Главная козырная карта предстоящего “Максидрома”, конечно же, Земфира. Устроителям неожиданно смещенного из весны в лето рок-фестиваля повезло: девушка, завершив первую стадию трудов над новым альбомом и выпустив в эфиры первый “киллер-хит” с него, главную песню лета-2004 “небомореоблака”, расщедрилась на выступление в “Олимпийском”.
До этого последним явлением Земфиры Москве был полугодичной давности полузакрытый концерт в зале с бархатными креслами в честь вручения девушке поэтической премии “Триумф”. Там, в ЦДЛ, Земфира чуть ли не в последний раз стояла на сцене со своей группой. Все — теперь она СОЛЬНЫЙ АРТИСТ и настаивает, чтоб на афишах ее прописывали по-иному: не через многозначительное “Z” (а раньше девушка чуть ли не в драку кидалась, если в рекламах не обозначали ее как бэнд-группа “Zемфира”), а попросту — Земфира. “Я просто хочу попробовать по-другому, не так, как обычно. Я хочу изменений” — этот тезис определяет не только новую музыку звезды (четвертый альбом настроен быть эстетско-электронным), но и ее нынешние устремления в жизни. Последний год, наполненный разочарованиями, подвел Земфиру к серьезным решениям, главное из которых: ХОЧУ БЫТЬ ОДНА.
Вот такие дела, знаете ли...
— Год я молчала: захотела сделать перерыв — и меня никто не трогал, и я была вполне счастлива. Сейчас я по собственной инициативе запустила песню в эфиры (“небомореоблака”), сделала дуэт (с группой “Браво” перепела агузаровский хит “Как быть”) — и все так понеслось, и количество писем в ящике увеличилось, и количество звонков, и все увеличилось — и я уже начинаю уставать от этой нагрузки.
— Ты отвыкла от этого?
— Да, от этого отвыкаешь очень быстро. Мне кажется, очень легко стать нормальным человеком рок-звезде. Просто надо затихариться на полгода. И ты превращаешься в нормального: можешь спокойно ходить в магазины, спокойно отвечать всем подряд на e-mail и вообще делать то же, что и все остальные. И этот миф о неприступности рок-звезды, о том, что сложно после эдакого ей стать нормальным, — это все ерунда. Насколько бы ни была масштабна и великолепна группа, если она не будет поддерживать свое имя (с помощью песен и альбомов), она достаточно быстро забудется. Потому что у нас очень быстрое время. Это и хорошо, это мне на руку: с одной стороны, стимулирует на творчество, с другой — позволяет быть несколько в тени.
— Но нужно все время быть в форме, чтобы не выпадать из обоймы и заниматься постоянно этим бизнесом...
— Я в свое время была спортсменкой (играла в юношеской сборной по баскетболу, если кто не знает. — К.Д.). Сейчас я тоже хожу на тренировки, но у меня нет в графике годичном каких-то соревнований, передо мной не стоит конкретных задач. Мне очень нравится наблюдать это все по телевизору — это чуть ли не единственная сфера, где есть интрига, где сложно предугадать результат...
— Ты же все время смотришь спортивные каналы по ТВ, насколько я знаю...
— Часто смотрю. Олимпиада для меня вообще праздник, и я могу ради нее в принципе даже забить на гастроли...
— Сейчас чемпионат Европы-то ка-а-ак начнется!
— Футбол вообще — отдельная тема. Но это лучше к Петкуну. Так вот. Я чуть-чуть побыла спортсменом — конечно, это адский труд. И разительное отличие спортсмена от музыканта в том, что первому всегда надо быть в форме, а второму при наличии таланта какие-то несоблюдения формы меньше вредны. И даже, наоборот, может, на пользу пойдут: окунувшись в некие обстоятельства, он приобретает некий опыт. Не репетируя постоянно, не гастролируя, получает опыт на уровне восприятия, допустим. Может у него случиться стресс — и откроется какая-то неизвестная дверка, новые резервуары. Я где-то люблю эти стрессовые ситуации и хотела бы почаще их испытывать. В расчете на то, что откроется дверка, и я узнаю что-то еще, получу новую эмоциональную окраску.
— А ты знаешь, есть люди, весьма удачно самопровоцирующие всякие стрессы... С пользой типа для творчества и все такое...
— Хм, конечно, я могу прыгнуть с парашютом — это тоже определенная провокация, но...
— А спровоцировать что-то в своей личной жизни, чтобы вызвать нехилый стресс?
— Я не могу травмировать тех, кто рядом со мной. Я очень нежно и бережно к ним отношусь, понимаешь? И если будут какие-то провокации, то коснутся они лишь меня, но не тех, кто мне близок. Я же очень хороший, зашибический человек. Не скажу, что во всех смыслах, но в смысле бережливости к близким.
— То есть ты не изменяешь людям? Ведь в измене тоже заложен сильный стимулирующий стресс!
— По отношению к близким я не могу себе позволить подлости, не могу. Смогла бы, возможно, — обрадовалась бы. Потому что это тоже определенная степень свободы ведь. А я периодически ее сжираю. Компромиссы ведь тоже сжирание свободы.
— Так было всегда, с компромиссами?
— В юном возрасте все воспринимаешь предельно отчетливо. С годами все это затуманивается, разве нет?
— Ты говоришь “с годами”? Тебе всего 27 лет.
— 28. Почти.
— 28 тебе будет через три месяца. И ты чувствуешь над собой пласт лет?
— Бывает по-разному. Бывает 16—17—18—19 как один год проскакивают. А 21—22 как два года. А 25—26—27—28 как десять. Конечно, я могла бы сконструировать ситуацию так, чтобы я чуть медленнее взрослела, чуть позже узнавала определенные вещи. Конечно, я бы хотела чуть позже испытать те разочарования, которые испытала, и попозже столкнуться с какими-то проблемами.
— Например?
— Я вообще говорю. О жизненном опыте.
— А опыт разбитого сердца тут имеет значение?
— Ты говоришь про любовь? Я страшно любила в 22 года, и в 21, и в 23, и в 24...
— Разных людей?
— Одного... На вопрос о несчастных опытах могу сказать предельно точно: страстное желание влюбиться говорит о том, что человек хочет жить.
— А страха в тебе нет? Страха оглушительного фиаско, его повторения, допустим? Вот любила ты в 21—22—23—24, но ведь кончалось...
— Хм, и по инерции еще потом любишь несколько лет. Я не трусливая вообще, Кап, о чем ты! Я люблю же дразнить судьбу и водить ее за нос. Конечно, я не боюсь, я этого страстно желаю. Потому что круче этого нет ничего. У меня разный опыт был, но круче этого — ничего нет. Влюбиться — это самое неожиданное и терзает тебя так, что ты умираешь!
— Сколько раз можно любить в жизни?
— Я не знаю.
— Но не один?
— Конечно, нет. У нас живет на планете 7—8 миллиардов людей. И чем больше любовей, тем лучше. Хотя зависит, конечно, от широты души и так далее... Я же вообще не вижу смысла в женитьбе в 14 лет и счастливой супружеской жизни до 60. Можно все профукать!
— Отчего ты разочаровалась в идее рок-группы и решила, что не стоит больше этим заниматься?
— В случае со мной фабула рок-группы себя исчерпала, мне сейчас хочется чуть побольше себя. В том альбоме, который я выпускаю, в тех аранжировках, которые я подразумеваю. И мне хочется поменять концертный вариант исполнения. Я же была все время ограничена стандартным составом: бас, барабан, гитара, клавиши, вокал. Хочу попробовать что-то другое. Ну и плюс — меня немножко разочаровали музыканты. Беру вину на себя: у меня, вероятно, очень завышенные требования.
— Стало быть, проще быть одной?
— Мне — да. Это очень серьезное решение, и я его приняла не спонтанно. После размышлений не однодневных, поверь.
— И на гастроли ты теперь будешь ездить одна?
— Конечно, со мной будут на сцене какие-то люди. Но это уже не будет носить название “группа”. Может быть, я не человек группы, но меня безумно утомила эта чехарда с составом (состав музыкантов менялся у Земфиры раза четыре), я заколебалась искать в своих карманах ключи к ним (к музыкантам — К.Д.). Теперь все, что я говорю и делаю, — только от собственного имени. А на “Максидроме” со мной будет играть “Мумий Тролль”. Потому что я еще не успею поменять концертную концепцию. После — будет все иначе.
— То есть, надо полагать, ты будешь на сцене в окружении компьютеров, лэптопов?
— Да, они будут присутствовать. Я просто не хочу больше тратить время на поиск кого-то, кто устраивал бы меня во всех смыслах, я устала... И во мне есть уверенность, что смогу сама сделать все как хочу.
— Ты в принципе одиночка?
— Как показало время — да. Но в любом случае мне все равно нужна поддержка, какая-то помощь извне и так далее. Я офигенно самодостаточный человек, если б дело было только в самодостаточности, я давно бы существовала лишь за счет своего сайта www.zemfira.ru. Я бы писала песни и на следующий день выкидывала их в Интернет. Если б не какие-то правила шоу-бизнеса. Но я отдаю себе отчет, в какое время я живу.
— Но ты же берешь сейчас на себя ответственность и за других?
— За кого?
— А Корней? (Музыкант, которого Земфира год назад отрыла в недрах Интернета и стала способствовать его продвижению. — К.Д.)
— Володя... (Настоящее имя Корнея.) Мне очень приятно, что мне представился шанс помочь высказаться такому человеку, как Володя. У меня вообще проблема с людьми. В том смысле, что вначале я могу их страшно ненавидеть, а потом страшно полюбить. Или, наоборот, страшно влюбиться, а потом — страшно разочароваться. С Володей у нас уже год знакомства, и мы как-то свыклись, спелись, притерлись друг к другу...
— Но он же четыре месяца ездил с тобой как басист группы “Zемфира”.
— Надеюсь, и дальше продолжит со мной сотрудничество. На сцене, вместе с компьютерами. Я могу запросто с ним разговаривать и как с басистом, и как с сонграйтером, и как певец с певцом. Он очень хороший, музыкальный парень... Очень добрый. Пока не загноившийся, это очень важно.
— Он для тебя уже как член семьи?
— Корней где-то гуляет рядом с границей слова “друг”. Потому что я очень тяжело подпускаю к себе людей, и он где-то рядом находится. Но пока что я не решаюсь сделать тот самый шаг, потому что у меня есть предыдущий опыт.
— Разочарования в друзьях?
— Есть предыдущий опыт.
— А друзей вообще много?
— Вообще нет.
— Ни одного?
— Нет.
— Сознательный шаг, ты отстранилась от них?
— Сначала были ситуации, потом сознательные шаги. Так получилось. Я не нарочно, просто совпало. И я в том состоянии сейчас, что не совсем понимаю значение слова “друг”. Я даже заходила в толковые словари смотрела.
Друг — тот, кто тесно связан с кем-либо дружбой. Любимый человек, сторонник кого-либо, защитник чьих-либо интересов, взглядов. Словарь Ушакова.
Постоянный посетитель семейного дома. Словарь Даля.
Дружба — близкие отношения, основанные на взаимном доверии, привязанности, общности интересов. Интернет.
— Это все очень личное. Для меня это понятие поменялось. 10 лет назад у меня были другие представления о дружбе. Но вообще я не роюсь в этом. Вот ты задала вопрос, и я задумалась. Друзей у меня нет. У меня есть приятели, много знакомых. Три пластинки, квартира, планы. Друзей нет. Я хочу побыть одна сейчас в жизни. Это нормальное желание, естественное.
— “Эти серые лица вокруг не внушают доверия. Теперь я знаю, кому поет певица Валерия!” Песню “небомореоблака” уже начали цитировать, вычленяя концептуальную фразу. Валерия-то не звонила? Или Иосиф Пригожин?
— Хм, а что бы они могли мне сказать?!
— Ну поблагодарить, например.
— Надеюсь, никто мне не позвонит, поскольку не очень я люблю разговоры по телефону с незнакомыми людьми. Валерия тут по большому счету ни при чем. Ею перекормили народ под девизом “страна просила — она вернулась”. И это все, конечно, превратилось в фарс: эти бесконечные телепрограммы про их ухаживания, про эту свадьбу... Никуда не спрятаться было от этого всю зиму...
— Ты сделала всю пластинку на домашней студии, с парой талантливых электронщиков...
— Это тоже была мечта такая. Весь альбом сделать дома когда-нибудь...
— А отношения с электронными музыкантами складываются по-другому?
— Я не общаюсь с ними столько, сколько общалась бы с группой, делай мы альбом вместе. Электронщики проводят много времени с компьютером, а не со мной. В том-то и дело — я хочу сейчас минимализировать человеческое общение, оставив лишь музыкальные идеи. Я несколько устала дружить с музыкантами. Хочу поменять круг знакомых.
— Ты не думала о том, что вообще когда-нибудь завяжешь с музыкой? Есть вот люди, которые говорят: я живу лишь до тех пор, пока пишутся песни; когда перестанут писаться — умру, ничем другим заниматься не смогу!
— Эта цитата не про меня. Да и рано пока говорить о таких вещах, издеваешься, что ли! Хотя бывают моменты в жизни, когда я совершенно не могу даже слушать музыку. Но потом наступает обратное — начинаешь снова любить клавиши, гитару, писать песни, играть, петь... Просто ходишь по квартире и поешь. И, мне кажется, это страшно: нигде, кроме музыки, себя не видеть. И я сейчас как раз работаю над этим. Хочу пойти учиться. Хочу образование. У меня очень хорошие воспоминания о том, как мне нравился процесс учебы.
— Поступишь в университет, будешь сидеть на лекциях?
— Да. Сдавать экзамены, готовиться к ним. У меня жажда знаний, представляешь?! Может, в какой-то момент мне этого недостало в жизни, в какой-то момент все понеслось со страшной скоростью. (У Земфиры нет высшего образования, только специальное музыкальное. — К.Д.).
— Так ты же из тех людей, кто исключительно самообразованием добивается того, чего никакое высшее не даст!
— Но я хочу послушать лекции. Хочу пообщаться с людьми, которые могут говорить не только про барабаны, телок и машины! Понимаешь?
Понимаю.
