Андрей Панин — актер, который не боится штампов и ярлыков. Видимо, поэтому они к нему и не цепляются. Он вообще мало чего боится: в сериалах вовсю снимается, переиграл столько бандитов, новых русских и продажных милиционеров, что из них, наверное, можно сформировать дивизию, а то и целый батальон. От серьезного кино тоже не отказывается. Кажется, он просто любит свою работу. Хотя, может быть, это профессиональное лукавство?
22 апреля на экраны выходит фильм Карена Шахназарова “Всадник по имени смерть”. В главной роли — Андрей Панин. Это уже третья совместная работа Панина с Шахназаровым, сотрудничество актера и режиссера началось с фильма “День полнолуния” (1998). “Всадник по имени Смерть” — трагический рассказ об одной из самых неординарных личностей конца прошлого столетия — Борисе Савинкове. За литературную основу фильма сценарист Александр Бородянский взял роман Савинкова “Конь бледный”. Его главный герой Жорж — руководитель боевой организации террористов, цель которых — убить великого князя Сергея Александровича.
— Вам близок персонаж Жорж?
— По-человечески он мне близок в одном: этот человек боролся всегда “против”. Он не боролся “за”. Он боролся против царя, потом боролся против тех, кто поборол царя, и на последнем этапе своего жизненного пути он совершенно искренне мог переметнуться к большевикам. Когда они его поймали, он писал письма своим друзьям, тепло отзываясь о красном терроре. Только большевики побоялись использовать его в своих целях, потому что если бы такая личность вышла на свободу, то я не думаю, что даже Иосиф Джугашвили удержался бы у власти. И это диссидентство в крови, наверное, присуще и мне. Я по определению антилидер. Если в мое окружение попадает лидер, я всегда скажу: “Да. Но... давайте попробуем, давайте посоревнуемся”.
— Вам как актеру на площадке не мешало то, что в роли достаточно мало текста и все держится на закадровом голосе?
— Тут вопрос целостности образа. Мы с Кареном Георгиевичем много на эту тему рассуждали. Режиссер счел, что в этом варианте герой будет более цельной фигурой, которая необходима для фильма.
— А вы считали по-другому?
— Мне казалось, что можно было поискать что-то другое. Возможно, нужно было сделать больший упор на действие, заменив им часть рассуждений в сценарии. Я немножко побаивался, что фильм будет слишком рассудительным.
— Ваш герой колеблется между двумя женщинами: Эрна, взрывотехник, беззаветно его любящая, и Елена, воплощение страсти и наивной красоты. Жорж выбирает Елену. А кого бы выбрал Андрей Панин?
— Я уже сделал свой выбор — я элементарно женат. (Смеется.) Дело в том, что Жорж скорее не выбирает, его проблема в другом: по-настоящему он не любит ни одну из них.
— Но ради Елены он идет на убийство.
— Не ради Елены — он просто не может потерпеть соперничества, вот и все.
— Вы считаете, что можно убить за идею?
— Можно просто убить. Жорж не за идею убивает — он рассуждает, можно ли вообще убить. Как Раскольников.
— Так можно?
— Конечно.
— Шахназаров, говоря о вашей работе в кино, упоминал, что вы не в пример другим, даже заслуженным актерам серьезно подходите к профессии: “Все стоят отдыхают, а Панин отжимается на костяшках”. Как вы к этому пришли?
— Я достаточно долго в профессии и просто понял для себя, что мне так легче настраиваться на материал.
— Вам пришлось изменить как-то образ жизни ради работы?
— Мое счастье в том, что я перевел свое хобби, свое “заболевание” в разряд работы. За свое сумасшествие я еще и получаю деньги!
— Как вы поддерживаете свою форму?
— Как-как — работой.
— Ничего специального?
— Наверное, нет. Если существует какой-то подготовительный период, то я постепенно начинаю думать о своей роли, глубже погружаться в свой персонаж. Но я не репетирую дома, потому что бесполезно: приходишь на площадку — и там все по-другому.
— А бывает так, что подготовительного периода не существует?
— Бывает. Приходится соображать на месте. Но я прошел довольно серьезную сериальную школу, когда все время приходится соображать на месте, быстро менять страницами текст. Это хорошая школа. Поэтому я уже не очень боюсь каких-то изменений на площадке вообще.
— Говорите, что прошли сериальную школу, — то есть больше не будете сниматься в сериалах?
— Да нет, почему. У меня нет никакого отрицательного отношения к сериалам. Позовут — почитаем сценарий, посмотрим.
— Складывается такое ощущение, что вас куда ни позовут — вы всегда готовы, на все соглашаетесь. Это так?
— Да нет, просто сериалы с моим участием часто показывают по телевизору, и как правило — одновременно. Поэтому создается такое ощущение, что я постоянно работаю в сериалах. А я там не снимался, наверное, со времен “Бригады” — то есть уже три года.
— У вас довольно обширная фильмография. Есть роль, от которой хотелось бы отказаться?
— Пожалуй, нет. Я пытался везде работать честно. Есть фильмы более-менее удачные, есть менее-более удачные, есть менее удачные совсем. (Смеется.) Практика — она дает ощущение опыта, а опыт достигается “ценой ошибок трудных”.
— Но вы согласны с тем, что вы работаете много, больше, чем другие?
— Нет. Я знаю людей, которые делают еще больше. Я, к сожалению, ленив.
— Значит, есть куда стремиться?
— Есть.
— И не устаете?
— Ну как сказать. Вот у вас есть любимое блюдо?
— Есть.
— Какое?
— Ну, скажем, бефстроганов.
— Ну вот и представьте: с утра — бефстроганов, в обед — бефстроганов, вечером — бефстроганов. Понедельник — бефстроганов, вторник — бефстроганов. И так 20 лет подряд. Конечно, немножко устаешь.
— Так и заболеть можно.
— А с другой стороны — мы всегда хотим есть. Это необходимо. Без работы мне вообще нельзя, потому что я тогда начинаю бороться сам с собой. А так как я Близнец, то силы примерно равные, и выиграть практически невозможно. Очень истощает такая борьба. Лучше бороться с чем-нибудь на площадке.
— Говорят, вы собрались переквалифицироваться в режиссеры...
— Да, я уже нахожусь в подготовительном периоде, съемки начнутся 25 мая. Идея фильма взята из картины “Верные друзья”: люди сбежали от собственной жизни и поехали кататься на плоту. Он так и будет называться — “Друзья”. Только у нас все происходит в современных реалиях.
— Это сериал?
— Да, 12 серий по заказу НТВ.
— Проект они предложили или вы сами проявили инициативу?
— Это было предложение...
— ...от которого вы не смогли отказаться?
— Мне стало интересно. И опять же — к разговору о бефстроганове. Хочется перемены блюд все-таки.
— В одном интервью вы заявили, что “можете сделать намного больше того, чем от вас требуют”.
— В театре я играю роли в диапазоне от Достоевского до Шекспира, а в кино такое редко происходит. У нас все пишут оригинальные сценарии, и зачастую они малооригинальны. Размахнуться негде.
— А в “Друзьях” вы будете сниматься?
— Поиграю маленько, не упущу возможности.
— И волю для размаха себе обеспечите?
— Посмотрим... У меня будет просто человеческая история, ни одного “пиф-пафа” я там не потерплю. История про людей, без лютой социальщины, без чернухи.
— Не страшно в режиссерское кресло садиться?
— Знаете, есть такая присказка: “Не бойтесь делать того, чего никогда не делали. Ковчег построил любитель, а вот профессионал сконструировал “Титаник”.
