Купание в черном золоте

Город Нефтеюганск, Ханты-Мансийский автономный округ. То, что ты в Сибири, заметно даже по памяткам противопожарной безопасности, развешанным в гостинице. “Граждане! Не оставляйте непогашенные сигареты (папиросы)”, — увещевают они курильщиков. И всякий раз в инструкции за словом “сигарета” конвоиром следует уточнение — “папироса”. Специально для тех суровых работяг, которые не променяют беломорину на малохольное “Мальборо лайтс” или, упаси боже, “Вог”. Таких тружеников в Нефтеюганск, судя по всему, приезжает много.

Всем известно, что эти края —территория ЮКОСа, того самого... Что там происходит, знают немногие. Для того чтобы узнать особенности быта и мыслей простых нефтяников, и приехал в Нефтеюганск корреспондент “МК”.

Сейчас в Нефтеюганске живет свыше ста тысяч человек — рядовой райцентр по российским меркам. Но если из какого-нибудь брянского райцентра люди, как правило, уезжают, то народ в Нефтеюганск едет и едет. Во всяком случае, в главной гостинице города “Рассвет” свободных мест не бывает, да и жилье дорожает. Есть и другие существенные отличия.

— А вы были в “Империи”? — первое, что спросили у меня по приезде в Нефтеюганск. — Так обязательно сходите.

— А что это?

— Как бы это сказать... А, да лучше ничего не говорить! Сами увидите.

Разговор о таинственной “Империи” всплывал постоянно. Собеседники, едва упомянув ее, загадочно улыбались и подмигивали. “Империя” постоянно поминалась и в местных газетах. С очень действенной завлекалочкой: “Розыгрыш по входным билетам тысячи у.е.” В том же брянском райцентре такую сумму никто себе и не представить не сможет. Ведь на первый взгляд Нефтеюганск — все-таки глубинка.

Дома в основном пятиэтажные, наследие 70-х. Много новых, выкрашенных в яркие краски, а старые выкрашены в яркие тона— на Севере народ сильно страдает от унылой, серой погоды. То и дело попадаются новые, современной архитектуры здания. Школа. Спорткомплекс. Родильный дом. Величественный храм из красного кирпича. Детский дом “семейного типа” еще не возведен, но на щите рядом со стройкой нарисовано будущее здание. Точнее, комплекс зданий — кубы, арки — этакая легкая на вид современная архитектура.

Ну а тон всему строительству задает новое офисное здание ЮКОСа, возвышающееся над другими строениями. Собственно, ЮКОС помогает возвыситься и всему городу. 2,5 миллиона долларов на строительство новой водоочистной станции с озонирующей установкой дал ЮКОС. Поликлинику, под завязку набитую современным оборудованием, помог поставить ЮКОС. По видеосвязи врачи могут консультироваться с ведущими столичными специалистами.И все это бесплатно для жителей.

Большинство новых построек так или иначе связаны с детьми — детский сад, школа. Это не случайно. Средний возраст жителей Нефтеюганска — 30 лет. В первом полугодии 2003 года в городе родился 671 младенец, а умерло 338 горожан. То есть соотношение “смертность—рождаемость” в городе нефтяников противоположно общероссийскому. Да и не время горожанам умирать. У молодых семей другие проблемы — жилье, образование. И их достаточно успешно решают. Здесь уже первую скрипку играет главное предприятие города “Юганскнефтегаз”, одна из составных частей нефтяной компании ЮКОС. Среди многочисленных социальных программ есть и программы образовательного и ипотечного кредитования работников “Юганскнефтегаза”. Они могут взять кредит сроком до 10 лет на покупку жилья в городе. Плата за пользование кредитом составляет всего 12% годовых. Или кредит на 5 лет, позволяющий оплатить учебу своего отпрыска практически в любом вузе страны. Причем главным условием получения кредита является работа в “Юганскнефтегазе”. Молодой специалист может претендовать на получение ипотеки, если он вкалывал на благо страны и ЮКОСа всего один год, а опытный рабочий — не менее трех лет. Высококвалифицированному специалисту вообще стаж работы не требуется. Для получения же образовательного кредита нефтянику практически никаких, кроме как наличие детей-студентов, условий не выставляют. Только трудись.Правда, горожане все чаще говорят со вздохом об этих социальных благах.

— Если компанию доведут до банкротства, вс хорошая жизнь накроется, — заметил мой сосед Алексей.

Мы сидели в пресловутой “Империи”. Знаменитый юганский развлекательный комплекс сделали из ангара. Собственно, снаружи он ангар и напоминает. Зато внутри... мама дорогая!

Сначала человек попадает в казино. Оформленное, как и положено, с навязчивой роскошью: красные ковры и позолота. И во все стороны от казино расходятся лестницы. Направо пойдешь — в боулинг попадешь, налево — в японский ресторан. Ну а коли рискнешь пойти прямо, то окажешься в огромном зале, заставленном столиками, со сценой где-то на горизонте. Сцена эта не пустует. Судя по фотографиям в фойе, в “Империи” выступала чуть ли не половина артистов нашей эстрады.

— Что, лучше, чем в Москве? — сказал Алексей, кивая на веселящуюся толпу.

— Не хуже по крайней мере.

— Деньги у людей есть, что не развлекаться. Но в целом настроение мрачное. Если бы дело касалось только руководства компании... Хотя я считаю, и они ни при чем. Но у нас ведь город заложником становится.

— ???

— Все эти “Империи” — это, конечно, мура по большому счету. Но вот образование, жилье... Я-то отучился, а брат через год школу заканчивает, собирался в Москву поступать. Сейчас бы нам могли дать кредит, а что будет через год, извините, неизвестно. Ну ладно мы. Я-то в случае чего могу в Москву переехать, у меня там друзья. Родителей перетащу, брата. А куда большинству народа податься? Так что все это благополучие тонкое. Порвать в любой момент его могут.

...Температура зимой на Приобском месторождении доходит до минус сорока градусов. А минус 20—30 — так это вообще норма. Летом тоже здесь, прямо скажем, не Сочи. И сразу представляешь себе малопривлекательные картинки — жилые покосившиеся бараки, грязные лужи рядом с протекающими насосами, небритые трудяги в драных ватниках... Нефтедобыча, одним словом.

Вместо этого я увидел ряды труб, блестящих свежей красной и синей краской. По другую сторону хорошо утрамбованной, практически не пылящей дороги стояли аккуратные металлические сарайчики. Звенел в ушах легкий гул. Иных привычных производственных звуков — а именно мата — слышно не было. Да и потенциальные матерщинники рабочие не показывались на глаза. Мы зашли в одно из помещений. Там сидел один-единственный “дежурный по месторождению”. В чистом комбинезоне. По мониторам компьютеров он следил за работой четырех мощных суперсовременных насосов, качающих из земли нефтегазоводяную смесь — 20 тысяч кубометров в сутки. Такой вот “драный ватник”.

Справедливости ради надо отметить, что эти четыре насоса, а точнее, перекачивающая станция — пока единственная в России. Она стоит 16 миллионов долларов. Но и Приобское месторождение, где станция установлена, — не самое последнее. Запасов нефти здесь — более 600 млн. тонн. Активную разработку месторождения ЮКОС только начал. Но развивается добыча нефти огромными скачками. Еще в 1999 году здесь добывалось 1,5 млн. тонн нефти в год, в 2003-м — уже 17,6 млн. тонн, а в нынешнем году нефтяники рассчитывают извлечь 20,9 млн. тонн черного золота.

И при таких темпах — никаких нефтяных пятен. На месторождении около 300 скважин. Где скважина — там в грунте проложена пленка для изоляции. Если случится утечка (впрочем, возможность аварии скорее теоретическая), всю грязь можно с легкостью извлечь и удалить.

— Мы построили специальный завод по отделению нефти от загрязненного грунта, — говорит управляющий “Юганскнефтегазом” Сергей Кудряшов. — Только вот последние два года он простаивает. Что, конечно, хорошо. Для снижения аварийности мы завели и свое собственное МЧС. У аварийщиков на вооружении 5 катеров, 60 насосных установок, 20 передвижных установок. Все для того, чтобы быстро устранить последствия возможной аварии.

Здесь, на правом берегу Оби, насосы качают жидкость, а на составные части — нефть, газ, воду — ее разделяют уже на левом берегу. Жидкость течет по трубам, в пути они пересекают 4 водяных потока, причем лежат трубы не на дне реки, а под ее руслом, в грунте. Загрязнение воды исключено. Такое природоохранное мероприятие, конечно, вещь дорогостоящая, но оно было обязательным условием соглашения между “Юганскнефтегазом” и властями автономного округа. Это условие нефтедобытчики выполнили.

Конечно, одним дежурным на перекачивающей станции рабочий персонал месторождения не ограничивается. Какое там! За месяц Приобское месторождение “перекачивает” 7 тысяч человек. Сюда едут поездом, летят вертолетом, добираются по воде вахтовики — кто на неделю, кто на 15 дней. И быт у них отнюдь не барачный.

Каменные фундаменты и сборные панельные домики на них. Светлые, уютные и на бараки вовсе не похожие. Заходим в одну из обычных комнаток обычного общежития.

— Да, мечта студента, — говорит кто-то из нашей делегации.

Ничего себе студента. Так у нас полстраны не живет. Две койки с новенькими покрывалами, телевизор, холодильник, микроволновка. Тесновато, правда, и санузел не раздельный. Ну так ведь он есть! А, поди, еще лет двадцать назад запустили бы на месторождение комсомольскую бригаду. Она бы и вплуживала, теснясь в общей казарме с печкой. И санузлом во дворе.

Причем этот вахтовый поселок вовсе не “образцово-показательный”. Напротив — корпоративный стандарт для ЮКОСа. То есть на всех месторождениях компании (а только “Юганскнефтегаз” их разрабатывает 28, извлекая 1,6 млрд. тонн нефти в год) поселки нефтяников выглядят примерно так.

О собственно столовой долго говорить не буду, приведу лишь цитату из меню: “Мясо, запеченное с сыром, — 16 р. 70 коп.” Здесь это самое, повторяю, самое дорогое блюдо. Всего же ежедневно на выбор предлагается 5 закусок, 2 супа и 4 вторых блюда.

— На месторождении нам еще работать не меньше двадцати лет, — говорит Сергей Кудряшов. — И все наши вложения мы стараемся делать так, чтобы в будущем у нас были минимальные операционные затраты.

— Возможно, пользоваться всем построенным будет кто-то другой, — добавляет он с сарказмом.

Простые рабочие были настроены по разному, но чувствовалось, что промеж собой постоянно тему обсуждают.

— Знаю, что Ходорковский сидит, — сказал мне один из них. — Почему — это пусть Путин решает. Мое дело вкалывать.

— Здесь ты не прав, — вмешался в разговор другой. — Вспомни, как десять лет назад последний кусок без соли доедали.

— Так везде было.

— Ну вот так опять будет. Под государстовм мы уже были, хорошо помним...

Чем отличается Москва от всей России? Тем, что в Белокаменной не принято задавать вопрос о зарплате. В столице собеседник сразу насторожится: “Зачем спрашиваешь? Не ограбить ли хочешь?”. Такой же цепкий взгляд я встретил у пожилой семейной пары на улице Нефтеюганска — за тысячи километров от Москвы.

— О себе говорить не буду, — сказал мне инженер Владимир Николаевич. — Но вообще-то люди могут до 30 тысяч в месяц заработать. Да и акции компании у многих, только у всех тревога: люди на них рассчитывали, радовались, как компания работает, как акции растут. А теперь продавать придется, наверное...

— Но у нас и цены дай боже, — вмешалась в разговор его супруга, Тамара Федоровна. — Хорошо хоть компания помогает на Юг детей вывозить...

В самом деле, высокие северные заработки компенсируются высокими же ценами. В том же Нефтеюганске квадратный метр жилья стоит 20 тысяч рублей — меньше, чем в Москве, но сопоставимо. Цены на продукты практически такие же, как и на Большой земле. По всему городу стоят желто-зеленые бензоколонки ЮКОСа (было бы странно видеть какие-либо другие). Но литр 95-го стоит около 14 рублей. Отсюда ведь гонят нефть. А готовое топливо перегоняют уже обратно. Такие вот трубопроводы экономики.

— Это еще сейчас так неплохо стало, — разгорячилась Тамара Федоровна. — Было время, когда и магазины пустые, и в карманах шаром покати. Думали, вот Родина позвала нас по комсомольским путевкам. Позвала, да и кинула. Куда идти? Кругом, как в песне поется, тайга. Здесь, правда, не тайга, но все равно — деваться-то некуда. Только в последнее время люди зажили, но прошлые времена все недобрым словом припоминают...

— Спасибо Ходорковскому за наше счастливое детство?

— Вот вы зря смеетесь. Мы новости смотрим, как с войны сводки. Что с нами-то будет?

— Ну уехать-то можно, — решил вставить свое слово мужчина. — Сейчас и деньгами помогают.

Он имел в виду программу “Ветеран”. Она предназначена для нефтяников со стажем. По этой программе им предоставляют кредиты на покупку жилья в других городах. 852 работника “Юганскнефтегаза” благодаря “Ветерану” уже переехали с севера. Остальные обсуждают тревожные новости — Генпрокуратура арестовала счета специального фонда для ветеранов, что-то теперь будет?

— Мы же видим, что специально все делают так, чтобы компанию обанкротить, — снова заговорила Тамара Федоровна. — Почему год назад Путин нахваливал компанию — сама по телевизору слышала — что она налоги все платит, а сегодня такие огромные деньжищи заставляет платить? Мне тут соседка говорит: “ЮКОС уйдет, другие будут”. А какие они, другие? Нет, уж так и запишите: “Лучше то, что есть. От добра добра не ищут”.