Фотографии, опубликованные в прошлом выпуске “Альбома”, вызвали довольно жесткую реакцию. Даже один из основателей рубрики “Срочно в номер” посчитал своим долгом сказать, что печатать подобные ужасы все-таки не стоит. Впрочем, автор и без того понимал, что заметка, посвященная отражению в фотожурналистике бесспорного зла, требует и “второй серии”. “Серии”, которая должна стать своего рода противовесом. Беда только в том, что найти адекватный ответ на снимок Маргарет Бурк-Уайт и плакат Джефа Уолла, появившиеся в “МК” неделю назад, очень трудно. Ведь эстетика зла, как правило, гораздо ярче и интереснее незаметного, серенького, часто занудного “добра”. Но делать нечего — надо стараться...
Когда мы говорим о добре, то приходится признать, что это еще более абстрактное понятие, чем зло. К его проявлениям можно отнести и пионера, переводящего бабушку через улицу. И грандиозный подвиг матери Терезы, уехавшей в беднейшую Калькутту, чтобы облегчить страдания самым обездоленным, и пронесшей этот крест всю жизнь. Формально, да и по сути, добро творят и музыканты, дающие концерт в пользу голодающих Африки. И какой-нибудь безвестный служащий, потративший жизнь на то, чтобы эти голодающие получили свою решающую миску помощи. Поэтому, когда мы говорим на эту тему, особенно важным становится критерий отбора.
Видимо, от страха перед огромностью задачи автор “Фотоальбома” решил идти самым простым путем, который наверняка покажется и самым банальным. Пророки большинства религий так или иначе утверждали: суть их учений в любви. Собственно, самый главный завет, оставленный в Евангелии, звучит очень ясно: “Любите друг друга”.
Именно любовь хотели привнести в мир святые, считая, что она может противостоять злу, даже самой смерти. И именно она делает людей счастливыми и самодостаточными.
На этом “установочную часть” заметки можно считать завершенной. Каждый имеет право на свое мнение, мы же перейдем к фотографиям. Элиот Ирвит — не просто один из лучших репортеров ХХ века. Он один из самых остроумных, веселых и легких фотографов. Рассматривать его работы — удовольствие. И кого трудно назвать морализатором, так это его. Тем не менее ирвитовский снимок 1953 года стал просто классической иллюстрацией, рассказывающей о волшебстве, которое связывает мать и дитя.
На снимке — жена Ирвита и его 6-дневная дочь Елена. Как всякий счастливый новоиспеченный отец, Элиот, едва привез жену и ребенка домой, снимал их постоянно. Причем делал он это не в расчете на публикацию. На этих пленках не найти ни дублей, ни вариантов, которые обязательно есть при выполнении профессиональной работы. Обыкновенная семейная хроника.
Как можно выразить чувства на черно-белом отпечатке? Наверное, прежде всего, взглядом. Мать так смотрит на свою дочь, а отец-фотограф на них обоих, что любовь, царившая в облупленной комнатушке в Нью-Йорке, ощущается до сих пор. Она так сильна, так материальна, что любой зритель неизбежно оказывается в плену этого чувства. И если этот зритель еще не совсем потерян для себя и для мира, то он не может не улыбнуться, прикоснувшись к чему-то очень хорошему. Смотря на это фото, можно поверить в фантастические истории, как женщины поднимали вручную грузовики, под которые попадали их дети...
Кстати, сила любви на этой фотографии принесла и вполне материальные плоды. Ирвит, совсем молодой человек, только четыре месяца назад вернувшийся из армии, отнес кадр в один популярный фотожурнал. Естественно, его согласились напечатать и даже пообещали присудить какой-то приз. Но при одном условии: если он уступит изданию все права на карточку. Как ни был молод, честолюбив и беден фотограф, он ответил не раздумывая: “Никогда!”
Через год фото двух любимых женщин мастера отобрали для выставки в Музее современного искусства. И после этого его перепечатывали столько раз, что, по мнению самого Ирвита, один этот снимок окупил обучение выросшей Елены в колледже.
Вторая фотография — это портрет великого режиссера Федерико Феллини и его жены Джульетты Мазины. Снимок я увидел в одном из киосков в Париже в виде открытки. На ней нет имени автора, и поэтому я не знаю, кто и когда сделал этот кадр.
Роман Мазины и Феллини начался во время войны, в 1943-м. Мазина была популярной радиоведущей, а будущий мэтр бегал от армии и фронта. Они поженились почти сразу и почти подпольно. Боялись, что главными гостями на свадьбе станут офицеры из местного военкомата. Именно Мазина впервые отвела Феллини на киностудию и устроила помощником режиссера к суперзвезде послевоенного итальянского и мирового кино Роберто Росселини. Она же сыграла главную роль в первом фильме мужа — “Ночи Кабирии”, кадры из которого стали визитной карточкой их пары. Потом Феллини не начинал ни одного фильма, если рядом не было жены. И закончилось все это в последний день октября 93-го года, когда Феллини умер.
Мазина прожила без него всего пять месяцев. Все эти месяцы она ни с кем не встречалась, не дала ни одного интервью. Ее даже мало кто видел. И чтобы понять, как ей было без мужа, — нужно посмотреть на открытку: как ей было, пока он был жив. Точнее, как им было друг с другом.
Говорят, что у суперзвезды Феллини были десятки романов на стороне. Что он не мог представить свою жизнь без множества женщин. Но по большому счету это оказалось совсем не важным. Любовь и прямо вытекающее из нее счастье настолько очевидны на снимке неизвестного фотографа, что кажется — эти двое в самом деле должны умереть в один день. Не получилось. Но и жить без Феллини Мазина не смогла.
Я не фанат творчества великого итальянского режиссера. Но открытку купил не размышляя и повесил у себя дома. Значит, увидел в ней что-то важное. Может быть, доказательство того, что великие чувства существуют. И мне очень хочется, чтобы когда-нибудь я смог так же сфотографироваться со своей женой. Ведь без этого счастья не будет.
И уж совсем впадая в пафос. Рабиндранат Тагор в своем стихотворении “Прощание”, известном у нас по популярной песне 80-х, дал следующее, почти математическое определение любви: “Смерть побеждающий, вечный закон — это любовь моя”. Он был гений. А значит — наверняка знал о чем пишет.
Ф.Ф. и Н.Т. с благодарностью.
