Когда президент собрался во второй раз стать президентом, оказалось, это такая большая радость для населения, что выборы можно не проводить, потому что и так все заранее согласны, аплодируют, благодарят и кланяются в пояс.
Наверно, их и не стали бы проводить, если бы не Запад, который зорко следил за становлением демократии в России и, уж конечно, пенял бы потом президенту за то, что тот не поднимает в массах культуру избирательного процесса.
Главная проблема заключалась в том, что с президентом никто не хотел состязаться даже для виду. После парламентских выборов, закончившихся ошеломляющей победой партии власти, прочие политические силы совершенно потерялись в лучах всеобщего счастья, сияющего нимбом над головой президента, и им уже больше ничего не хотелось — ни избираться, ни дебатировать, ничего.
С огромным трудом, кое-как удалось набрать президенту команду соперников из шести человек. Каждый из них представлял собой нестандартную личность, а все вместе — небольшой паноптикум, веселый отряд отчаянных ребят, отрабатывающих свои задания.
Все они были чьими-то “проектами”, затеянными ради того, чтоб поглумиться над президентом, заставив его встать на одну доску с теми, с кем сам он никогда не встал бы рядом, — косноязычными крюгерами, истеричными барышнями, вырожденцами, пришельцами и тихими роботами, у которых перегорели проводки в голове.
Конечно, президенту находиться в такой компании было оскорбительно, но раз всех нормальных соперников столь непредусмотрительно задавили, приходилось терпеть этих и стараться их не замечать.
Разумеется, в плане народной любви никто из проектов не мог равняться с президентом. Их любили только родные, друзья и хозяева. А президента горячо любили семьдесят процентов населения, и еще надо было постоянно следить, чтоб не полюбили девяносто восемь. А то конфуз выйдет, опять этот жирующий Запад начнет говорить, что в России голосуют, как в Советском Союзе, а выборы хоть свободные, но несправедливые.
С Западом приходилось считаться: экономика, то, сё, ВТО, ЕЭС, ОБСЕ... Хотя у них там определенно царили устарелые, чуждые нам взгляды. Считалось, например, что в предвыборной гонке обязательно должны участвовать два фаворита, приблизительно равные или хотя бы сопоставимые по силе.
Для России такой подход был совершенно неприемлем. Как это — два фаворита? Фаворит один — тот, кого выдвигает правящая власть. Второго фаворита быть не может в принципе. Мы, товарищи, не племя тумбу-юмбу, чтоб полагаться в таком важном деле на волю провидения.
Не имея никаких соперников, кроме глумливых проектов, президент не мог почивать на лаврах.
Его предвыборная кампания должна была поразить избирателей в самое сердце. Заставить поверить, что за четыре года он поднял страну из руин и добился невероятных успехов во всем абсолютно. Причем удалось это сделать во многом благодаря ликвидации многопартийности и пестрого политического спектра — потому и соперников настоящих сегодня у него нет.
На разработку плана предвыборной кампании были брошены лучшие кремлевские пиарщики, и результат превзошел все ожидания, благо к их услугам было абсолютно все, чем обладает государство, включая и людские, и материальные ресурсы.
Первым делом в центре Москвы по их заказу была собрана несметная толпа журналистов, с трудом вместившаяся в четырнадцать автобусов, так что, когда колонна двинулась, пришлось даже перекрывать движение на Садовом кольце.
Всю эту свору с их блокнотами, микрофонами и камерами привезли в Кремль, чтоб они подробнейшим образом осветили обращение президента к своим доверенным лицам. Журналисты навострили перья и бойко записали первое, что сказал президент: “Я не буду заниматься пиаром”.
На фоне четырнадцати автобусов столь резкое заявление прозвучало как гром среди ясного неба. Вот уж чего никак нельзя было подумать, глядя на толпу журналистов, так это того, что президент не будет заниматься пиаром. Зачем же их тогда сюда напихали в таком астрономическом количестве?
Непредсказуемость — залог успеха первой атаки. Вторая, впрочем, оказалась не меньшим сюрпризом, в том числе и для самого президента.
По правилам игры надо было непременно продемонстрировать президента населению на фоне отреформированной и боеспособной армии. Чтоб пушки стреляли, самолеты летели, солдаты маршировали и враг откатывался назад под натиском новейшего оружия.
Для этого президента переправили на север и вывезли на самой мощной подводной лодке в открытое море, чтоб он наблюдал в самый мощный бинокль, как из морской пучины вылетает самая мощная ядерная ракета, запущенная с другой самой мощной подводной лодки, а в это время его будут снимать журналисты с борта самого мощного ракетного крейсера, и будет красиво.
Пиар-операция развивалась как по маслу до тех пор, пока дело не дошло до ракеты. Она, зараза, не хотела вылетать, хоть ты тресни, а президент напрасно мерз двадцать минут, потешая иностранных наблюдателей, которые, конечно, все видели благодаря своим спутникам и все поняли.
Потом, разумеется, стали говорить, что ракета и не должна была вылетать, а пуски были не боевыми, а условно-электронными, но все равно “ракетный” пиар-ход был загублен.
...К сожалению, затеи, которые рождались в головах кремлевских пиарщиков, не всегда можно было реализовать на практике. Они все-таки были очень оторваны от действительности в своих коридорах власти и плохо представляли ту Жопу, в которой находилось все, чем обладает государство. Вернее, так: они знали про Жопу, но она им виделась в неестественно-розовом свете. Из-за этого у них зачастую получалось не то, что ожидалось, а президент представал в комическом условно-электронном виде.
Впрочем, это никого не смущало. Ввязался в бой — жми врага до конца.
Каждое ведомство должно было внести свою лепту в предвыборную кампанию президента, обеспечив ему тематическую искрометную акцию в общем победном фейерверке.
Проще всего было науке. Академики надели белые халаты, сделали умные лица, и четырнадцать автобусов журналистов, выстроившись перед ними в ряд, записали в блокноты сенсацию: российские ученые клонировали человека, причем не кого попало, а великого русского поэта Пушкина.
Тут же медсестра выкатила голубую колясочку, где лежал хорошенький кудрявый мальчик с бакенбардами. Маленький Пушкин, да. Как видите, очень удачный клон, только пальчики не получились, но благодаря президентской программе поддержки научных изысканий мы уже в будущем году добьемся клона с пальчиками, троекратное “ура!” российской науке и лично президенту, без которого мы до сих пор тащились бы в хвосте западных “клон-эйдов”!
Спорт тоже оказался на высоте: на последней неделе перед выборами сборная по футболу провела в Москве товарищеский матч со сборной Бразилии и одержала убедительную победу, наглядно доказав, что даже в нашем футболе за последние четыре года произошел колоссальный прогресс. Вот уж чего никто не ожидал.
Вполне удачно также выступили строители, организовав президенту открытие “дороги века” от Хабаровска до Читы. Однако, несмотря на усилия четырнадцати автобусов журналистов, из этого события трудно было сделать по-настоящему громкий пиар, поскольку практическая ценность дороги была до конца понятна только китайцам, которые и должны были стать ее главными пользователями.
В самом сложном положении оказались спецслужбы. В идеале они должны были привезти в Москву Шамиля Басаева в железной клетке. Это был бы ударный момент кампании. Но к Басаеву было не подступиться, поэтому убрали кого смогли и как смогли.
Эффекта особого не вышло, но с паршивой овцы хоть шерсти клок. Тем более, спецслужбы уже были не те, что раньше, и если работали, то чрезвычайно топорно (вот, кстати, еще одна иллюстрация к тезису о Жопе). Неприятностей от их подвигов в конечном итоге получалось больше, чем выгоды, так что разумнее всего было их вообще ни в чем не задействовать.
Неожиданно сильный ход был сделан за три недели до выборов. Четырнадцать автобусов с журналистами только попытались расслабиться в минутном затишье, как вдруг — бабах мешком по голове! Вставайте, суки, президент отправил правительство в отставку.
Что? Куда? Зачем? За что? Почему сейчас, ведь после выборов правительство все равно надо распускать по Конституции? К тому же во всем мире отставка — следствие неудовлетворительной работы, других причин быть не может. Если президенту не нравилось, как работает правительство, почему он его раньше не распустил? А если нравилось, зачем он его сейчас распустил?
Никто ничего не понял, но все сказали, что это очень логично.
Когда переполох немного спал, к четырнадцати автобусам вышел президент и объяснил, что, отправляя правительство в отставку, он преследовал две цели: политическую и административно-организационную.
По всей видимости, была еще и некая условно-электронная цель, но постигнуть ее было так же сложно, как разобраться в двух других.
С каждым днем президент все шире разворачивал свою предвыборную кампанию, наращивал темп и зрелищность, соревнуясь сам с собой, а четырнадцать автобусов журналистов, валясь с ног от усталости, все освещали, освещали и освещали.
Вереница блестящих пиар-акций давно затмила крюгеров, перегоревших роботов и прочие “проекты”. Просветленное население про них забыло начисто и только удивлялось: мы, мол, думали, кампания будет скучная, а она вон какая вышла веселая и разнообразная, несмотря на отсутствие реальных соперников и широкого спектра политических сил.
Для полной красоты оставалось посадить Чубайса, назначить премьером клона Пушкина, загнать на Останкинскую башню Егорова и Кантарию, а четырнадцать автобусов журналистов вывести во двор и расстрелять. После этого уже ни у кого не осталось бы сомнений в том, что за четыре года страна восстала из руин и добилась небывалых успехов во всех отраслях народного хозяйства.
