С 1 января юноши призывного возраста могут расслабиться — осенний набор в армию закончился. Накануне Нового года корреспондент “МК” встретился в психосоматическом отделении Института им. Склифосовского с одним из его героев. Отбиваясь от армии, Лев Ткач проявил незаурядную силу духа и волю к победе.
Пациент Ткач возвращается к событиям “черного вторника” 16 декабря, когда его привезли сюда, и покрывается холодным потом. Порой ему кажется, это был лишь эпизод мистического ужастика.
Началось все с таинственного телефонного звонка в начале декабря.
— Лев Ткач? — спросил незнакомый мужской голос. — И долго ты еще думаешь от армии скрываться? (Лева, надо заметить, в этом деле имел шестилетний опыт.)
— До упора, — молодой человек ответил автоматически, потому что от неожиданности смысл вопроса до него дошел смутно. — Мне 10 января 27 лет исполнится, и уже никто меня никуда не призовет...
— Ну-ну... Удачи тебе! — сказал голос, и трубку повесили.
До дня рождения оставался месяц, до Нового года (а следовательно, до конца осеннего призыва) — и того меньше, поэтому монтажник из Кунцева звонку особого значения не придал: мало ли кто из знакомых решил приколоться.
Оказалось, зря. Потому что дальше события развивались, как в очень страшном триллере “Звонок”, где герои смотрят какую-то видеокассету, после чего у них дома звонит телефон, а через две недели к ним приходит ужасная девочка и всех убивает.
Ровно через две недели в половине седьмого утра к Ткачу пришли. Правда, не девочка из ужастика, а местный участковый и милицейский сержант. При помощи молотка и зубила они взломали дверь в квартиру, кинули сонному Леве кое-какую одежду и увели в военкомат.
Впрочем, в Кунцевском РВК призывник Ткач пробыл недолго. Через час его и еще нескольких молодых людей в армейском автобусе отправили на главный сборный пункт Москвы на улице Угрешской. “Оттуда одна дорога — в казарму”, — обреченно перешептывались призывники. Нервы у них напряглись до предела. Кое-кто перестал себя контролировать. Один из парней умудрился вылезти из окна “Икаруса”, когда автобус остановился на перекрестке, и просто-напросто убежал — сопровождающий офицер даже не успел очухаться.
Лев Ткач на такое везение не рассчитывал. Единственное, что ему оставалось — беспрестанно звонить по мобильнику друзьям и родственникам и просить о помощи. Те сопереживали Леве и когда он трясся в автобусе, и когда в темпе вальса проходил военно-врачебную комиссию (за 20 минут Ткача пропустили через пять врачей — обследование ограничивалось вопросом: “Жалобы есть?” и безапелляционной констатацией: “С этим служить можно”). Потом, по словам Левы, началась психологическая пытка. Заключалась она в следующем: а) призывникам раздали военные билеты с вписанными данными, но без фотографии; б) переодели в камуфляж и сфотографировали; в) вручили почтовые конверты и велели написать свой домашний адрес, чтобы сообщить родственникам об отправке в войска.
— Это они на нас так морально давили, — уверен Лева. — Я до сих пор трясусь, как вспомню...
Ткач постепенно доходил до того состояния, когда любой, даже самый безумный поступок кажется лучшим выходом из положения. В этот момент позвонил его друг Алексей и посоветовал пойти на крайнюю меру: проглотить что-нибудь железное, например, болт. Болта под рукой не оказалось, зато в кармане нашлись ключи от машины. Их-то Лева и решил немедленно съесть.
— Ключи на вкус жестковаты, — делится впечатлением Ткач, — и никак не хотели заглатываться.
Но Лева не стал тормозить, а “сникерснул”. Запихнул ключи в шоколадный батончик, вместе с ним они и попали в желудок. О передвижении их по кишечнику он сообщал по телефону все тому же Алексею.
Еще через час во двор сборного пункта приехали сразу три “скорые”: одну вызвали военные, другую — друзья, а третью — вездесущие солдатские матери. Но ни одна бригада почему-то не желала забирать глотателя ключей. В конце концов Ткач услышал, как в соседней комнате врач сказал офицеру: “Мы ему прямо здесь желудок промоем...”
Это Леву доконало. В голове у него помутилось, он лбом разбил стекло медицинского шкафа и осколками попытался перерезать себе вены. К счастью, не удалось. Поэтому до Нового года он пролежал в Склифе и сейчас чувствует себя хорошо — ключи через неделю вышли естественным путем, порезы на руках заживают. Лева рад, что обошлось без операции, но все же опасается за свое психическое здоровье. Беспокоит его и то, что на Угрешке остались все его документы, но Ткач ни в какую не желает отправляться за ними сам.
— Я ни о чем не жалею, — говорит Лева. — И сейчас поступил бы так же.
Впрочем, теперь ему тревожиться не о чем. 10 января Леве исполнилось 27 лет, с чем мы его и поздравляем. К тому же в Кунцевском военкомате “МК” заверили, что после таких выходок Ткача как психического все равно бы уже не призвали.
— Дурак он, — сказал по этому поводу начальник отделения призыва РВК Александр Дмитриев. — Это ж надо додуматься: так над собой издеваться вместо того, чтобы отдать долг Родине!
