Руслана Лижичко (или просто Руслана), облобызав бетонку летного поля в аэропорту “Борисполь”, как только спустилась с трапа самолета из Стамбула, вмиг превратилась в живую реинкарнацию монумента “Мать-Украина”, величаво возвышающегося над правым берегом Днепра в Киеве.
Всего второй раз в своей жизни незалежна Украина скромненько, бочком присоседилась где-то на безнадежных задворках полуфинала конкурса континентальной песни “Евровидение”, желая хоть как-нибудь не отстать от общеевропейского интеграционного процесса. “Главное — не победа, а засветка!” — успокаивал себя Киев. Даже посланницу снаряжали в Стамбул абы как. Деньгами ни из казны, ни из телебюджета (формально ответственного за мероприятие) не сорили. Что немцы? Вот хохлы — те прижимисты! Лишь сердобольные “частные спонсоры” в последнюю минуту расщедрились. Да и с тех времен, когда Саша Ксенофонтов, Русланин муж и продюсер, зарабатывал от 5 до 8 долларов в месяц и когда они как раз сошлись на почве любви к искусству и просто любви, кое-что, благо, изменилось. У них теперь свой рекламный бизнес средней руки — так что остаток недостающих средств добыли сами. Но полностью, конечно, не потянули бы.
И вот на закате субботнего вечера, 15 мая, эта Руслана, прорвавшись из полуфинала, как красные танки к Берлину, водрузила знамя победы на Рейхстаге. Разгромив при этом не пол, а всю Европу с примкнувшей Азией — 35 толкавшихся локтями стран. Собрала сенсационные 280 баллов, далеко позади оставив даже серебряных призеров из Сербии. Полностью уничтожила амбициозные надежды на победу самоуверенных греков, немцев и бельгийцев.
В Киеве начался шухер. Украина впала в эйфорию. Первыми к победе Русланы примазались, разумеется, политики. “Она принесла славу Отчизне”, — сказал президент Кучма и присудил ей звание народной артистки. Премьер-министр Янукович, гостивший в тот день в Брюсселе, тут же позвал генсека НАТО Яап де Хупа Шеффера “посетить Руслану и Украину” и подписал указ о назначении ее своим... советником. Главнокомандующий НАТО отдельно попросил украинского премьера передать свои поздравления Руслане. Прозвонился принц Альберт из Монако. Мэр Афин наградил специальной медалью и рвется теперь лично вручить Руслане бриллиантовое кольцо. “Разве что Джордж Буш не позвонил!” — шутливо похвасталась победительница, и вся украинская пресса взахлеб оттиражировала шутку.
Спустя две недели Киев ликовал под песни Русланы и салют на Европейской площади в День города.
На следующий день — финал Кубка Украины по футболу. “Шахтер”—“Днепр”. Два главных номера программы — Кучма и Руслана. Он — на трибуне, она — скачет по полю в начале, в перерыве и в конце с “Дикими танцами”.
Я два дня мечусь по Киеву, дабы урвать кусок от Русланиной славы, и все время вспоминаю несчастного журналистишку из стародавнего фильма “ABBA. The Movie”, который только к исходу 80-й минуты кинодейства сумел-таки зажучить суперзвезд в кабинке гостиничного лифта. Благо, что теперь уже есть мобилы. Через каждые полчаса — созвон с Ксенофонтовым, ейным мужем. “Нас рвут на части. Греки приехали, турки, скандинавы звонят, на телевидении ждут, бельгийцы интервью просят...” — “Сань, а из России есть кто?” — “Ты — единственный. Нет, ты что, мы обязательно встретимся. Щас перезвоню...”
Через полчаса: “Артур! Везу Руслану в больницу. Ее кладут под капельницу”. Свят-свят! Переутомление вызвало чудовищный токсикоз. Ее рвет. К тому же началось несмыкание связок. Врач запрещает разговаривать. Хотя петь можно. При пении связки работают по-другому. А говорить — ни-ни. А ей же здравицы вопить на стадионе!
На стадион — сразу из-под капельницы. Пока “Шахтер” умывает “Днепр”, зеленая Руслана отсиживается в туалете гримерки в ожидании следующего выхода между таймами. Сердце обливается кровью. Но не поговорить сейчас — значит, не поговорить никогда. Вечером — уже самолет.
Наконец Руслана, тяжко вздохнув, придвигается ближе к нам.
— Знаешь, чем дальше, тем больше я понимаю, что я точно не понимала (в Стамбуле), что я на самом деле натворила...
— В смысле, победила?
— Выйти и хорошо отработать — вопрос исключительно “производственного” характера. Больше всего меня ошарашило то, что произошло позднее.
— То, что из тебя живой монумент сотворили, вторую “Мать-Родину”...
— Мне кажется, что многие вещи страдают, если они чрезмерно пафосно раздуты. Гораздо проще смотреть на все обычными человеческими глазами.
— “Чрезмерная радость” и пафос не лучше ли, чем “нет пророка в своем отечестве”? А у нас другая крайность — тотальный пофигизм и волчья злоба. Алсушке вон за второе место на том же “Евровидении” даже “заслуженную” не придумали дать и вообще никак не чествовали. А девица старалась, имидж стране улучшала... И никто не возрадовался. Больше злословили, что у папика ее, магната нефтяного, хватило, мол, денег только на “серебро” — до Гран-при не дотянул...
— Это грустно. Но я боюсь быть символом. И категорически против такой шумихи вокруг меня. Дело ведь не в том, что я такая великая, а в том, что Украина, похоже, была в каком-то идеологическом тупике, раз сейчас из совершенно рядовой, на мой взгляд, хоть и приятной вещи устроила истерику национального масштаба. В политику не лезу, ни черта в ней не понимаю, не хочу даже разбираться... Болтовня о национальной идее, патриотизме как раз всегда заводит в тупик. Надо делать что-то. Я не болтала о национальных идеях, а просто взяла и сделала, а те, кто болтал и ничего не делал, сейчас как с цепи сорвались. Как будто это они победили...
— Со стороны то, как тебя тут на руках носят, выглядит, конечно, очень позитивно и радостно. С другой стороны, конечно, трудно себе представить АВВА, которым после победы на “Евровидении” присудили бы звания народных артистов Швеции и продвинули в советники премьер-министра — заниматься следующим конкурсом...
— Главное сейчас — преодолеть психоз всеобщей эйфории. И начать трезво размышлять. У меня дедушка — полковник. В Екатеринбурге живет. Прошел от Курской дуги до Берлина. Вот дедушка и сказал после моей победы в Стамбуле: рано радоваться, если взял только первую высоту. Надо на ней закрепиться, укрепиться и продолжить наступление. Самое простое во всей этой истории было как раз победить в Стамбуле. Украина победит, если достойно проведет у себя “Евровидение”. Не поверишь, но на следующий день я исписала две тетради с мыслями о том, что да как нам делать.
— Это еще до того, как тебя назначили советником премьер-министра?
— А что делать?! Мне же сразу в Стамбул позвонили оттуда (тыкает пальчиком в небо. — Авт.) и сказали, что ждут теперь от нас практических рекомендаций. Ведь событий такого масштаба на Украине еще не было. Надо продумать теперь, как дальше двигаться в Европу. Это же — огромная машина. Сложнейшая инфраструктура!
— Киевский мэр уже поскуливал в газетах, что нет, мол, в Киеве площадки, годной для “Евровидения”, а то, что есть, — убого и чудовищно. Позор, дескать, на всю Европу...
— Уже все в порядке. Площадка будет.
— За год построят?
— Уже строят. То есть уже строили новый спорткомплекс, а сейчас его перепроектируют под концертно-спортивный зал, правильно оснастят. Все будет нормально.
— И ты будешь в прорабской каске метаться по котлованам? Как советник премьера...
— Шутишь? Есть кому. Вчера мы с Омельченко (мэром Киева) и Кличками (братьями-боксерами) со сцены на Дне города сказали, что не просто проведем “Евровидение”, а здорово проведем. У меня же задачи сложнее. Мне предстоит выпустить альбом и ездить по Европе — пропагандировать себя и “Евровидение” в Киеве. Я уже в чартах — и в Англии, и в Германии, и в Голландии. Испытание будет серьезное — естественный отбор, как в джунглях. Если я его выдержу, это станет и личным успехом, и успехом страны. Это сложнее, чем дежурить на стройке. Я бы хотела использовать “Евровидение” в Киеве с целью оформить наконец панславянское братство. Интерес к нам в Европе очевиден, но мы для них по-прежнему все еще дикие. Смотри, на второе место в Стамбуле вышли Сербия и Черногория. И когда все Балканы стали друг за друга голосовать, Сашка сказал мне: “Нас спасет только СНГ”. Так и вышло: без баллов от России, Белоруссии, Балтии я бы никакого первого места не взяла.
Кстати, мы с Желько (Йоксимовичем) и его оркестром там сильно сдружились. Даже провели совместную вечеринку.
— А Россия с Юлей все как-то сторонилась не то что славянских междусобойчиков, но даже вас, по-моему?..
— Нет, мы очень здорово тусовались с Первым каналом, много были вместе. Но Юля сама по себе не сильно напориста, вела себя очень скромно. Я не считаю это страшным недостатком. У вас в России ее зря сейчас так пинают. Она талантливая девочка и очень смелая, для своих 16 лет держалась молодцом. Просто другую песню ей надо было петь. Не ту, которую “надо”, а ту, которая бы шла от души. Как сделала киприотка. И пятое место как минимум Юля бы точно взяла. Но не она выбирала, насколько я понимаю, и не ее в том вина.
— Зато ты скромностью в Стамбуле не страдала!
— А нам нечего было терять. У нас был шанс, и мы хотели его максимально использовать. Потом, когда мы сделали “Дикие танцы” — и песню, и клип, — я поняла, что мы нащупали что-то такое, что уже и без “Евровидения” нас вытолкнет в Европу. Это не наглость и самоуверенность, а интуиция на уровне шестого чувства. Мы провели тур по 15 странам, и реакция была очевидна. Поэтому самоцелью в Стамбуле для меня была не столько победа, хотя я в ней, скажу честно, не сомневалась, сколько максимально профессиональное, эффектное и яркое выступление.
— Что значит “не сомневалась в победе”?
— Интуиция — колоссальная вещь. Я позвонила маме во Львов и сказала: “Мам, у меня странное предчувствие, что я займу первое место”. Во время голосования были моменты, когда мы опускались до третьего или четвертого места. Я тогда хваталась за голову: “Этого не может быть!” И когда мы наконец запрыгнули на первое место, еще с минимальным отрывом — в три или четыре балла, дальше я даже не следила за голосованием. Я знала: все! Ничего не изменится. Спокойно начала приклеивать гарнитуру, надевать наушники, собирать бубен — готовиться, в общем, к выходу победительницы.
— Чья реакция больше запомнилась?
— Да все как-то сразу разбежались. Увидела грека Сакиса, которого в очередной раз шуганула своим поведением. Просто нас все время судьба сводила возле журналистов. Он всегда собирал камеры, штук по 25, потому что приехал за первым местом и всячески это анонсировал. В этот момент я врывалась откуда-нибудь совершенно на халяву, начинала зажигать — он, конечно, терялся, потому как был совсем не готов к моим выходкам. А я потом так же весело убегала. Ему оставалось только и говорить в камеры: “Это была Руслана с Украины...” Один раз, правда, отважился взять меня на руки и поцеловать. И вот после победы единственный, кого увидела, это он. Он давал интервью Би-би-си. В этот момент опять ворвалась я, начала петь его песню, потом свою — сейшенировать, в общем. Он уже не мог терпеть мои выходки, и было видно, как Сакис натужно улыбается... Помнишь Йоду из “Звездных войн”? “Да пребудет с тобой сила!” — мой любимый эпизод. Собраться, почувствовать, что сила на твоей стороне, — это большое искусство. Я, конечно, не была на Тибете, но...
— Такая кошка, которая измывается над бедными мышами?
— Кошки-мышки? Нет. Это слишком просто. На самом деле я и дальше должна излучать такую энергию, которая всех заведет. Причем мои вчерашние заслуги уже не имеют значения. С каждым новым днем это все дальше уходит в прошлое. А Руслана и дальше должна быть сильнее и сильнее. И каждый раз мне придется делать то, что я делала в Стамбуле.
— А не победи ты в Стамбуле — когда тебе с теми же “Дикими танцами” светило бы звание народной артистки Украины?..
— Может, никогда. Я просто волею судьбы перепрыгнула через многие условные ступени. Села на дельтаплан и пролетела то, что должна была пройти пешком.
— Волновалась, когда стояла перед Кучмой, зачитывающим указ?
— Он так по-отечески и галантно это все делал! Я просто была растрогана. На самом деле у меня многие годы хорошие, дружеские отношения с его дочерью Леной. Может, он от нее про меня что-то слышал, поэтому так и расчувствовался. Лена же меня напутствовала еще до поездки. А сразу после победы позвонила жена Леонида Даниловича — Людмила. Потом — жена премьер-министра Януковича. Другие просто не могли прозвониться, а им удалось. Наверное, были задействованы какие-то административные ресурсы. И это был не разговор, а просто визг. Все орали в трубку: “Мы победили, мы победили! Здорово! Я тебя люблю!”
— А что коллеги по цеху? Поскромничали?
— София Михайловна Ротару еще до финала, единственная из артистов, позвонила мне в Стамбул и очень тепло пожелала удачи. Ну, а после победы уже звонили все. Слава Вакарчук из “Океана Эльзы”, Саша Пономарев, участвовавший в прошлом “Евровидении” в Риге. Он встретил меня в аэропорту с огромным букетом цветов. И Тая Повалей, и Аня Лорак... Да все известные наши артисты меня лично и искренне поздравили. Эта победа объединила людей, стерла в какой-то момент многие пафосные условности шоу-бизнеса. Все искренне радуются — потому хотя бы, что им во многом самим теперь легче станет. Раньше ведь украинскую музыку только тюкали, и надо было все время что-то доказывать. А теперь доказывать нечего. Украина — главная страна “Евровидения”. А что до меня, то все понимают: я добилась этого адским трудом, и на меня трудно обижаться.
— В России к украинскому шоу-бизнесу тоже всегда относились достаточно надменно и высокомерно, как к колхозной самодеятельности, которую надо учить уму-разуму. И твоя победа в Стамбуле вызвала на Руси, конечно, шок. Вроде бы и порадоваться надо за братьев по крови, но мнутся как-то, желваками водят, исподлобья щурятся...
— Как ни странно, я хочу сказать в защиту России. Может, тебе будет удивительно услышать то, что я скажу. Но ты слушай. Россия несмотря на то, что она не смогла в этом году занять первое место...
— Как и в другие годы...
— Тем не менее! Россия остается огромным рынком со своими законами, принципами и амбициями в лучшем смысле этого слова. Эти амбиции рано или поздно приведут к очень большому результату. У России есть потрясающие мозги, потрясающие музыканты, потрясающие продюсеры, и нельзя сегодняшнюю ситуацию расценивать как безнадежный провал или беспросветное поражение. В России сосредоточено огромное количество мощнейших творческих сил, и никакое “Евровидение” не отменит и не изменит этого факта. Россия в отличие от Украины всегда гнула свою линию. Пускай ее гнет дальше. Только так рождается оригинальность. Не надо повторять ни Лондон, ни Нью-Йорк... Россия пусть остается собой. Это Украине надо бы использовать сегодняшнюю ситуацию для того, чтобы и ей начать наконец тоже гнуть свою линию. И именно в России были люди, которые мне вовремя дали очень нужные советы. Парни из России: Андрюша Чибис с MTV, Саша Войтинский, продюсер группы “Звери”, Женя Софронов, директор агентства “Интермедиа”. Они мне доброжелательно подсказали то, что потом изменило мою судьбу. Так что никто никого не “сделал”. Победила дружба.
Восхищенный столь дипломатическим вывертом Русланы, я было открыл рот для следующего вопроса, но тут в гримерку влетел взмыленный сержантик и, заглушаемый ревом стадиона, выпалил: “Кучма уже ждет”. Больше я Руслану не видел.
Саша Ксенофонтов, ее муж и продюсер, добавил красок в незавершенный рассказ Русланы. Действительно, именно “парни из Москвы” отчасти повинны в ее сегодняшнем взлете. В 2000 г., когда Саша с Русланой привезли пиарить в Москву “Прощание с диско”, их вежливо отшили, сказав, что подобного добра здесь и так хватает, хотя все очень мило. И Евгений Софронов, тот самый директор “Итермедии”, вдруг сказал: “Ребята, у вас там есть все, чтобы поставить на уши Европу, а не только Украину с Россией”. И вспомнил “Червону Руту” Софии Ротару — песню на украинском языке, “которую пели от первого до последнего слова даже грузины, не говорившие по-русски”. Саша с Русланой, упертые тогда последователи рок-н-ролльных традиций и соул-блюзовой школы, поморщились, но все-таки поехали. В Карпаты. Больше отдохнуть. Но наслушались там, в горных селениях, такого, что гуцульская этника просто поперла из Русланы помимо ее воли. Она не сочиняла, а строчила музыкальные рулады, словно взбесившийся Чайковский. Ныне ее этно-рок — практически эталонная единица украинской поп-музыки.
Когда альбом “Дикие танцы” уже утюжил в прошлом году весь украинский рынок, впервые за всю украинскую историю шоу-бизнеса награжденный титулом “платинового” (за 100 тысяч легально проданных копий) от IFPI (Международной федерации фонограммной индустрии), разгорелся скандал. Районный совет Верховинского района, что высоко в горах, возмутился названием “Дикие танцы” и посчитал это оскорбительным для всего гуцульского субэтноса. Они заявили о недопустимости таких названий, намекающих, дескать, на дикость народа и его культуры. От этой дикости теперь в умате вся Европа...
В 1996 году на “Славянском базаре” в Витебске международное жюри во главе с эстрадными грандами Мулявиным и Иорданкой Христовой единогласно выставило высшие баллы конкурсантке с Украины некоей Руслане, спевшей “Рождественскую колядку”. Говорили, что победа девушки была ошеломляющей, а голосина — сильнейшим. Но ее быстро забыли. Да и сама начинающая Руслана была тогда, как теперь вспоминает, “закомплексованная и совсем не секси”. Хотя и победила тогда столь же уверенно, как спустя восемь лет в Стамбуле...