“Главное все-таки не победа, а участие”, — банальная истина из застенчивых уст Юли Савичевой, откомандированной в Стамбул нашим Первым каналом представлять Россию на предъюбилейном, 49-м конкурсе песни “Евровидение”, вызвала у еврожурналистов, собравшихся на пресс-конференции русской делегации, прилив отеческого умиления. Еврожурналисты одобряюще захлопали. Юля же, переведя дух, продолжила: “Я считаю, что каждый, кто попал на этот конкурс, уже победил”. Тут журналисты преисполнились еще более отеческим умилением к 17-летней русской русой, конопатой, курносой скромной девчушке. Скромность хоть и не в почете и не в правилах шоу-бизнеса, более чтящего нахрапистое честолюбие, но все же выгодно отличала нынешнее “лицо России” от прошлогоднего театра заносчивого хабальства и высокомерного презрения, устроенного “Тату” (с подачи, разумеется, их обдолбанного продюсера). Театр, правда, тогда погорел, но память о нем жива на “евросонге” до сих пор. К тому же официальным лицам нашей делегации хватило в этом году благоразумия не исполнять заезженную пластинку “Мы приехали только за победой” (а победа всегда делала ручкой), что позволило избежать традиционно глуповатого вида. Отсутствие доморощенного русского экстрима (уже настолько привычного и приевшегося везде — от горных вершин Куршавеля до базарных развалов Бангкока) помогло “русской теме” в этом году вполне органично вписаться в общий евростандартный фон и даже придало так не хватавшего прежде лоска (не в барском, а в стильном и правильном смысле).
Россия начала прорубать свое окно на “Евровидение” лишь десять лет назад, когда рухнула Империя зла и удивленный народ на одной шестой суши вдруг узнал, что за колючей проволокой бурлит и искрится другая, значительно более карнавальная и расслабленная жизнь. А вот нынешняя хозяйка евробала Турция без малого 28 лет ковыляла к своему сегодняшнему звездному часу. И хотя термины “Евровидение” и “Европомойка” давно обрели в Европе статус синонимов (в силу буржуазной прилизанности формата, именуемого “музыкой домохозяек”), в Турции каждый конкурс становился предметом нешуточных страстей национального масштаба. В отстойные годы (где-то четверть века назад), когда Европой не пахло даже в центре Стамбула и в стране вещал один телеканал, в дни трансляции “Евровидения” улицы пустели, как у нас на фигурном катании с Родниной или “Семнадцати мгновениях весны”. Турки — и стар и млад — прилипали к своим ящикам и темпераментно, с криками, воплями и завываниями молились только за то, чтобы их песня не заняла последнего места. Иногда везло, но не сильно. Годы разочарований и европрогресс ослабили публичный интерес к европейской “Песне года” и полностью похоронили любые надежды на победу. Турки все списывали на политические причины и тоже с большим удовольствием повторяли, что “главное — не победа, а участие”.
Но тут вдруг Турция засобиралась в Евросоюз. И все чудесным образом изменилось в прошлом году, когда, ко всеобщему изумлению, после 28 лет отчаяния и разочарований, непредсказуемо и непрогнозируемо певица Сертаб Эренер, отправленная в Ригу “занять хотя бы не последнее место”, обошла и тату-шмату, и ожидавшихся на высшем пьедестале бельгийцев.
Страну охватил шок — но уже не от унижения поражением, а от гордости за неожиданную победу. В чем только не искали ее причины, но в хорошей песне — в последнюю очередь. Одни объясняли все английским текстом. Другие возражали, тыкая на англичан, которым даже родной английский не помог избежать итогового нуля. “А это потому, что Англия поддержала Буша в Ираке, — подхватывали третьи, — а Турция наоборот — дипломатично балансировала, вот и прорвалась”. “Теперь у нас есть еще один довод в пользу скорейшего вхождения Турции в Евросоюз, — напирали уже политики, — ибо что может быть более европейским, чем “Евровидение”, в котором мы победили!”
В Евросоюз, впрочем, Турцию пока не приняли, но страной-хозяйкой самой европейской музыкальной “Европомойки” она в этом году стала.
Турки подготовились к этой миссии более чем основательно. Уже в аэропорту нас взяли в кольцо упитанные дядьки с густыми усами и все, как из инкубатора, в серых костюмах. “Секьюрити”, — догадались мы и поначалу не сильно удивились, помня, что и в Стамбуле недавно взрывали бомбы и что вообще неспокойно нынче в мире. Даже польстила такая забота о нашей безопасности, и автобус до гостиницы пробирался по стамбульским пробкам (нудным, но все же не таким экстремальным, как в Москве) в сопровождении целого взвода “серых пиджаков”. Довезли в целости и сохранности. Спасибочки!
Побросав вещички, освежившись душем после тухлой аэрофлотовской “тушки” и намылившись на вечерний променад, мы, однако, снова уперлись на выходе из отеля в эти самые животы в серых пиджаках и с усами, которые встали горой на пути наших пока еще смутных, но очень развлекательных намерений поколбасить в бурлящем ночном Стамбуле. Попытка обойти животы по флангу не удалась. Словно в ритме танго они двигались параллельно нашим телам, блокируя любую возможность вырваться наружу. “Вам кучками нельзя, — был смысл объяснений, — вы группа и ДОЛЖНЫ быть везде вместе, передвигаться только в автобусе, а мы вас будем охранять!” Оравой-то в 20 человек, везде вместе и под охраной? А ежели кому выгорит фан и потребуется уединение? Мимо как раз понуро прошлепали белорусы во вьетнамках на босу ногу, в домашних трениках и с кульками в руках. Они прибыли на 4 дня раньше — репетировать полуфинал, — и даже в соседнюю лавку за водкой, фантой и огурцами по ночам их водят под конвоем. Белорусов заботливо препроводили до лифта, в котором они и скрылись с крайне печальными лицами. Началось, конечно, дикое вопилово, разбрызгивание слюны, состраивание грозных гримас, протесты: “Мы не в Северной Корее”. Не помогало ничто. “Это для вашей же безопасности”, — бубнили серые пиджаки с таким выражением лица, словно мы прибыли не в знаменитый многоликий и бурлящий Стамбул — город контрастов, а куда-нибудь на фронтовую передовую. К счастью, руками никого не трогали, и этим обстоятельством удалось удачно воспользоваться. Поблагодарив за заботу, но сказав, что в дальнейшем участии мы все-таки не нуждаемся, группа отчаянных все же вышла наружу и, состроив каменные лица, двинулась прямо. Охранники ринулись вслед, грозно жестикулируя, громко мешая турецкие восклицания с английскими междометиями, но после того, как мы свернули в первый же темный переулок — оторваться от погони, махнули рукой и отстали.
На следующий день меры безопасности были скорректированы. А несчастные белорусы так долго парились! Журналистов почти перестали трогать. Но главу делегации Елену Архипову с Первого канала и нашу участницу Юлю Савичеву с мамой блюли по-прежнему с особой строгостью. Когда Юлек и несколько примкнувших к ней товарищей отправились в Таксим, самый злачный стамбульский квартал ночного расколбаса и всяческих утех, где неожиданно завалились, не подозревая того, в местный гей-клуб, довольно душный и обшарпанный, то животы и прочие выпуклости наших турецких охранников оказались зажаты развеселой ватагой смешных турецких трансвеститов в пожухлых перьях, пропотевших лифчиках и облезлых париках. Удовольствие пришлось растягивать насколько можно долго. Из клуба охранники вывалились с перекошенными лицами, вспотевшие, раскрасневшиеся, смущенные и, кажется, не очень довольные...
Дневное время занимали, разумеется, заботы сугубо профессионального свойства. Репетиции, пресс-конференции, знакомства с другими участниками — потенциальными нашими соперниками и конкурентами.
У Турции забот в этом году оказался полон рот помимо пресловутой безопасности. Из-за глобальной европейской интеграции “Евровидение” разрослось беспрецедентным образом. Раньше был только финал, в котором участвовали 24 страны (те, кто занял первые 14 мест в предыдущем году, и 10, которых набирали по ротации из бывших аутсайдеров). Аутсайдеры обижались, и двинувшаяся на политкорректности Европа решила в этом году дать шанс всем желающим. Всего набралось 36 стран. Во многих прошли открытые национальные конкурсы. “Европомойка” угрожающе разрослась. Позавчера, 12 мая прошел полуфинал с 22 участниками, первые десять победителей которого будут 15 мая соревноваться на спортивной арене “Абди Ипекчи” с 14 финалистами прошлого года (в том числе с Россией, вошедшей благодаря псевдолесбиянкам из “Тату” в тройку лидеров с громким скандалом и взметнувшимися до космических высот рейтингами трансляций, которых “Евровидение” отродясь не видело).
В Стамбул понаехало полторы тысячи журналистов, как на добрый политический саммит, 5 с половиной тысяч гостей — артистов с сопровождающими делегациями. В декорацию вбухали 5 миллионов долларов и развесили над сценой 36 звезд (по числу участников), которые символизируют девиз этого года “Под одним небом” (“Under the Same Sky”)...
“Тату” в прошлом году на “Евровидении-2003” не только наскандалились от души и сделали все, чтобы провалить собственные шансы на вполне вероятную победу, но, как это ни странно, помогли Москве очистить бюрократическую структуру Европейского вещательного союза (EBU) от порочной скверны. Не потому, что разбавили “европомоечную” музтухлятину свежепродвинутой струей. Просто благодаря их поражению (а 3-е место для них, всемирнотоповых тогда старлеток, было полным провалом) удалось вскрыть позорный аферизм в голосовании некоторых стран. Само выступление, конечно, если руку на сердце и по гамбургскому счету, заслуживало максимум единицы. Но их скандальная популярность мобилизовывала фэнов по всей Европе голосовать за “Тату” вопреки всему. Поэтому справедливые нули от Ирландии и Англии показались Москве (то есть руководству Первого канала) странными. Москва потребовала расследования, и, как это ни смешно, выяснилось, что местные провайдеры, отвечавшие за телефонное голосование в этих странах, действительно смухлевали. У одних в последнюю минуту якобы накрылся компьютер, и они в нарушение протокольных процедур задействовали резервное жюри, которое обнулило “Тату” вопреки воле ирландского народа. Там был страшный скандал, и народ, плативший деньги за телефонные звонки, требует теперь назад свои трудовые фунты. В Англии, где компьютер не накрылся и где тогда по “Тату” сохли миллионы тинов, до сих пор темнят, пряча финальные протоколы и путаясь в объяснениях, откуда у них ноль, если в братской Ирландии, ментально ничем от большой британской сестры не отличающейся, как выясняется, совсем не ноль.
Руководство EBU сперва отмахивалось от Москвы как от назойливой мухи, но когда скандал стал неприлично разрастаться, определило в стрелочники некую Сару Юэн, отвечавшую за всю байду с голосованием, и просто ее выгнало, поблагодарив заодно “Останкино” за проявленную бдительность, которая позволила вскрыть “отдельные недоработки и узкие места” в работе “такого большого и сложного механизма”. Никто ничего, конечно, уже не переголосовывал, но зато теперь во всей Европе будет один независимый провайдер, организующий телевоутинг (голосование телезрителей), в котором, кстати, впервые будут участвовать и наши зрители. Эпоха келейного жюри, решавшего за нас, кому отдать голос России, уходит в прошлое. Жаль, что нельзя голосовать за своих.
Впрочем, некоторые дружественные друг другу страны всегда голосуют друг за друга независимо от того, насколько хороши или плохи их артисты и песни. Греция всегда дает 12 баллов Кипру, а Кипр — Греции. Из года в год. Все, конечно, ржут, но поделать ничего не могут, а только разводят руками: “Такая у них дружба!”
Есть ли у нас такие друзья? Или мы всех уже распугали?
Юля вылезает из автобуса вся в слезах. Глазки красные. Носом хлюпает. Губки надула. Кто обидел ребенка? Всего полчаса назад она зажигательно импровизировала со своими французскими танцорами “I Will Survive” на приеме у немецкой делегации.
— Потому что все делается в последний момент. Если бы хотя бы за месяц, то не было бы никаких истерик и слез...
Савичева готовится к ответственнейшей в своей жизни истории в режиме аврала. И этого месяца у нее уже нет. Не виноват никто. Так сложилось. На “Worldbest”е в Каннах, где она в конце марта представляла нашу “Фабрику звезд” и уже тогда знала, что впереди у нее “Евровидение”, в багаже была лишь песня, написанная Максом Фадеевым, и еще никаких мыслей о том, как ее показывать. Ни у кого! Наших тогда восхитил балет, сопровождавший выступления всех участников “звездно-фабричного” фестиваля. Его создатель — Камель Вуали, известнейший во Франции хореограф, балетмейстер, постановщик танцев. Третий сезон работает с французской “Star Academy”, близняшкой нашей “Фабрики Звезд”. Популярен настолько, что, когда спустя несколько недель они с Юлей сидели в уличном кафе на Монмартре в Париже, обсуждая уже детали их совместной работы на “Евровидении”, вокруг их столика собралась толпа, и люди (в Париже!) показывали на них пальцами. Ну захотелось нашим хореграфии г-на Вуали! Не просто подтанцовки, а драматургического этюда с хореографией, акробатикой, брейк-дансом и прочими модными сценическими приемами. Жуть как красиво и стильно, но после первой репетиции (за два дня до вылета в Стамбул) с французскими танцорами из труппы Вуали у Юли не двигались ни ноги, ни руки. Искусство с красотой требуют жертв.
Если Алсу делал полностью западный менеджмент, то у Савичевой получилась настоящая интернациональная бригада. Даже песня “Believe Me” — русская наполовину, ибо текст к ней написан Брендой Лоринг, не знающей ни слова по-русски. Это, конечно, плюс, ибо оригинал от носителя языка лучше самого расталантливого перевода. Да и наряды Юле заказаны у Середина и Васильева, брендовых модельеров русских кровей, но творящих и известных во Франции. Без них там не проходят ни одни показы высокой моды.
Макс Фадеев в Стамбул сам не поехал. Сказал, что очень волнуется и нервничает, и если приедет сюда, то просто помрет со страху. Такой вот нежный.
Впрочем, Юля не парится. С Максом она все отрепетировала в Москве, а сейчас больше налегает на танцы. Очень помогает мама, которая следит, чтобы дочка вовремя поела, переоделась, умылась. В Каннах бедняга чуть ведь с голоду не померла, так замечательно там Первый канал заботился о своей артистке.
Зато после Канн, которые были для Юли первым заграничным путешествием, Стамбул ей показался большим Черкизовским рынком.
На конкурентов она не смотрит, знать их не знает и знать не хочет. “Чтобы не волноваться, — говорит. — А то в Каннах за всеми смотрела, наблюдала и чуть с ума не сошла...” Правда, с греком Сакисом Рувасом все же не устояла и сфотографировалась. “Он такой красивый!” — мечтательно сказала Юля. Грек и впрямь ничего, на него запали многие, а Филипп Киркоров даже звонил из Москвы и утверждал, что его продюсерское чутье предсказывает этому сыну Эллады большой успех.
Но мы-то, конечно, будем скрещивать пальцы за Савичеву, хотя группа конкурентов у нее подобралась и впрямь на сей раз не слабая.
Полуфинал 12 мая транслировали 33 страны из 36 участниц “Евровидения”. Не напрягались Франция, Польша и Россия, что, в общем, правильно, ибо рейтинги Первого канала в случае трансляции упали бы ниже канализации. Пялиться было абсолютно не на что (десятку прорвавшихся мы и так увидим 15 мая на финале). Разве что очень трогательной вышла неожиданная презентация клипа “ABBA, Our Last Video Ever” (“АББА, Наше Прощальное Видео”), приуроченное к 30-летию победы легендарных поп-шведов на “Евровидении” в 1974 году. Было ж время!
А сейчас, понимаешь, в финал прорвались Албания, Босния, Сербия, Македония, Хорватия не с певунами и певуньями, а с сущими фриками в худшем смысле слова. Зато приличного и стильного чувака из Дании прокатили. А чего Дания? У них “Евровидение” уже было. Сейчас Балканы — главное. Вот с прибалтами в прошлые годы разобрались, и позавчера им выкатили уже жирный кукиш. Хотя их фрики были ничем не хуже албанских. Не все коту масленица. О политической подоплеке результатов голосования на “Евровидении” говорят все громче и чаще, не могут пока лишь раскопать, как удается им маскироваться так называемым телевоутингом, к которому в этом году присоединяется и Россия.
Букмекерская контора Уильяма Хилла из Лондона составляет независимый тотализатор, больше учитывающий все-таки креативную составляющую. Согласно его прогнозам (отчасти уже подтверждающимся успехом грека Сакиса Руваса в полуфинале), наибольшие шансы на успех имеют именно Греция, Украина, Бельгия и Швеция. Россия — в середине. Грек у себя в Греции распопулярен уже 10 лет и вполне матер, но Греция в следующем году вряд ли потянет “Евровидение” — им бы Олимпиаду не завалить. Так что, наверное, мимо. Украинка Руслана весьма эффектна и свежа со своим этно-роком, котируется здесь высоко, хотя недавно в Ялте на соревновании “Фабрик звезд” проиграла нашей Юле Савичевой подчистую. Да и вряд ли “Евровидение” страсть как рвется на следующий год в Киев. В следующем году — юбилейный 50-й конкурс. Где как не в Брюсселе, столице объединенной Европы, его бы и отпраздновать? К тому же бельгийская участница Xandee вполне хитова по евромеркам. В Париже тоже было бы неплохо гульнуть. Но француз Джонатан Серрада в рейтинге у Уильяма Хилла плетется в хвосте. Хотя и Дану Интернешнл г-н Хилл особо не жаловал, а она взяла да и победила...
