— А почему вы обращаетесь к нам? — строго спросил военком Люберецкого района полковник Светленко, как только услышал фамилию Березин. — Звоните в пресс-службу Московского военного округа, в Минобороны. Мы свою миссию выполнили: похоронили солдата с отданием всех воинских почестей, как и положено по уставу. У близких претензий нет.
“У близких претензий нет... Да что они в этой армии — совсем озверели?!” — ошарашенно подумала я, не замечая, что рука продолжает сжимать телефонную трубку, в которой раздаются короткие гудки. Разговор был окончен, на том конце провода трубку давно повесили.
Володя Березин, призывник из подмосковной Малаховки, так и не доехал до своей части. Он даже не успел поносить шинель, которую ему даже не выдали. Если бы ему все-таки выдали шинель, а в придачу — теплую шапку и валенки, он бы не вернулся “черным тюльпаном” домой. Он бы с честью выполнил свой “конституционный долг”, демобилизовался, а потом каждый год отмечал бы с друзьями 28 мая в Парке культуры им. Горького День пограничника. Жил бы он долго-долго и счастливо. Так почему-то думается теперь...
В рабочем поселке Малаховского экспериментального завода, откуда Володю призвали на срочную службу, до этого никогда не получали “груз-200”. Ни в афганскую войну, ни в чеченскую — как-то Бог миловал. Поэтому случившееся стало для его обитателей самым настоящим шоком. Впрочем, как и для всей страны.
Семью Березиных в поселке — в кварталах одинаково серых пятиэтажных кирпичных домов, построенных в годы застоя, — хорошо знают. Они жители коренные. Директор местной школы Тамара Морозова учила еще родителей, Березиных-старших, а уж трех братьев — Володю, Сашу и Игоря, недавно упорхнувших после девяти классов со школьной скамьи, — помнит отлично.
“Володя как самый старший был серьезнее и покладистее. Учился он средне, но подкупал своей добротой, трудолюбием и отзывчивостью. Помочь школе с генеральной уборкой, ремонтом — всегда пожалуйста, отказа не будет, — рассказывает она. — Чтобы учинить какое-нибудь хулиганство — этого и в мыслях не держал”, — вздыхает директор.
На Володиных плечах лежало бремя забот по дому: на него как на мужчину опиралась мама, Татьяна Владимировна. В семье — трое мальчишек (младшему сейчас 15, среднему брату — 17), престарелая бабушка. Отец, к большому несчастью, пил. Так что Володя по мере сил помогал матери бороться за выживание. Малаховский экспериментальный завод, вокруг которого в свое время разросся поселок, раньше выпускал угольные комбайны и оборудование для шахт, но с началом рыночных преобразований загнулся, и бывшие машиностроители вынуждены были перейти на “подножный корм”. Картошка и овощи с огородов во многих квартирах до сих пор — главный источник существования. Нередко, глядя из окон, поселок наблюдал такую картину: Татьяна Владимировна идет на огород, за нею с лопатами, ведрами и прочим сельхозинвентарем дети — мал мала меньше...
После окончания девяти классов Володя решил идти в ПТУ. Хотел получить поскорее специальность, чтобы приносить в дом деньги. В соседнем Жуковском (15 минут на автобусе) в профессиональном училище №49 облюбовал себе отделение столяров-модельщиков. Мог бы учиться на автослесаря: в автосервисе денежнее. “А я запах дерева больше люблю...” — признался однажды Володя. И улыбнулся своей неподражаемой доброй улыбкой.
В июне прошлого года Березин закончил училище. 21 сентября ему стукнуло 18, а в ноябре Володю проводили в армию. В начале декабря “самолетная команда” с новобранцем Березиным отправилась с военного аэродрома Чкаловский на Петропавловск-Камчатский — курсом на почетную пограничную службу.
— 6 января, — вспоминает Морозова, — в поселковой администрации шло совещание, когда принесли факс: “К вам прибывает груз-200”. Я заглянула в бумагу — и сердце сжалось. Володя!.. У нас в поселке традиция: мальчишки перед уходом в армию непременно приходят в школу проститься. Володя почему-то к нам не зашел...
Весть по поселку, где все знают всех, обрастая невероятными слухами, разошлась моментально. Мол, отправили парня в “горячую точку”, а назад доставили цинк. Мать приподняла убитому голову, а в затылке — дырка... Действительность оказалась страшнее чеченской пули. Оказывается, можно жить с соседом бок о бок десятки лет, а правду о случившемся с ним горе — узнать по телевизору.
Похоронили Володю как-то удивительно быстро, 7 января, в православное Рождество. Обычно в такие светлые праздники не хоронят, но говорят, были какие-то заморочки с графиком военного оркестра, салютом, поэтому пришлось в Рождество.
Только спустя неделю односельчане узнали про обстоятельства гибели соседского паренька. И потеряли дар речи, услышав расшифровку сухого официального заключения: “скончался из-за двусторонней пневмонии”. Шесть часов стояния на морозе при дозаправке самолета в Новосибирске при температуре -19, четыре часа в Комсомольске-на-Амуре при температуре -25, ночевки в неотапливаемых технических помещениях без одеял и теплой одежды...
В ПТУ-49, которое окончил Володя, преподаватели и ученики не скрывают слез. Когда мы сюда приехали, застали их за экстренным выпуском стенгазеты, посвященной его памяти. Вынутая из архива, на нас глядит его фотография — увеличенный кадр с группового снимка. По иронии судьбы, Володин портрет на коллективной карточке — последний. А вот из жизни он уходит первым... “Гибель Володи нас раздавила”, — говорят учителя. И совсем уже криминальное для работников наробраза: “Мы не будем больше посылать сыновей в армию. Такая армия — никому не нужна”.
В училище Володя Березин считался одним из лучших. Это не просто слова. Даже на сборном призывном пункте его хотели отобрать в Президентский полк.
“Моя звездочка”, — говорит про него мастер-наставник Владимир Александрович Видин. У парня были золотые руки, ему нравилось работать по дереву; при окончании ПТУ ему присвоили повышенный — пятый рабочий разряд, тогда как остальные получали лишь третий.
— Ни разу за все три года не пропустил занятий, — рассказывает бывшая классная руководительница Галина Соколова. — Даже на первом курсе, когда вся группа сбегала с уроков, Володя не уходил. Не потому что боялся — просто у него было какое-то недетское чувство ответственности. Его безотказность меня изумляла. Никого не заставишь дежурить, у всех отговорки, а он поднимает руку: “Галина Ивановна, можно я товарища подменю?..” Даже здесь себя чувствовал старшим братом. Кстати, младшего брата Сашу он привел к нам тоже учиться на столяра. А сам после армии мечтал поступить в институт.
И еще он любил уроки литературы. Много читал, особенно русскую классику. Зато сочинения предпочитал писать на вольную тему. Например: “Человечество в ответе за потомков”.
За оборвавшуюся жизнь Володи Березина, красивого парня и хорошего человека, вряд ли отцы-командиры ответят по полной программе. Ведь он был для них не потомок, а быдло.
Цена “откоса” от армии в Люберецком и близлежащих районах — 3—3,5 тысячи у.е. Цифра известна любому, но большинство семей такими суммами не располагает. Поэтому наша армия была и остается рабоче-крестьянской: солдатчина — удел бедняков. Мальчишки с последнего курса училища — им по 17. Через полгода, максимум год, их черед уходить по призыву... После занятий они мрачно обсуждают проблему: что делать? Обсуждают серьезно, как вопрос о жизни и смерти. “Сдаваться” в армию, по их словам, не намерен никто. Некоторые знали Володю Березина, жили в одном поселке. Его пример, что называется, другим наука.
“После училища пойду вкалывать, чтобы заработать на “откуп”, — заявляет один. “Постараюсь поступить в техникум, где отсрочка”, — подхватывает другой. “А я пойду служить в МЧС, — говорит третий. — По крайней мере, там хорошо платят”.
— Что вы хотите, ребята реагируют на случившееся адекватно, — говорит преподаватель права Ольга Стрелкова. — Сегодняшние занятия я начала с рассказа о Володе Березине. Один мальчик встал и сказал: “Я единственный сын у матери, я не хочу к ней вернуться в деревянном бушлате”.
...В квартире Березиных на звонки по домофону не отвечают ни утром, ни днем, ни вечером. Три раза возвращаюсь к подъезду: то ли нет дома, то ли никого не хотят видеть. “Татьяна Владимировна допоздна на работе, — поясняют соседки, — недавно устроилась при Томилинской птицефабрике. Работа все-таки отвлекает”. За гробом сына несчастную женщину несли на руках.
Во дворе соседи продолжают шептаться про Татьянино горе. Матери предстоит еще двух сыновей отправить в солдаты. “Вы лучше спросите, с какими глазами к ней приедет военкомат забирать и этих двоих, — вклинивается в разговор немолодой мужчина. И сам себе отвечает: — С наглыми”.
В то время, пока раскручивается скандал с замерзшими новобранцами, министр обороны Сергей Иванов делает сенсационное заявление: реформа в армии завершена. Это только подливает масла в огонь: значит, дореформировались... И тут я слышу признание, которое не приходилось слышать за последние годы: спасибо журналистам, не дали военным замять историю, донесли ее до общественности. Чудовищный случай хотели скрыть, как обычно.
На сельском погосте мы с фотокорреспондентом долго разыскивали могилу солдата. На кладбище, пояснили нам местные, хоронят не только малаховских — привозят покойников из района, а то и из самой Москвы. Социальное расслоение здесь, в последней обители, такое же, как в мире живых. Но среди мавзолеев под сенью вековых сосен свежего захоронения нет. Многие усыпальницы поражают воображение. Вот двадцать квадратных метров земли, закрытых плитами из полированного лабрадора. Черный мраморный памятник, над ним, чтоб не капало, крыша. Тут же длинный поминальный стол на тридцать персон. Братва люберецкая славится на всю область...
Могилу Володи находим за оградою кладбища, на пустыре, на так называемом новом участке официальных захоронений: формально кладбище числят закрытым. За оградой — скромнее, теснее: только что насыпанные холмики и венки жмутся друг к другу. Два квадратных метра — и баста. Уже знакомый Володин портрет в траурной рамке занесен снегом.
...В училище мне показали чудом сохранившуюся ученическую тетрадку Березина. В ней он конспектировал уроки по ОБЖ. Есть, оказывается, и такой школьный предмет — основы безопасности жизнедеятельности. Круглым и четким почерком Володя прилежно записывал, как нужно грамотно преодолевать экстремальные ситуации. К несчастью, такую нештатную ситуацию, как Российские Вооруженные силы, по школьной программе на уроках не проходили...
