Новогоднюю ночь 22-летний убийца Павел Кожемякин провел в полном одиночестве — в камере смертников “Матросской Тишины”. Он слышал, как за толстыми стенами СИЗО гуляет Москва, грохоча фейерверками, и старался смириться с мыслью, что у него в жизни больше никогда не будет праздников: несколько дней назад суд приговорил его к пожизненному заключению. За 6 убийств.
“МК” следил за ходом судебного процесса и подробно писал об этом деле (“Смерть на обочине”, “МК” от 8.10.2003 г.). Такие циничные убийцы, как Кожемякин, поверьте, встречаются крайне редко — молодой расчетливый зверек, которого ничто не трогало, даже слезы женщин, чьих мужей он задушил своими руками.
Ему предстояло провести за решеткой всю оставшуюся жизнь. Но исход у этой истории оказался совершенно иным: в первое утро нового года серийного убийцу Павла Кожемякина обнаружили повешенным в камере...
В камере №14 “Матросской Тишины” Кожемякин был один — это так называемая камера смертников, куда помещают до отправки по этапу приговоренных к пожизненному заключению. 1 января подъем в изоляторе объявили в 6.30. В это время, как утверждают сотрудники “Матросски”, Кожемякин был еще жив-здоров. А в 7.06, когда в камеру принесли завтрак, заключенный уже висел в петле. Брючный ремень Кожемякин перекинул через решетку окна и таким образом соорудил удавку. Спасать самоубийцу было поздно. Он умер от асфиксии. По иронии судьбы — так же, как и его жертвы, которых он тоже душил...
“Не может быть, чтобы этот человек добровольно ушел из жизни!” — воскликнула одна из потерпевших по делу, когда узнала, что убийца ее мужа покончил с собой.
Безусловно, они все желали ему смерти и не скрывали этого. Если бы не конвой, родственники убитых растерзали бы Кожемякина прямо в зале суда. “Наши мужья лежат в земле, и он пусть лежит!” — выкрикнула на заседании одна из женщин. Но такой неожиданный конец душителя — шок даже для них. Ведь этот человек не был склонен к сентиментальности и, конечно же, не раскаивался в содеянном.
Взгляд исподлобья, рубленые фразы, глаза-колючки. И еще — абсолютно бесцветный голос, которым он признавался во всех убийствах: “Как я убивал этого? Того? Другого? Да все было одинаково, по одной схеме...”
Убивать ему было все равно кого, лишь бы человек сидел за рулем новеньких “Жигулей” какой-нибудь из последних моделей. “МК” подробно писал о “подвигах” Кожемякина, которые он совершил вместе с подельником Романом Афанасьевым, абсолютно безвольным 23-летним парнем, которого лидер Кожемякин быстро подмял под себя.
Схема преступления действительно была одинаковой во всех случаях. Подельники останавливали понравившуюся машину рядом со строительным рынком “Северное Бутово”, где они подрабатывали грузчиками, и просили отвезти их в Чеховский район. Недалеко от деревни Змеевка, где дорога проходила через безлюдные поля, сидевший на переднем сиденье Афанасьев говорил: “Все, шеф, спасибо...” Эта фраза была условным сигналом. По нему Афанасьев хватал водителя за руки, а Кожемякин одновременно нападал на него сзади — резким движением он сдавливал шею жертвы. Кожемякин, кстати, настаивал на том, что водителей надо именно душить.
— Во-первых, нет крови, — буднично рассказывал в суде убийца, — во-вторых, смерть мгновенная, и оружия не надо. Душить я решил сам, поскольку более развит физически и занимался дзюдо.
Тело убиенного оттаскивалось от дороги и слегка прикапывалось землей. Документы сжигались, ценные вещи забирались, а машина отгонялась в специально снятый гараж. Там автомобиль разбирался на запчасти.
С октября 2002-го по январь 2003-го жертвами автоубийц стали 6 водителей, еще одному удалось спастись — он сумел высвободиться из объятий Кожемякина и вывалиться из машины. Лишь одно убийство Кожемякин совершил “не по профилю”, зверски забив молотком сторожа из дачного поселка. У еще живого человека Кожемякин отрезал ухо.
— Такие эпизоды свидетельствуют о явных отклонениях в психике, — говорит судья Московского окружного военного суда Владимир Жагловский, рассматривавший это дело. — Но во время следствия обоим подсудимым была проведена лишь амбулаторная психиатрическая экспертиза, которая не выявила у них серьезных психических заболеваний. Я назначил повторную углубленную стационарную экспертизу в центре им. Сербского, и она выявила, что Кожемякин является психопатической личностью мозаичного круга, а Афанасьев с детства страдает органическим расстройством личности.
Другими словами, у обоих убийц имелись отклонения в психике. Но они были признаны вменяемыми, т.е. полностью отдавали отчет своим действиям. По крайней мере в суде оба вели себя вполне адекватно. От их ледяного спокойствия было даже немного не по себе. Казалось, что они зашли сюда на минуточку, а когда все закончится, встанут, уйдут и будут дальше душить людей.
Кстати, у убийц в зале суда не было сочувствующих. Несколько раз приходила только девушка Афанасьева. Плакала, когда зачитывали приговор (ее любимого приговорили к 25 годам заключения). А Кожемякину некому было посочувствовать — за 22 года он не обзавелся ни возлюбленной, ни друзьями. В родном Оренбурге у него осталась только мать.
Всю свою недолгую жизнь Кожемякин совершал непредсказуемые и необъяснимые поступки. Вероятно, оттого, что он считал себя достойным лучшей доли, чем уготовила ему судьба. Он, например, с ходу поступил в медицинскую академию, но на 4-м курсе неожиданно для всех бросил учебу и отправился в армию. Из бригады охраны Минобороны РФ, базировавшейся в подмосковном Раменском, он сбегал трижды. При этом командование части было от него в восторге. В суде о нем говорили: отличный солдат. У Кожемякина даже имеются два поощрения — за “усердие по службе” и “разумную инициативу”.
Разумный — это определение, пожалуй, подходит. Кожемякин очень старался набрать в суде себе “призовые” очки. Признавался во всем, не перечил судье и даже к последнему слову подготовился очень расчетливо.
— Обычно если подсудимые просят прощения у потерпевших, они смотрят не на тех, к кому непосредственно обращаются, а на судью, — говорит Владимир Жагловский. — А Кожемякин развернулся в сторону потерпевших, смотрел им прямо в глаза. Казалось, что он действительно раскаялся в содеянном...
Запоздавшее раскаяние все равно не помогло. 26 декабря Кожемякина приговорили к высшей мере наказания, а 1 января он повесился... От безысходности?
— Это исключительный случай, — комментирует ситуацию известный врач-психиатр Михаил Виноградов. — Раскаиваются и кончают жизнь самоубийством обычно “бытовые” преступники — те, что совершают убийства сгоряча. Но не серийные убийцы. Ни о каком раскаянии здесь речи быть не может. Испугался? Но чего? Ведь приговор еще не вступил в законную силу, его можно было обжаловать. По крайней мере у него была надежда.
— Он действительно собирался обжаловать приговор, — говорит судья Жагловский.
Неожиданная смерть убийцы породила массу домыслов. Не исключено, что Кожемякина настигла месть с воли — среди его жертв есть сотрудник милиции, а таких убийств часто не прощают.
— Возможно, его подтолкнули к этому самоубийству, — говорит Виноградов. — Непонятно, откуда в его камере взялся брючный ремень? Ведь такого рода вещи не должны быть доступны заключенным.
По поводу ремня ГУИН проводит проверку, но, говорят, некоторые личные вещи, в том числе ремень, Кожемякину разрешали держать в камере, поскольку вскоре его должны были отправить по этапу.
Так или иначе, тайну своей гибели серийный убийца Кожемякин унес в могилу, не оставив предсмертной записки. Свершился божий суд?
P. S. Британский врач Гарольд Шипмэн, известный как Доктор Смерть, которого приговорили к пожизненному заключению за убийство своих пациентов, 13 января с.г. тоже был обнаружен в тюремной камере повешенным. “Он никогда не проявлял суицидальных наклонностей, вел себя нормально и соблюдал обычный режим”, — так представитель тюрьмы прокомментировал произошедшее.
