Устроители надеются, что очень скоро “АРХ” станет полноценным архитектурным биеннале, смотром всего лучшего, нового, прогрессивного, пока же... Пока же — нет архитектуры, но есть протест, высказанный в самой кричащей и незавуалированной форме.
Формулируется протест поистине модно и зазывающе: “мэр разрушил наш город”. Что должно следовать за этими словами? А за ними следует чудесный зальчик экспозиции под названием “Утраты”. Посреди стоят три натуральных надгробия с газончиками для молодой травы. А на газончики брошены по две гвоздики и одному нарциссу. Читаем, по чью честь... “Военторг. Манеж. Гостиница “Москва”. Годы возведения. Годы разру... “Куда мы пришли?” — изумляются зрители. Впрочем, мы не будем спешить с терминами. Комментирует куратор выставки Кирилл Асс (это он вместе с директором Музея архитектуры Давидом Саркисяном придумал надгробия и, следовательно, идейный окрас нынешнего “АРХа”):
— Город вымирает. Нет сил на это смотреть!
— А вы пригласили мэра полюбоваться надгробиями?
— Лужков сюда не ходит. Это не его выставка. Начинали рушить Москву незаметно. Вздыхали про себя отдельные краеведы: “Ах, Замоскворечье!” или “Ах, Остоженка!” Никто не обращал на их слова никакого внимания. Теперь Остоженки у нас нет. Скоро не будет Замоскворечья. Все под ковш идет! Сейчас уже пошли сносить градообразующие сооружения! А что дальше? Может, для разнообразия Кремль снесем, а? Так называемое “ветхое здание гостиницы “Москва” сейчас мучительно пытаются разобрать, но у них серьезные технологические проблемы: здание очень крепкое, и снести его трудно.
— Кирилл, но архитектура развивается, постоянно что-то горит, однако что-то и строится...
— То, что “развивается”, никакого интереса не представляет, и свидетельство тому — одна из экспозиций Workshop Russia, посвященная Венецианскому биеннале, на котором молодым российским архитекторам нечего показывать!
— Я не согласен с тем, чтобы валить все в одну кучу... Если посмотреть на развитие города лет через 50 или 100, взгляд будет более уравновешенным.
— Что ж, в Москве никогда надолго ничего не задерживалось. Строили — сносили. И сносить будут. Может, это судьба Москвы? Но с этой судьбой трудно мириться, особенно когда сердце замирает, глядя на все это...
Так что “АРХ” этого года есть единый застывший митинг, говорящий не столько о сущности власти и ее вкусах, сколько о том, что отечественные архитекторы проснулись после долгой полувековой спячки и начинают отстаивать свои права и интересы более или менее удачными методами. Впрочем, пафос мало когда бывает удачен.
Сколько лет должно пройти, пока в течение полувека (со дня знаменитого постановления Хрущева об излишествах) обделенная искусством архитектуры Россия начнет потихонечку учиться, сначала заигрываясь теми же башенками и прочим “кремом”, потом же переходя к более сложным формам, да и то если создание этих форм совпадет с желанием Большого начальника. При Микеланджело, строящем гробницу папе Юлию Второму и расписывающем Сикстинскую капеллу, — совпадало. Сейчас нет пап и нет Микеланджело. Есть один из городов Европы под названием “Москва”, архитектурный пейзаж которого ничем не отличается от любого другого европейского города. И только иногда забредающие немцы — любители строгих линий — через своих друзей-архитекторов отыскивают в переулках заросшие мхом памятники конструктивизма 20—30-х годов, стоят, смакуют, приговаривая: “Ну и дураки же вы...”
