Лилипуты в стране Гулливеров

“Обижать маленьких — нехорошо!” — обязательно скажет правильная мама своему отпрыску, отправляя его в детский сад. В Госдуме, где господствует “Единая Россия”, в роли “маленьких” оказались КПРФ, “Родина” и ЛДПР. А в роли “очень маленьких” — группа независимых депутатов.

Борис Грызлов, став спикером, пообещал уважать права думского меньшинства, учитывать его мнение. Как же им живется? Не плачут ли они вечерами в своих кабинетах от бессилия, кляня судьбу и историческую эпоху?

Можно ли было лет шесть назад представить, чтобы непримиримый борец с антинародными режимами, коммунист Виктор Илюхин говорил добрые слова в адрес ненавистных “т.н. демократов”? А вот говорит!

“В первой Думе нас, коммунистов, было 47 человек, сейчас — 52, вроде небольшая разница в числе — все равно меньшинство. Но там я не чувствовал себя ущемленным. Так называемые демократы все-таки никому рот не затыкали. Мы спорили, можно было убеждать друг друга. А сейчас весь вечер готовишься выступать по закону, а на заседании кто-то из единороссов встает и говорит: давайте прекратим обсуждение или проголосуем вообще без обсуждения. И голосуют... Раньше мою позицию как законодателя уважали, а теперь — нет, весь труд коту под хвост”. Слеза наворачивается...

“Наши законотворческие возможности сведены к минимуму”, — в голос заявляют “меньшевики”. Если “Единая Россия” (две трети в Думе) проект не одобрит, рассчитывать не на что.

В Cовете Думы, который определяет, что обсуждать на заседаниях, право решающего голоса — у спикера и вице-спикеров. Соотношение сил — убийственное: 8 единороссов против 3 “маленьких”.

Комитет может вернуть автору проект его закона, даже не рассмотрев, — если к тексту не приложена “рецензия” правительства. Но правительство и на опусы “медведей” порой пишет заключения по полгода и больше. Что ж говорить про беззащитных “малюток”?..

Лоббистские возможности у “маленьких” — близки к нулю. Все принципиальные решения принимаются на консультациях правительства и Администрации Президента с узким кругом особо приближенных единороссов. Еще до того, как проекты вносят в Думу.

Если даже широкие “медвежьи” массы не знают, почему их руководство согласилось на то или иное предложение, что говорить о КПРФ или “Родине”! Поэтому интерес бизнеса к оппозиционным организациям уменьшается, желающих выбрасывать деньги на ветер нет. Разве что прикажет предпринимателю власть: “Надо, Федя, надо!” — чтобы какая-никакая оппозиция у нас была.

А ведь к следующим выборам, чтобы остаться партией и получить право в них участвовать, может потребоваться содержание организации не в 10 тысяч человек, как сейчас, а в 100 тысяч. И барьер “проходной” будет уже не 5, а 7 процентов... Планы искусственного превращения нашей политической системы в двух-, трехпартийную в Кремле всерьез обсуждаются. Их воплощение — не за горами.

Но сказать, что меньшинству в Думе повлиять на ситуацию совсем невозможно, все-таки нельзя. “В “Единой России” очень много разумных людей, поэтому с помощью кулуарной работы, неформального общения можно провести свою точку зрения”, — говорит коммунист Анатолий Локоть. “Кулуарная работа” — это когда в курилке, коридоре или кабинете один депутат прижимает другого к стенке и задушевным голосом тихо говорит: “Слушай, ну посмотри, ерунда ведь получается...” “Неформальное общение” — когда тот же по содержанию разговор происходит в бане, на охоте или в ресторане. Главное — знать, кого надо прижимать к стенке, кто в состоянии донести информацию до начальства.

И вот время от времени у “маленьких” случается Счастье. Например, когда Дума принимала написанное единороссами заявление в связи с убийством Ахмата Кадырова, независимому Владимиру Рыжкову удалось убедить большинство вычеркнуть из текста абзац, в котором теракту в Грозном зачем-то придавалось международное значение и даже поминалась зловещая “Аль-Кайеда”.

Так говорят “маленькие”, когда их спрашивают, зачем они в Думе сидят — если серьезного влияния не имеют. “Задача оппозиции — предупреждать о пагубности принимаемых решений”, — уверен Виктор Илюхин. “Мы должны использовать думскую трибуну, чтобы люди знали, что собираются делать власти, и оказывали давление на большинство”, — вторит ему Олег Шеин (“Родина”).

Соблюдая политес, меньшинству дают говорить, препираться с “партией власти”, иногда по пустякам и почти всегда — впустую. В то же время, когда обсуждалась кандидатура Фрадкова, число вопросов к нему и выступлений заранее жестко ограничили: по одному от фракции (и от независимых, если захотят), не больше. И вызывать на ковер правительственных чиновников (особенно силовиков) по каким-то острым проблемам меньшинству никак не удается...

Если газеты не напишут и телевизор не покажет — что толку метать икру на трибуне? С газетами пока проще. Но при почти абсолютном контроле Кремля над федеральными телеканалами если представитель оппозиции и попадает “в ящик”, то строго дозированно.

Но и тут иногда бывает Счастье: после майских праздников избиратели вдруг стали звонить Илюхину, впервые за долгие месяцы увидев его в новостях центрального телеканала. Он ругал Путина!..

Впрочем, шансы “засветиться по телевизору” уменьшаются, если речь идет о болезненных для общества вопросах. Вроде реформы пенсионной системы или замены льгот денежными выплатами. Одна надежда: выступишь с какой-нибудь диковинной инициативой (освятить здание Госдумы или обязать женщин-депутатов носить строгие темные костюмы), глядишь, телевизионщики и клюнут — народу нравится считать парламент сборищем хохмачей и чудиков.

Когда наступаешь “меньшевику” на любимую мозоль, спрашивая, неужели ему не противно играть такую жалкую роль, он непременно в ответ спросит: “Думаете, рядовые единороссы в лучшем положении?..”

Если и в лучшем, то ненамного. Да, в начале июня они дружными рядами, все 300 с лишним человек, пойдут на встречу с Путиным. Он похвалит их, поблагодарит. Может, человек десять смогут задать президенту согласованные с руководством вопросы. Ну и что? А в регионах тем временем вредные коммунисты или какие другие оппозиционеры будут рассказывать, что единоросс-депутат голосовал за плохие законы, его офис обложат пикетами и обставят неприятными плакатами... Приятно ли быть мальчиком для битья?

Недовольство положением “пешек” в чужой игре среди большинства зреет. В выступлении вице-спикера Олега Морозова при обсуждении кандидатуры премьера в осторожных, но вполне внятных выражениях говорилось: “Единая Россия” обеспокоена эйфорией, царящей в правительстве по поводу конституционного большинства в Думе. С “медведями” не обсуждают концепции законов, министры перестали ходить к ним на заседания групп, убеждая в своей правоте (зачем, если и так поддержат?). Как оскорбление восприняли многие единороссы тот факт, что на президиуме их фракции Фрадков просидел 15 минут, а с коммунистами общался целых два с половиной часа...

Так что дело не в том, что большинство задавило меньшинство. Дело в том, что парламент в целом большой роли в нынешней “вертикальной” системе власти не играет. Обратите внимание: Думу почти перестали показывать в новостях даже госканалы. Она стала неинтересна — потому что решения принимают без нее.

Но если граждане не могут повлиять на власть через парламент, хотя бы через “разговоры” и “политические баталии”, они начинают искать другие, внепарламентские и более радикальные способы давления. Оно нам нужно?..

Зюганов, поглощенный подготовкой к решающему бою с “семигинщиной”, на заседаниях почти не появляется. Член той же фракции Семигин, поглощенный подготовкой к решающему бою с “зюгановщиной”, — тоже. Но коммунисты по-прежнему демонстрируют единство, играя роль главной оппозиции. Эту роль особенно легко играть, когда от твоего голосования ничего не зависит.

В зале левые ведут себя активно. Координатор фракции Сергей Решульский хорошо освоил роль резонера: “Ай-ай-ай, что же вы, господа единороссы, зачем рот затыкать? Недемократично!” Многие коммунисты с удивлением обнаружили, что теперь они — чуть ли не главные демократы в том, что касается защиты парламентских процедур.

“На поле” вышли новые для Думы, но не всегда новые для политики люди. Часто слышен густой голос Виктора Тюлькина, лидера РКРП. С первых заседаний обратил на себя внимание инженер-конструктор НИИ измерительных приборов из Новосибирска, 45-летний Анатолий Локоть. Как-то спикер Грызлов не мог решить, как правильно склонять его фамилию — “Локотя” или “Локтя”. “Если такие проблемы, зовите меня проще: дружище Локоть”, — посоветовал ему коммунист. Сам “дружище” сдружился с бывшим губернатором Краснодарского края Николаем Кондратенко, который тоже выступает очень часто. И уж кто о чем, а он всегда о “пятом пункте”, даже если обсуждается совсем далекая от национального вопроса тема.

Очень часто КПРФ голосует так же, как “Родина” (или наоборот — “Родина” так же, как КПРФ). Но никаких консультаций о совместных выступлениях фракции не проводят.

ЛДПР почти всегда голосует так же, как “партия власти”. Жириновскому уже труднее “завестись” с полоборота — видимо, возраст берет свое. Со своей фракцией вице-спикер обращается, как строгий папа с сыновьями-недорослями: “Молодцы, любо-дорого было посмотреть на вас 1 мая, все стоят с гвоздичками в петличках на митингах, все меня слушают”. Или: “Молодцы, все как один пришли на инаугурацию, президента глазами приветствовали, он это отметил...”

После четырехлетнего перерыва во фракции опять появились дамы: Любовь Ближина (все больше молчит) и Елена Афанасьева (иногда говорит). По-прежнему процветает семейственность: к Жириновскому с сыном добавились Мусатов с сыном.

Взошла в этой Думе звезда много лет работавшего помощником лидера Алексея Островского. В футбол играет здорово — раз, в зале без конца слово берет — два (при этом вождь одобрительно кивает, выпятив губы), молодой — три, носит ботинки из бледной кожи какой-то диковинной рептилии — четыре. Но сейчас активист лежит в больнице с черепно-мозговой травмой: попал в ДТП.

Иногда вспоминает славное прошлое — предвыборную президентскую кампанию — Олег Малышкин. Одно из последних его заявлений — о том, что у ЛДПР есть свой кандидат на выборы в президенты Чечни. Расшифровки не последовало.

Фракция считается в Думе базой Дерипаски: среди ее членов — Евгений Иванов — бывший замгендиректора ООО “Русал” — управляющая компания”.

Жириновский усматривает в возросшей популярности Рогозина опасность. Тем более что выступают они пока в основном на одном поле: геополитика и международные отношения. В отсутствии своих любимых мишеней — “Яблока” и СПС — лидер ЛДПР сосредоточился в основном на выпадах в адрес “Родины”.

В “Родине” наступило относительное спокойствие. Глазьев из бросившего его коллектива не ушел, но не то что в зале — в коридорах думских его давно никто не видел.

“Родина” сейчас — самый недисциплинированный коллектив (в том смысле, что как один голосует редко). “Рогозинцы” — чуть больше половины членов фракции, но есть и немногочисленные “глазьевцы”, и вообще люди, которые оказались и в блоке, и во фракции просто потому, что идти больше некуда.

Кремль сейчас поставил на “Родину”, как на одну из кобылок, из которой в будущем может выйти хороший левый скакун, — и иногда этой фракции и лично Рогозину дает попиариться. То единороссы поддержат написанное Рогозиным постановление о защите прав русскоязычных в Латвии, то на заседании фракции ожидают прихода министра иностранных дел Сергея Лаврова...

Достопримечательность фракции — невероятно “плодовитый” Александр Чуев: несколько десятков написанных им проектов о предоставлении гражданских прав человеческим эмбрионам, о запрете абортов, борьбе с порнографией и т.д., и т.п. — неизменно привлекают внимание журналистов.

Этот коллектив — неформальный. В него входит “яблочники” Галина Хованская, Сергей Попов и Михаил Задорнов, а также Владимир Рыжков, Виктор Похмелкин, Святослав Насташевский, Евгений Ройзман. Каждый вторник члены группы собираются и обсуждают законопроекты. Они поделили между собой сферы — в зависимости от опыта: Задорнов отвечает за экономику и финансы, Хованская — за самоуправление и ЖКХ... В зале депутаты из “демократической” группы довольно активно работают: задают вопросы, а иногда и выступают с особой позицией. Голосуют по большинству вопросов дружно: например, по кандидатуре Фрадкова оба раза группа “воздержалась”. Главный козырь малочисленного коллектива — профессионализм и большой парламентский опыт его членов. К их мнению прислушиваются — даже если с ним не соглашаются.