Савик Шустер — тележурналист, ведущий программы “Свобода слова”, после скандального увольнения Леонида Парфенова — кандидат №2 “на вылет” с канала НТВ. Шутка. “Злая”, — сказал Савик. Но шутка же. Пока.
— Савик, вы гражданин мира, опытный журналист — почему вы так тяготеете к работе на российском ТВ? Что вас привлекает: драйв, гонорары, самовыражение?
— Я работаю на российском журналистском рынке с 1992 года. Это большой срок. Менять мне ничего не хочется. Мне нравится работать в России.
— Как вы стали гражданином Канады?
— Я учился в Канаде в университете. Тогда же и получил гражданство.
— Комфортно ли вам работать в России в последнее время?
— Журналист вообще не комфортная профессия. То же самое у меня было, когда я работал в Италии в разных изданиях, в Америке, во Франции в газете “Либерасьон”.
— Не пора ли завязывать с политикой на российском ТВ?
— Не пора ли завязывать с политическим телевидением в России?.. Не пора.
— А вот, к примеру, Александр Невзоров убежден, что политическому телевидению приходит конец, и всем нужно заняться чем-то другим, например, историей, как это сделал Николай Сванидзе в своих исторических хрониках.
— История и есть политика. Я бы не назвал цикл Сванидзе аполитичным. Вы же знаете высказывание: Россия — это страна с непредсказуемым прошлым. Это большая проблема. А что касается Невзорова, он может делать любые заявления, но на программу “Свобода слова” он приходит с удовольствием. Он частый гость.
— Раньше ТВ активно вмешивалось в политику. По-вашему, это привело к чему-то хорошему?
— Это не телевидение вмешивалось в политику — это люди узнали о политике из телевидения. Люди больше не верят политике, политикам. Поэтому иной здесь и показ.
— Почему рейтинги вашего любимого футбола ниже рейтингов политических программ?
— Потому что пока мы еще не футбольная страна. Как Германия, Англия, Испания, даже в каком-то смысле как Украина. Потому что на Украине традиции, там понимают, что через футбол можно войти в Европу, и там это очень любят. Почему не Россия? Отчасти из-за климата, а по большому счету — оттого, что серьезно этим заниматься никто не хочет.
— В чем проявляется ваша самоцензура? Какие темы в “Свободе слова” вы сознательно обходите?
— Я ни одну тему не обхожу, просто я обсуждаю некоторые вещи с руководством, и все. Я не могу себе представить другую программу на российском телевидении, в которой мог появиться покойный президент Чечни Кадыров и Бабицкий. Это на “Свободе” произошло. Нет никаких табу. Нельзя издеваться и оскорблять — все остальное можно.
— После случая с Леонидом Парфеновым не стали вы более осторожны, осмотрительны?
— Последняя программа, в прошлую пятницу, была одной из самых острых. Увольнение Парфенова никак не повлияло на меня с точки зрения цензуры. Просто оно огорчило меня. Я продолжаю до сих пор находиться в шоке. Я считаю, что все ситуации, как и эту, не надо доводить до крайности.
— Руководство НТВ как-то критикует вашу работу? У вас были ошибки, проколы?
— Конечно, были всякие. Но ток-шоу — такой жанр, в котором заложен компонент самовыживания.
— Но вы не выносили сор из избы (как Парфенов)?
— У меня не было таких случаев, когда была в этом необходимость.
— Выходит, руководство вами довольно. И что, вам даже ни разу не объявляли выговор?
— Нет, мне объявляли выговор, правильно. За историю с “Норд-Остом”. В студию был приглашен отец девушки, которая была заложницей. Он высказывался очень резко в преддверии штурма.
— Кто вас поддерживает? Кто стоит за вашей спиной? Грубо говоря, кто ваша “крыша”?
— Я не думаю, что для нормальной журналистской работы нужна “крыша”. Я же не ресторан открываю. Я не гоняюсь за сенсациями, не перехожу никому дорогу. Я ставлю вопрос ребром, но в обществе его еще похлеще ставят.
— Как вы думаете, “Свобода слова” еще не навязла в зубах у власти?
— Не знаю, может, и навязла. Власть неохотно ходит на программы — другой вопрос. Но с другой стороны, я вижу понимание людей, которые представляют власть, что они должны что-то сказать обществу на ту или иную тему. Особенно когда президент говорит, что мы строим свободное общество свободных людей.
— Не боитесь, что после Парфенова вы — следующий?
— Вообще-то я привык заниматься в этой профессии серьезными делами. Разве до этого была вседозволенность? Разве сейчас настали жесткие времена?.. Все, о чем вы говорите, не наступило.
— Если бы вам в советское время писали характеристику: общителен, отличный семьянин... Вы, кстати, женаты, дети есть?
— Да, двое, 15 и 17 лет, девочка и мальчик. Живут в Италии. Жена — итальянка.
— Твердо стоите на либеральных позициях?
— Стою. Общителен. В коллективе пользуюсь уважением. Веду активную общественную работу. Благотворительную. Занимаюсь спортом. Беспощаден ли я к врагам России? Враги — это враги, их надо иметь в виду. Живу в России, работаю в России. Это молодая демократическая страна. Ей я оказываю больше любви и внимания, чем Канаде, гражданином которой являюсь.
