека ООН.

Как сказала маленькая девочка из онкологического отделения, “смотришь в окно, видишь, как все несут домой елки, и становится непонятно. Конечно, когда болеешь, нельзя пить кока-колу, ходить к друзьям и еще много всего. И мама часто плачет. Но в праздник почти ничего не болит. Когда я вырасту, обязательно стану главным врачом и буду выписывать не только лекарства, но и праздники. Да, конечно, с подарками. А на рецепте будет девочка с косичками. Как я, когда у меня снова вырастут волосы”.

* * *

Я тряслась как осиновый лист. Я боялась, что мы не соберем подарков. Мне снилось, что нас не пускают в больницу. Перед нами стояла трудная задача: все дети написали Деду Морозу письма с пожеланиями. Список лежал у меня в сумке и прожигал в ней большие дырки. У Деда Мороза попросили не только фотоаппараты, плееры, “Лего” и кукол с фарфоровыми лицами. Боже, где взять гитару, два музыкальных синтезатора, карету с лошадью и много больших машин? Я пошла в магазин и поняла, что фарфоровое лицо стоит бешеных денег. До карет я просто не дошла. Никогда в жизни я столько не думала о деньгах. Но конец декабря — это время чудес.

И они не заставили себя ждать.

Во-первых, у меня в кабинете перестала закрываться дверь.

Журналисты, верстальщики, сотрудники приемной, столовой, бухгалтерии, рекламного агентства “О’Кей”, журнала “Атмосфера” — все стали приносить подарки. Первыми, ура, явились фарфоровые красотки, потом в кабинет проникли пушистые ежики и шмели, которые заразительно хихикали, на стол залезла лиса, за ней — смешные собаки, утконос, пингвин с пингвиненком. А что начали вытворять люди! Они безостановочно несли деньги. Я три раза меняла конверт на больший, потому что все не влезало. Причем только в декабре пятьдесят и тысяча рублей имеют одинаковый номинал — они оказались бесценны, потому что, сложенные вместе, они до отказа наполнили мешок Деда Мороза.

Во-вторых, читатели “МК” — эх, нет места, чтобы рассказать про всех, кто позвонил, принес и привез удивительные вещи... Позвонила женщина и сказала, что у нее есть отличная новая игрушка, барашек. Я сказала — тащите. Барашка несли в мой кабинет вдвоем, он оказался ростом с большого ребенка, а кроме того, нарядился в веселые васильковые штаны и без устали улыбался.

Во-вторых, в большой коробке с книгами я нашла письмо: “Мы — вдова и сын известного фотоанималиста Михаила Штейнбаха, который умер десять месяцев назад от лейкоза, передаем авторские экземпляры детских энциклопедий, которые он иллюстрировал, а еще чашки, маленьких игрушечных зверьков, гуашь и большой железный экскаватор для игровой комнаты. Здоровья всем больным детям, победы над болезнью, будем за них молиться. Спасибо вам за акцию. Виктория Владимировна и Максим, которому сегодня исполняется 16 лет”.

Три смешных игрушки принес сотрудник Министерства обороны Александр Юрьевич. Две коробки сокровищ привезли от учеников 7 “Б” школы №272. Мальчик Дима принес пингвина, на животе которого была записка: “Обязательно выздоравливайте, мы с друзьями поздравим вас с первым ударом курантов”. Двадцать девятого декабря мужчина и женщина, отказавшиеся назваться, принесли ящик игрушек и ящик сладостей. Сказали, что благодарят за возможность помочь детям.

* * *

Отдельная глава в этой новогодней истории — о друзьях наших друзей.

Мы рассказывали про детей, которые встретят Новый год в больнице, своим друзьям, те — своим. В результате произошло несколько удивительных историй.

Человек по имени Сергей купил для детей РДКБ более полусотни фотоаппаратов и CD-плееров с радио. Поэтому все, кто написал Деду Морозу про эти подарки, их получили, в том числе — двадцать девять детей из отделения трансплантации почки.

Генеральный директор производственной фирмы “Лена” Игорь Михайлович Левштейн сказал, что даст нам столько игрушек, сколько влезет в нашу машину. Влезло очень много! Дорогая “Лена”, особенно хороши были самосвалы и велосипеды.

В один прекрасный декабрьский вечер меня пригласили на ужин. Еще не успели принести меню, а я уже достала списки недостающих подарков и стала рассказывать про детей, которых мы собирались поздравить. Хуже всего, сказала я, дело обстоит с каретой.

На другой день мне сообщили, что куплены две кареты: большая и маленькая. К большой карете прилагалась фея с крыльями, усыпанными звездами. А маленькую карету везла смешная лошадка, грива которой была заплетена в косичку. Кроме карет в мешок Деда Мороза попали пять веселых обезьян, одна из которых — ярко-красная — виртуозно исполняла “Танец маленьких лебедей” (музыку, не подумайте, что танцевала). В редакцию мешок доставил отец семейства, который поблагодарил меня за то, что его жена, уставив его кабинет этими сокровищами, весь вечер на них любовалась, то есть снова стала ребенком. Таня и Женя Лепяточки, ваши кареты неслись на волшебных крыльях и прибыли точно в срок.

Теперь криминальные новости.

Тридцатого декабря, когда я с мешком игрушек вошла в метро на станции “Динамо”, у меня из рук деликатно рванули мобильный телефон и скрылись в голубом тумане. Я как раз набрала номер Артема: мы договорились встретиться в редакции, чтобы упаковать подарки.

Но это еще что. Накануне сотрудница “МК” вынесла из дома японский синтезатор “Касио”. Синтезатор принадлежал ее мужу. Я убеждена в том, что мужа обокрали, хотя мне сказали, что все было по-честному: ему рассказали, что одна девочка просила у Деда Мороза именно такую штуку, и он расстался с “Касио” добровольно...

* * *

31 декабря в десять часов утра наш караван взял курс на больницу.

Нас провожала охрана редакции. Все вышли на крыльцо, махали руками, желали удачи. Из-за Райкиной мы чуть не опоздали: в последнюю минуту мы отправили ее за тортами для медицинских сестер, которые должны встретить Новый год в больнице. Но она все же вернулась — с шестью тортами, как мимолетное видение.

На крыльце Российской детской клинической больницы нас ожидал подарок давнего друга РДКБ, директора Центрального Дома актера Маргариты Эскиной: Дед Мороз и Снегурочка в образе артистов Михаила Кабанова и Натальи Людсковой.

И вот мы идем в отделение трансплантации костного мозга. Впереди — Дед Мороз и Снегурочка, завидев которых встречные дети начинали пищать (малыши) и светиться (те, что постарше). За ними ехали две тележки с подарками, за тележками шел Артем со списком детей, за Артемом — Райкина с тортами, кстати, в костюме мушкетера. За мушкетером — я без тортов и почти без сознания.

* * *

Все дети из отделения трансплантации костного мозга (ТКМ) постоянно находятся в стерильных боксах. Постоянно — это значит месяцами. Выходить из бокса нельзя. Сейчас в отделении находится малыш, который лежит там со дня рождения, то есть полтора года.

За десять дней до трансплантации ребенка помещают в бокс и подвергают жесточайшей химиотерапии, которая должна подавить реакцию собственной иммунной системы на чужеродные клетки. Не будет преувеличением сказать, что накануне операции от ребенка остается лишь его тень.

Перед заточением в бокс врачи сообщают ребенку диагноз. Только лекарствами болезнь не победить, ребенок должен сам бороться за жизнь. Вот почему подарки и праздники — тоже важнейшая часть лечения.

Даше Галкиной 15 лет (все имена детей изменены. — Авт.), она просила у Деда Мороз синтезатор, ради которого наша сотрудница пошла на домашнее преступление. У Даши врожденное заболевание крови, ее привезли из Сибири. За ней ухаживают две сестры, а мама помочь не может, беда с младшей дочерью сделала ее инвалидом. Дашины сестры — герои. У старшей глухой ребенок, средняя рассталась с женихом, бросила работу, приехала в Москву, стала донором для сестры и самоотверженно за ней ухаживает. В боксе постоянно должны находиться двое: один спит, а другой бодрствует, потому что в любую минуту ребенку может понадобиться помощь.

В Дашиной жизни было чудо.

После первой пересадки оказалось, что раковые клетки возобновили свою смертоносную работу. Собрали консилиум и решили отправить Дашу домой. Лететь домой они должны были в понедельник. В субботу Даша попросила ее окрестить. В бокс пришел священник, состоялось таинство — и тут приносят анализ, из которого следует, что в костном мозге раковых клеток нет. Решено остаться в больнице и продолжать лечение. Старшие сестры хохочут от счастья, а Даша рыдает, что не едут домой...

Вторая трансплантация прошла полтора месяца назад. Даша уже один раз даже ходила гулять.

Мы входим в отделение, подходим к Дашиному боксу. На кровати лежит очень худое и слабенькое существо. И тут Снегурочка начинает плакать. Дед Мороз на мгновение замолкает — иногда трудно быть волшебником. Мы с Райкиной успеваем выскочить в коридор, и там Артем говорит нам несколько запоминающихся слов.

Мы возвращаемся и смотрим, как Даша через стекло разглядывает наш подарок.

Наташе Авиловой десять лет. Родилась она в маленькой деревне под Рязанью. На ее глазах отчим убил мать. Потом был детский дом, откуда ее забрал дядя матери. Через несколько месяцев выяснилось, что Наташа больна, опекун привозит ее в Москву. Но ему нужно на работу. Тогда за девочкой начинает ухаживать второй дядя матери, которому тоже приходится возвращаться на работу. Привозят бабушку.

В Наташиной жизни тоже произошло чудо. Ей никак не могли подобрать донора, и ее данные направили во всемирный донорский банк. Наконец донор нашелся — это была девушка из Дюссельдорфа. Пересадку сделали 10 декабря. Помогать бабушке ухаживать за Наташей приехала младшая сестра бабушки. Она оставила дома свою дочь и преданно ухаживает за ребенком.

Наташа просила часы со стрелками и видеоприставку.

Часы мы купили, а видеоприставку, за которой надо было ехать на другой конец города, я решила заменить чем-нибудь другим. Но Артем сказал: это уронит честь Деда Мороза. И вот теперь Наташа смотрит на видеоприставку, и стекло не в состоянии скрыть от нас ее слабую, но прекрасную улыбку.

Тринадцатилетняя Вера Полякова рассматривает свой новый синтезатор — его мы купили в “Мире музыки”, как только набрали первый конверт денег, — и сжимает голубой кулачок.

У Алеши Лескова в семь лет начался хронический миелобластный лейкоз. Это страшное заболевание — тихая бомба. Ребенок находится под наблюдением врачей, но живет обычной человеческой жизнью, дома. До тех пор, пока не происходит внезапное обострение, взрыв. Тогда начинается другая жизнь, в боксе. Для Алеши новая, застекольная жизнь оказалась шоком. Но он держит удар как настоящий мужчина и постоянно улыбается. Спонсор по имени Михаил купил для него дорогое лекарство, а через год выяснилось, что оно ему не помогает. Тогда Михаил заплатил 15 тысяч евро, нашелся донор, и 16 декабря сделали пересадку.

Алеше мы привезли гитару.

Когда мы вышли из отделения ТКМ, Дед Мороз сказал: “По сравнению с этой ролью играть Шекспира — пара пустяков”.

Потом он часто это повторял.

* * *

В других отделениях дети, которые могут ходить, ждали нас возле елок, украшенных сотрудниками больницы. Малыши сидели на руках у мам и бабушек, девочки постарше принарядились, мальчишки “обросли” маскарадными ушами. У многих были наготове фотоаппараты: все хотели сфотографироваться с Дедом Морозом и Снегурочкой, которые мужественно улыбались и там, где это было очень трудно.

Дед Мороз так и сыпал загадками. Волнующие мгновения ожидания и разглядывания подарков были щедро пересыпаны веселым смехом, а дети в инвалидных колясках хохотали громче всех.

Вскоре на лице Деда Мороза выступила испарина: во-первых, шапка и пушистая борода, во-вторых, Шекспир давался с трудом. Маленький мальчик, который долго стоял возле него, прижимая к груди заветную машину, подошел ко мне и деликатно прошептал:

— У Деда Мороза насморк, а в отделении с насморком нельзя...

Один из героев моего очерка про отделение трансплантации почки спел для гостей уморительные частушки. И сам заразительно хохотал — любой взрослый на его месте давно бы забыл, как это делается.

* * *

А потом, когда все подарки нашли своих хозяев, мы пили чай в кабинете главной медсестры, только он был несладкий. Наташа Людскова плакала, а Миша Кабанов сказал:

— Посмотрел я на родителей... Господи, какая там карьера, какие роли, какие смешные у нас горести...

И правда, смешные.

Тому, кто это знает, особенно удается роль Деда Мороза в РДКБ, великолепная, трудная роль, за которую почему-то никто не сражается...

Это не мы им сделали подарки, а они нам.

Мы выбирали машины, кукол, обезьян и медвежат, дрожали из-за гитары, пересчитывали фотоаппараты, носились с костюмами и тортами — мы были нужны, и теперь мы знаем, что только слабый, терпящий бедствие может сделать такой царский подарок беспечным сильным. Которые не подозревают о том, что никто не ведает, кто следующий.

Спасибо всем, кто был с нами.

На всякий случай прочтите не спеша письмо, которое лежало в одной нарядной коробке: “Милая Лариса! Я тоже очень люблю кукол — эту я привезла из Англии. Почему-то я назвала ее Анной Карениной, но ты можешь назвать ее по-своему. Меня зовут Наташа, я журналист, веду самую добрую страницу в газете, о животных.

Есть у меня почти взрослый сын Денис, ему 13 лет, он круглый отличник, и я им очень горжусь. Лариса, я хочу пожелать тебе в наступающем году прежде всего здоровья и большого мужества и стойкости. Я знаю, что такое беда. Три года назад мне сделали операцию в онкоцентре на Каширке — теперь хожу каждые три месяца сдаю анализы. Все это время я думаю только о хорошем, стараюсь находить его во всем. Никогда не отчаиваюсь, радуюсь каждому дню, да что там, каждому мигу. Стараюсь больше читать, слушать музыку, гулять, больше бывать со своими близкими.

Я очень люблю жизнь. Не забывай, главное — надежда. С уважением и любовью, Наташа”.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру