МХАТ им. Чехова сдал вторую по счету за месяц эпохалку — “Белую гвардию” (“Дни Турбиных”) Михаила Булгакова. В ней много пьют, говорят по-русски, хорошо по-немецки и плохо по-украински. Рядом с профессиональными артистами марширует личный состав батальона Почетного караула военной комендатуры Москвы числом в 30 человек. В мужской труппе на сцене лишь одна женщина. Спектакль идет без малого четыре часа. Режиссер — Сергей Женовач, художники — Александр Боровский и Оксана Ярмольник.
ИЗ ДОСЬЕ “МК”:
Первая постановка “Дней Турбиных” относится к 1926 году. В 1929 году был снят, возобновлен в 1932-м. Сталин утверждал, что “Дни Турбиных” “есть демонстрация всесокрушающей силы большевизма”. Вторая постановка — 1967 год (режиссер Леонид Варпаковский). Третья — 1981 год (режиссер Николай Скорик). Нынешняя редакция — четвертая.
Тонкое, очень культурное полотно, имеющее серьезные актерские и режиссерские претензии на глобальные и судьбоносные обобщения, как ни странно, похоже на простой домашний стол. В смысле мебель. Во всяком случае, если легендарный для МХАТа спектакль изобразить как схему, то выйдет не что иное, как обеденный стол из трех частей — две большие по краям тесно зажали среднюю. Стол и выступает как главное действующее лицо первого и второго акта. Вокруг него теснятся белые офицеры до того, как Петлюра взял Киев, и сразу после того, как в столицу ридной Украины вошли большевики. Между столовыми сценами — та самая середина — исключительно военного свойства цвета хаки.
“Велик был год и страшен год по Рождестве Христовом 1918, но 1919 был его страшней”. Ужас времени справа на сцене символизирует вздыбившийся Цепной мост через Днепр, а слева — тот самый стол, который, по Женовачу, следует читать как многоуважаемый шкаф. Пожалуй, он единственный, кто обогревает людей, попавших в переплет истории. И более того, за кремовыми шторами, которых на сцене нет — о них только мечтательно, закатив глаза, говорит Лариосик (Александр Семчев), — весело, пьяно, трогательно и брутально. Благородные офицеры, их единственная дама, песнь “За царя, за родину, за веру”. Так мило, подробно, по театральной системе “петелька-крючочек”, что зрителю вовсе не хочется перемещаться на мост, где маршируют юнкера, где Гетман всея Украины изображает патриотизм, расстреливают единственного на всю пьесу еврея (Сергей Медведев) и мучается совестью полковник Алексей Турбин (Константин Хабенский).
Следует сказать, что даже в застольных сценах Женовач отказался от какой бы то ни было театральной эффектности. Все аскетично до невозможности — свет, звук, и тем более никаких технических прибамбасов. Любимый Булгаковым цвет — белый снег, белые сны и прочая белизна — исключены им из игры на выживание в столь трудном материале.
Выжили, несмотря на то что спектакль идет почти четыре часа. Белую гвардию во МХАТе играет молодая гвардия. Единственное исключение — Валерий Хлевинский (Гетман). Все остальные — выпускники Школы-студии МХАТ середины 90-х годов или нынешние школяры. Компания за столом по своему составу специфическая: убойная сила, агент национальной безопасности в лице Хабенского и Пореченкова, главный “Толстяк” страны — Александр Семчев, Никита Зверев в очередь с интеллектуалом Анатолием Белым (поручик Шервинский), студент Иван Жидков в роли Николки Турбина. Их сестра — мхатовка Наталья Рогожкина. Ее приходяще-уходящий муж Тальберг (Валерий Трошин) и капитан Студзинский (студент Дмитрий Куличков). Только актер, только ансамбль — и сразу понятно, кто чего стоит в огромном черном кабинете сцены.
— Не целуйтесь, а то меня тошнит, — едва дыша произносит Лариосик и прикрывает глаза, чтобы не видеть, как Шервинский, подняв на руках Елену вместе со стулом, целует ее. Лариосик — роль явно не по возрасту Александру Семчеву, но четко попадает в его фактуру и амплуа. Его трогательная беспомощность подчеркнута пальто и шапочкой детского вида, варежками на резиночках, и это тот случай, когда костюм формирует образ. Впрочем, талант Семчева, все больше демонстрируемый в рекламной кампании, делает роль Лариосика весьма многогранной, но главное — невидимыми глазу, парадоксальными переходами из одного состояния в другое: малыш-толстяк, напившись водки, впадает в нелепое бузотерство, а отвергнутый любовник становится гордым и смешным карапузом.
И Москва наконец открыла Михаила Пореченкова. Сильный драматический артист в роли штабс-капитана Мышлаевского невероятно обаятелен и при этом глубок. Он мастер точных интонаций, вызывающих доверие как в репризе “Вы что, водкой полы моете?”, так и в финальном монологе о России. Пореченков произносит этот драматургический компромисс от Булгакова без пафоса, но понятно обозначив судьбу своего героя в будущем.
Алексей Турбин — может быть, наименее выигрышная для Константина Хабенского роль. Может, потому, что немногословна и пока опирается скорее на харизму артиста, его сильное мужское начало. Но, с другой стороны, трудно представить иного на месте честного служаки. И удачной работой можно считать роль Николки в исполнении Ивана Жидкова, как и другого студента — Дмитрия Куличкова. Впрочем, Елену (Наталья Рогожкина) следует пропустить вперед кавалеров — как единственную на весь спектакль даму, как красавицу с золотыми (не крашеными, а натуральными) волосами, от которых сходят с ума, и как актрису, набирающую во МХАТе силу.
И все-таки, несмотря на взрывы, несущие реалии — немцы, гетман и Антанта, режиссер Женовач настаивает на внеисторичности “Белой гвардии”. Еще пока не открылся занавес с чайкой и пока не закрылся он же, звучит нежная, домашняя мелодия на фортепиано (композитор Григорий Гоберник). Домашняя, как кремовые занавески, как стол...
Впрочем, реплика в финале “Большевики идут!” не позволяет “Белой гвардии” расслабиться и избежать актуальности. Но в этом — весь гений Булгакова, который — на все времена. Только все-таки жаль, что нет белого снега, белых снов, алмазного шара и звезд, в вечность которых так верил Мастер. Только в финале возникает голубой свет. Но, как известно, это не цвет надежды.
