Во вторник вечером толпы журналистов осадили аэропорт “Домодедово”. Как вы думаете, кого встречали они? Правильно — Ивана Петровича Рыбкина. Главного героя всех последних выпусков новостей.
Еще неделю назад к Рыбкину не подошел бы и корреспондент из местной районки. А теперь — будьте любезны: ажиотаж, сумятица и пихание локтями.
Оказывается, как это просто: стать знаменитым...
И вот стоит он под лучами софитов в скромном мосторговском костюме. И сам весь такой из себя скромный.
— Да чего ж вы всполошились? — говорит потупясь. Лицо открытое, простое, точно с Доски почета. (Людям с такими лицами хочется верить безоговорочно и сразу.) Не хватает только фанерного чемоданчика в руках — того самого, с которым снимался 8 лет назад в рекламных роликах избирательного блока имени себя.
— Куда ж ты, Иван, собрался? — спрашивали его тогда экранные земляки (а-ля Леня Голубков).
— Да вот, в город еду... Выбираться...
Выбраться, правда, не выбрался, но в городе осел. А в городе крестьянину тяжело. Без блата — никуда. Только одна добрая душа и взялась помогать, проталкивать, да и ту прогнали в Англию.
Остался Иван Петрович один на один с фанерным чемоданом: никчемный и одинокий. Тут уж сам себя от тоски похитишь... Это еще ничего: другой крестьянин, говорят, отчаявшись привлечь к себе внимание, сжег целый храм. И ведь помогло: имя его до сих пор гремит...
...С самого начала свистопляски вокруг таинственной пропажи Рыбкина я не мог отделаться от ощущения фарса в постановке провинциального театра.
Сцена первая. Четверг. Вечер. Дюжий охранник привозит Ивана Петровича домой. Вероятно, доводит до квартиры (этого зритель не видит, но догадывается, ибо так обычно поступают все охранники.) Затем — на сцене гаснет свет. Вместе со светом Рыбкин растворяется прямо на пороге своего жилища. Звучит тревожная мелодия из мюзикла “Фантом в опере”.
Сцена вторая. Пятница. У телефона — испуганная рыбкинская жена. Лицо невыспавшееся. Набирает номер Рушайло (еще с прежних лет она привыкла, что по ночам муж проводит досуг с Рушайло и Березовским), но ей отвечают, что на сей раз Владимир Борисович ночевал дома, а Иван Петрович обязательно найдется. Откуда-то из-за кулис раздаются тирады БАБа по поводу длинных рук Лубянки. (Тревожная музыка.)
Сцена третья. Суббота. Центризбирком регистрирует Ивана Петровича кандидатом в президенты. “У нас торжество закона, — говорит Вешняков. — Даже если человек исчез, он все равно может участвовать в выборах и агитировать за себя”. (Спокойная музыка, рекомендованная для сумасшедших домов.)
Сцена четвертая. Воскресенье. Рыбкинская жена бежит в милицию и пишет заявление о пропаже мужа. Тотчас же районная прокуратура возбуждает уголовное дело. Через час Генеральная прокуратура дело закрывает. Тем не менее оно вскоре реанимируется. (Песня Б.Моисеева “Где же ты, где, звездочка алая?”.)
Сцена пятая. Понедельник. На сцене один только герой: Б.А.Березовский. Он долго, на разных языках, вещает о репрессиях и диссидентах, по привычке поворачиваясь к телекамерам то в фас, то в профиль.
Сцена шестая. Вторник. Украинские казаки-депутаты пишут письмо москалям. Дескать, видели вашего Рыбкина слоняющимся по фойе киевского готеля “Украина”. Администрация готеля гневно опровергает этот факт. (Песня “Ты ж мене пидманула” в исполнении ансамбля Черноморского флота.) Анонимные источники из милиции оптимистично уверяют, что Рыбкина уже нет в живых.
Сцена седьмая. Вечер вторника. Выясняется, что Ивана Петровича никто не похищал и не убивал. Все это время он преспокойно гулял по Киеву и очень удивился такой шумихе вокруг своего имени. “Могу я иметь право на личную жизнь?!” — возмущенно кричит Рыбкин, заправляя рубаху в штаны.
Прожекторы ярко высвечивают кулек с апельсинами и фейхоа, заботливо оставленные жене накануне бегства. Фанфары. Ария “нежданного гостя”. Занавес. Полный аншлаг...
...Вообще-то нам не привыкать к разнообразным пиаровским ходам кандидатов всех рангов. Количество несостоявшихся покушений на политиков сравнялось уже с числом избирателей. (Помню, особенно трогательной была история с покушением на коммуниста Илюхина. Преступники застигли Виктора Ивановича в самый неподходящий момент: когда он в тапочках и тренировочных штанах выносил к мусоропроводу ведро.)
И ладно бы Рыбкин нашелся где-нибудь в лесу, привязанным к дереву, или барахтающимся в пруду. Хоть и нарочито, но никак не подкопаешься. Нет же.
Простота, известно, хуже воровства...
Не завидую я Ивану Петровичу. Что толку от свалившейся известности, коли за него не проголосует теперь ни одна женщина, включая родную жену. Уж лучше бы он вообще не возвращался. Вешняков ведь пообещал: к выборам все равно допустим (какая разница: есть Рыбкин или нет?)...
И лишь одна мысль не дает мне покоя. Ведь больше всех выиграла от этого шоу... Не Березовский, нет. Ирина Муцуовна Хакамада.
Женская солидарность обманутых супружниц — это ж какая силища! А у Хакамады, говорят, три мужа уже сбежало...
