20 лет заключения — такой оказалась плата за терроризм “с женским лицом”. Вчера шахидке Зареме Мужахоевой, несостоявшейся смертнице, именно столько “отпустил” Мосгорсуд. Без снисхождения. Отбывать наказание Мужахоева будет в колонии общего режима.
“Даже руки на приговоре не расстегнули”, — горько вздохнула осужденная, выслушав все от начала до конца. И улыбнулась.
...Еще до начала заседания Мужахоева попросила через своего адвоката платок у кого-нибудь из журналисток — повязать голову. Я сняла косынку и передала ее в зал. Но Зарема вдруг передумала — платок так и остался лежать на столе ее адвоката Натальи Евлаповой. Под прицелом щелкающих объективов и вспышек Мужахоева стояла, опустив голову, руки схвачены сзади наручниками. Потом ей надоело позировать, и она повернулась ко всем спиной. Чистенькая желтая футболка, джинсы, торчащие лопатки... “Нормальная” девчонка.
Но вдруг разозлилась и заголосила: “Я никого не убила! Я не хотела этого. Ваш суд несправедлив. Я не ожидала... Если бы я хотела убить или причинить вред, то я нажала бы на кнопку еще там. Но я не сделала этого! Надеялась на вас...” Адвокат Евлапова потом рассказала, что накануне они вместе подготовили слова извинения, с которыми Зарема должна была обратиться к публике, к судье. Такое вот вышло извинение...
Когда судья Петр Штундер закончил оглашать приговор, губы Мужахоевой были растянуты в улыбке.
— Вам понятен приговор?
— Понятен.
Из зала тут же крикнули: “Прокомментируйте, пожалуйста”.
— Я тут вышла хуже Басаева, — зло бросила Зарема. — Сделали из меня... кумушку.
Резко отвернулась и вышла из клетки — к ожидающим ее людям в милицейской форме.
— Мы поняли, что чисто морально судье тяжело вынести иное решение, — сказала после процесса адвокат Евлапова. — Суровое решение — только на совести присяжных.
Присяжные не поверили ни одному ее слову. Хотя Мужахоева очень рассчитывала на их снисхождение, а потому очень подробно рассказывала, как готовилась к совершению теракта — и не одного! — и как не смогла привести в действие взрывчатку. Не потому, что не сумела, а просто не решилась нажать на кнопку. В злополучном кафе, где задержали шахидку, Мужахоева, как она уверяла присяжных, специально привлекала к себе внимание неадекватным поведением — металась по помещению, входила-выходила, даже показывала охранникам язык... В ходе следствия она сдала всех своих подельников, пароли, явки, подмосковную базу террористов.
На суде Мужахоева говорила вполне убедительно, а выглядела даже трогательно — как кающаяся грешница. Молодая, симпатичная... Не простить такую, казалось, невозможно. Мама погибшего взрывотехника Георгия Трофимова во время прений даже обратилась к присяжным: “Я думаю, если вы вынесете оправдательный приговор, то количество смертниц увеличится многократно”.
Присяжные заседали 3 часа. Нет, у них не было сомнений в виновности шахидки, пусть даже и раскаявшейся. Они спорили: заслуживает она снисхождения или нет. Мнения разделились, и все же большинством голосов решили — не заслуживает. Возможно, если бы при разминировании бомбы, привезенной Мужахоевой, не погиб взрывотехник — прекрасный и тоже молодой человек, — ответ на этот вопрос был бы другим.
Надо отметить, что судебный процесс по делу Мужахоевой прошел довольно быстро. Он начался 5 марта, когда защитница шахидки потребовала суда присяжных — ей казалось, что простые москвичи смогут хотя бы частично оправдать ее подзащитную. На суде адвокат взывала к разуму присяжных, в то время как гособвинитель давил на эмоции — он даже принес в зал заседаний костюм погибшего взрывотехника с пятнами крови.
Эмоции победили. 9 судебных заседаний хватило, чтобы присяжные все оценили и вынесли свой вердикт.
“Я думала, что умру в тюрьме, но я выживу, обязательно выживу! И, выйдя через 20-25 лет, я сделаю то, что не совершила сейчас”, — истерично кричала в клетке Зарема Мужахоева после того, как присяжные вынесли свой вердикт: виновна по всем статьям обвинения и снисхождения не заслуживает. “Я вернусь и всех вас взорву...”
Адвокат подсудимой сказала, что после вынесения вердикта у Мужахоевой произошел нервный срыв. Именно такие и лезут потом в камере в петлю...
Что ожидает шахидку в колонии, как она уживется с будущими сокамерницами — теперь это проблема психологов УИС. На вопросы “МК” отвечает начальник психологической службы ГУИН Минюста РФ, кандидат психологических наук Михаил ДЕБОЛЬСКИЙ.
— Сразу скажу, что с Мужахоевой наши специалисты еще не работали — она содержалась в специзоляторе ФСБ “Лефортово”, поэтому судить об этой личности и ее психическому состоянию я могу только исходя из того, что известно всем.
— Существует ли в УИСе специальная методика по работе с террористами?
— Мы не можем иметь методики по каждому типу преступлений, хотя, безусловно, к особо опасным преступникам в мировой практике подход особый. Главный принцип — помещение таких осужденных в жесткие условия. Это значит — максимальное ограничение свободы перемещения и минимальное удовлетворение их потребностей. Они нормально едят, спят, выходят на прогулки, но их ограничивают в информации, в количестве свиданий с родными. Они не могут в полной мере заниматься тем, чем хотят (например, спортом, художественной самодеятельностью). Они не имеют доступа к телевизору. Но в зависимости от того, как они себя ведут, меняются и условия их содержания. По принципу кнута и пряника. Лучше себя ведешь — смотри телевизор, выходи на прогулку, нарушил правила — сиди взаперти. Это общепринятая мировая практика. Я был в одной из колоний в США, где сидят злостные нарушители, с которыми в тюрьмах с обычными условиями содержания не справляются. И там действительно за пару лет примерно у 80% преступников поведение изменяется в лучшую сторону.
— Мужахоеву ожидают такие же строгие условия?
— У нас нет женских колоний со строгим режимом, хотя в каждой колонии есть участки с более жесткими условиями содержания для нарушителей. Вновь прибывшие осужденные — и тут Мужахоева не исключение — поступают в карантин. То есть 10—14 дней они находятся отдельно от других заключенных, и их личность серьезно изучается психологами. Обращается внимание на все: на индивидуальные особенности, личностные и криминально значимые свойства, которые способствовали совершению преступления, склонности к суициду... Кто-то может быть с повышенной тревожностью, кто-то с повышенной агрессивностью. Исходя из этого определяется, в какой отряд, в какую камеру, к каким соседям поместить этого человека и как с ним в дальнейшем работать.
— Мужахоева боится, что ее убьют в камере...
— В нашу задачу как раз и входит работа как с самой Мужахоевой — отвратить эти страхи, — так и с ее сокамерницами. Отдельно от всех она сидеть не будет — это ей же во вред. Очень важно, чтобы человек, изолированный от общества, все равно общался с людьми — это тоже своего рода терапия. С осужденными проводится специальная психокоррекционная работа.
— Мужахоевой уже определили место отбывания наказания? Это может быть Можайская женская колония?
— Мне об этом пока ничего не известно. В Можайской колонии у нас довольно сильная психологическая служба. Этим, кстати, может похвастаться не каждое учреждение: не хватает людей, материально-технического обеспечения. Но при выборе места отбывания наказания учитывается множество факторов, и прежде всего исходят из интересов безопасности. Ведь есть колонии с покосившимися заборами, а есть с передовыми технологиями — с точки зрения обеспечения безопасности. Ясно, что Мужахоеву направят туда, где меньше всего проблем с безопасностью.
