Владимира Рыжкова можно назвать профессиональным депутатом. Он избирался в Думы всех четырех созывов, в последней не входил ни в одну из фракций. Сейчас он опять независимый депутат.
— Думу четвертого созыва называют по-разному: “путинская”, “однопартийная”... Какую характеристику дали бы ей вы?
— Это парламент авторитарного государства, похожий на казахский, белорусский, украинский... Ни в дореволюционной, ни в современной российской истории не случалось, чтобы одна фракция имела конституционное большинство и была в два с лишним раза больше, чем все остальные вместе.
Меня особенно беспокоит сейчас украинский сценарий. Там все очень похоже. Кучма последние парламентские выборы проиграл, но чудесным образом получил парламентское большинство и назначил главу своей администрации спикером Верховной рады. Потом это простое большинство превратилось в конституционное, а в декабре прошлого года оно продлило Кучме срок полномочий на два года и отменило всенародные выборы главы государства. Теперь украинский президент будет избираться парламентом, то есть теми же самыми депутатами... Я очень боюсь, что нечто похожее может повториться в России. Что через пару лет те же самые депутаты, которые сейчас с увлечением делят посты, по указанию Кремля поменяют Конституцию, не имея, на мой взгляд, мандата избирателей.
— Как это “не имея”? Социологи говорят, что результаты выборов отражают реальное настроение россиян...
— Результаты выборов, может быть, и отражают, но политическая структура Думы — нет. Народ никому конституционного большинства голосов не давал. От списочного состава избирателей за “Единую Россию” проголосовало 18%. От числа пришедших на выборы — 37%, а в Думе у них уже 70% мест — во многом за счет одномандатников, которые называли себя независимыми, и за счет представителей других партий (СПС, Народной), которые дружно побежали в “Единую Россию”. А избиратели, между прочим, их на это не уполномочивали.
— Но зато впервые стало ясно, кто отвечает за принятые законы и их качество.
— Здесь есть лукавство. Чтобы ответственность была настоящей, нужны еще несколько условий. Например, СМИ, которые бы освещали все действия парламентского большинства, в том числе и грубые ошибки, которые оно может допустить. Но у нас сейчас вместо свободного телевидения — Гостелерадио СССР. Все чаще вспоминается советский анекдот про то, как Наполеон посмотрел программу “Время” и сказал: “Если бы я был генеральным секретарем, никто никогда не узнал бы о Ватерлоо...” Какая же это ответственность, когда к тому же оппозиции затыкают рот и невозможно вести настоящую политическую борьбу?
— Но нам обещают, что Дума станет принимать реформаторские законы. И напоминают, что в России не авторитарно реформы проводить нельзя — взять хотя бы Петра Первого...
— Как можно условия начала XXI века примерять к XVIII веку? А про реформы — это все слова. Вот Дмитрий Козак провел судебную реформу, которой мы все аплодировали три года назад. А потом увидели выборочное “басманное правосудие”... Таких примеров множество. Что толку в словах, если государственная практика идет вразрез с ними?
Властью сознательно создается миф, что условие процветания России — это личная диктатура или авторитарный режим. Наоборот — авторитарный режим приведет Россию к тотальной коррупции и экономическому краху.
— Но есть же пример современный — “чилийское экономическое чудо”, созданное в условиях диктатуры Пиночета...
— Чилийское экономическое чудо создали США. Пиночет отдал им медную, горнорудную промышленность и другие ресурсы и действовал по рецептам американских экономистов. Давайте тогда поступим так же... К тому же генералитет чилийской армии, на котором держалась диктатура, — верующие католики, они в отличие от наших генералов не использовали своих солдат для строительства загородных особняков и не разворовывали чилийский военный бюджет. Поэтому сравнение с Чили не выдерживает никакой критики.
— Насколько устойчива нынешняя конструкция парламента? Ведь в “Единую Россию” объединились люди очень разных взглядов.
— Это устойчивая конструкция. Никто не будет их спрашивать, чего они там думают, какого мнения... Они исполнят то, что им велят. Как показал уже опыт третьей Думы, центристское большинство на последнем этапе голосовало, как машина. Когда нужно было обеспечить результат, приезжал куратор из Кремля, собирали карточки у больных, отъехавших и добивались нужного результата. Я думаю, в этой Думе дисциплина будет еще жестче, а возможности повлиять на принятие решений еще меньше.
— Вы не видите никаких обстоятельств, которые могли бы пошатнуть этот монолит?
— Если в России продолжится укрепление авторитарного режима, то все пойдет по предсказуемой схеме. Президент будет передавать власть по наследству своему преемнику, как это было в Мексике 70 лет, а парламент станет неинтересным придатком исполнительной власти. Боюсь, Дума постепенно превратится в Совет Федерации — палату, о которой со временем все забудут. Ну чего туда ходить, если и так все ясно?
Так что изменений надо ждать в обществе, а не в Думе. А общество сейчас проедает нефтяные деньги, наплевательски относится к тому, что происходит в парламенте, смотрит бесконечные концерты юмористов, слушает песни 70-х годов, плачет над советскими кинолентами... Его устраивает авторитарный режим — значит, в России он будет. Но пройдет два-три года, и крах этой модели станет очевиден для всех. Сейчас в обществе есть запрос на стабильность — через некоторое время возникнет запрос на перемены...
— Белоэмигранты, проиграв Гражданскую войну, тоже думали, что советская власть не продержится больше двух-трех лет...
— Несчастным образом так получилось, что советская власть попала тогда во всемирную моду на тоталитаризм. Но сейчас совершенно другое время. В мире доминирует демократическая волна, и лишь народы СНГ, привыкшие жить в тюрьме, зашли в камеру и сами себя там заперли.
После революции — а в 90-е годы мы пережили революцию — всегда бывает реставрация, но она не может быть долгой, как большевистская, время уже другое. Ну не через два года — через пять лет станет ясно, что мы безнадежно отстаем, что Россия не конкурентоспособна в этом состоянии. У нас не было ни одних парламентских выборов, которые бы не удивили. И следующие парламентские и президентские выборы могут преподнести ба-альшие сюрпризы...
