Металлическая платформа с обеих сторон ограждена коваными решетками. Конструкция покатая, и весь “быт” — стол и кресла, вазы, рояль, напольные часы с боем — “сполз” и хаотично сгрудился в левом углу сцены. На открытом пространстве удержались лишь голые металлические кресты да запутавшийся в них одинокий стул. Прозрачная аллегория: нет здесь дороги ни вправо, ни влево, ни назад. Открыт лишь путь вперед — под откос, в пропасть… Так выглядит сегодня основная сцена МХАТа.
Обычно на репетицию журналистов не пускают: исключение сделали лишь для “МК”. В ожидании начала актеры разбрелись по залу. Среди них — представители разных театральных школ и поколений: студенты Школы-студии МХАТ и Щепкинского училища, “новые” мхатовцы и старожилы театра, но, несмотря на статусы и ранги, все одинаково включены в рабочую атмосферу. Олег Павлович Табаков пристально следит за происходящим. Режиссер Сергей Женовач взволнованно расхаживает перед сценой. Сегодня предмет особого внимания творческой группы — свет.
Главная декорация художника Александра Боровского — импровизированный Андреевский спуск. (На этой киевской улице расположился знаменитый “дом Турбиных”. Дом, где родился Михаил Булгаков. — О.Г.) Но на сцене все сосредоточились с левой стороны “спуска”, в театральной квартире Турбиных. Здесь смешалось всё и вся. Наталья Рогожкина (Елена Тальберг) — медноволосая красавица в элегантном платье табачного цвета (художник по костюмам Оксана Ярмольник), музицирует на рояле. А Анатолий Белый (поручик Шервинский) выводит мужественным сочным баритоном: “Пою тебе, бог Гименей”. Неожиданно на заднем плане проходит гвардейский полк. Делаю комплимент помрежу Наталии Кольцовой: очень слаженно маршируют, прямо как настоящие юнкера! Оказывается, они и есть самые настоящие: курсанты из батальона Почетного караула 154-го отдельного комендантского полка военной комендатуры города Москвы. “Кру-гом!” — командует штабс-капитан Мышлаевский (Михаил Пореченков), и бравые “актеры” четко разворачиваются на месте, прищелкнув каблуками. На столике с реквизитом, кажется, все подлинное: живые розы, фонарь, саквояж, шампанское и бутылки с прозрачной жидкостью… Неужели и водка настоящая?
— Подделками не пользуемся, — интригует замдиректора по оборудованию сцены Александр Бейлин.
А в это время за кулисами Константин Хабенский и Иван Жидков (братья Турбины) по очереди репетируют с гитарами. Звучит нечто лирическое. Иван в полном обмундировании, а Костя — в галифе с лампасами и белой рубахе. Извиняется с улыбкой: “Я пока не при параде”, — и, артистично импровизируя, в качестве “компенсации” кладет на голову на манер фуражки желтую салфетку в форме солнца.
За всю свою историю МХАТ обращается к пьесе Булгакова в четвертый раз (первая постановка — в 1926 году). Дом без четырех стен не строится. Дань уважения Мастеру и одному из лучших его произведений воздается сполна. Пьесе вернули не только исходное авторское название, но даже включили непосредственно в спектакль фрагменты текста из романа. А символа уюта — кремовых занавесок — нет. “Они должны быть у каждого в душе”, — считает Сергей Женовач.
