Балканский нерв

Среди зелени, скрывающей склон ближайшей горы, виднеется белое здание.

— Албанская погранзастава, 500 метров отсюда, не более, — пояснил мой спутник и гид по македонским градам и весям.

С высоты смотровой площадки у древней, XI века церкви Святого Наума-Целителя открывается живописный вид на горное озеро. В церковном дворике бродят павлины. Тишь да гладь. Трудно поверить, что эта идиллия три года назад едва не рухнула в пучину кровавой этнической бойни: в стране с двухмиллионным населением проживают 500000 албанцев.

Тогда, в 2001-м, агрессию подхлестнула внешняя сила — ветер сепаратизма подул из Косова. Теперь о бывшем военном противостоянии напоминают лишь шлагбаумы на пути из столицы Скопье — в Тетово, на который наступала НОА (албанская Национально-освободительная армия). Сколько погибло в той заварухе? Говорят, от 20 до 50 македонцев, потери же сепаратистов неизвестны. Карликовая война, но с большими последствиями.

— Никто не знает, что в тот период, когда в горах Македонии гремели выстрелы и рвались снаряды, правительство обратилось к России за помощью, — говорил мне российский дипломат, с которым мы обсуждали македонскую проблему вообще и балканский нервный узел в частности. — И должная помощь была оказана. Это слегка охладило горячие головы, звавшие в поход на Скопье.

Поход, к счастью, так и не состоялся. Крошечная страна, одна из республик бывшей Югославии, едва не повторившая печальный путь своих ближайших славянских соседей, избежала междоусобицы. И тем преподала ценный урок, в котором стоит разобраться.

— Как вам удалось решить столь сложный этнический вопрос, избежать полномасштабного вооруженного противостояния? — с этого вопроса началась наша беседа с президентом Бранко Црвенковским. Общались мы непосредственно в его главной резиденции в Скопье. У входа в президентский офис застыли в символическом карауле два национальных гвардейца в диковинной форме: коричневые кепи с “ушами”, френч с накладными карманами, салатового цвета галифе...

— В 2001 году плотиной, которая удержала нас от катастрофы, были сами граждане, — отвечает президент. — Они не приняли радикальных планов экстремистов. Это первое. Второе — превентивные действия международного сообщества. В отличие от Боснии и Герцеговины, Хорватии или Косова, где события вышли из берегов и международное сообщество вмешалось уже задним числом, нам удалось прийти к политическому соглашению до войны, тем самым избежав ее.

В этом, пожалуй, и заключается секрет “македонского рецепта”. У политиков в Скопье в 2001 году хватило ума пойти на компромисс с албанской общиной. Пришлось “поступиться принципами”, разделив с бывшей вооруженной оппозицией управление страной.

На вопрос, какова сейчас ситуация на Балканах в целом, президент отвечает осторожно: еще в ходу “тезисы” об изменении существующих границ. Но в настоящий момент во всех балканских государствах установилась законная власть, которая не стремится к новым войнам. Хотя нельзя недооценивать опасность, которая тем не менее существует. Косово, в частности, все еще остается открытым вопросом. И никто не может гарантировать того, что ситуация в целом стабилизировалась в Боснии и Герцеговине.

Как им противостоять сепаратизму и национализму? Конечно, готового рецепта нет, но вхождение Македонии в коллективную систему безопасности — одна из гарантий стабильности для страны.

— Как вы видите роль России в этой ситуации?

— Не только логично, но я считаю, что необходимо большее присутствие Российской Федерации на Балканах, поскольку это сделает позицию международного сообщества более целостной. Для нас отношения с Российской Федерацией являются высшим приоритетом.

На следующий день эту реплику президента можно было прочитать в ведущих македонских СМИ. Правда, без комментариев. А они напрашиваются.

В чем же он, этот “российский приоритет”?

Президент не лукавил — Россия для Македонии энергетическая палочка-выручалочка. В прошлом году республике пришлось закупать у соседней Болгарии миллиард киловатт-часов электроэнергии, в 2004-м потребуется уже полтора. Бюджету это обойдется в 5 млн. евро. При том что построенная советскими специалистами электростанция в городе Битоле способна не только покрыть внутренние потребности в энергетике, но и экспортировать ее. Станция, однако, нуждается в реконструкции.

Политика — дама хитрая и коварная, себе на уме. Заявление президента о приоритетном характере отношений с Россией не мешает Македонии держать курс на скорейшее вступление в НАТО и Евросоюз. С другой стороны, и евро, и русский рубль на Балканах одинаково притягательны. Вкладывай — и тебе воздастся. Благо “советского наследия” здесь хоть отбавляй, и Балканы все еще зависят от российских технологий, поставок, инвестиций.

Россия, например, согласилась выплатить Македонии бывший советский долг: $48 миллионов. Но — своя рубашка ближе к телу — львиная доля денег вернется в Россию же. Возвращать долги с умом, похоже, мы научились. На эти деньги сами построим два угольных карьера и реконструируем электростанции в Битоле и Негодине: наши специалисты, наше оборудование, наши ноу-хау. На Балканах, несмотря на традиционно славянофильские настроения, сегодня в конкуренции с Европой и США можно утвердиться только так — звонкой монетой или технологической экспансией.

Российские рубли не слишком обильно, но впрыскиваются в македонскую экономику. Так, частный холдинг “Брильянтин”, заваливший все местные магазины подсолнечным маслом, заключил контракт с российским нефтяным концерном на поставку топлива для сети бензозаправок. В городе Штипе, что на северо-востоке, мэр Димитар Ефремов возглавляет этнически монолитную македонскую общину и “албанским” синдромом не болеет. Он озабочен прежде всего тем, как вдохнуть жизнь в край, который в бывшей Югославии был промышленной зоной. Большинство предприятий с тех пор деградировало. Нужны инвестиции, и для города не важно, в какой валюте изначально они придут — в евро, долларах или рублях. Сумела же привлечь итальянского инвестора обувная фабрика “Баргала”. Теперь поставляет модную обувь на рынки Западной Европы. Средняя зарплата на фабрике, дающей рабочие места 3000 человек, — 150 евро (кстати — средняя в целом по стране для тех, кто сумел устроиться). Немного, учитывая, что коммунальные платежи зашкаливают за 100 у.е. Но в городе, где каждый второй безработный, желающих встать к сборочной линии по нескольку человек на каждую фабричную вакансию.

Все же пример “Баргалы” — скорее исключение на местном рынке, чем правило. Такое впечатление, что страна за более чем десятилетие независимости застыла на рубеже, который Россия преодолела в начале 90-х. Здесь не торопясь обсуждают “приватизацию” и “децентрализацию”. Кажется, что сама жизнь идет медленней, чем за пределами гор, окаймляющих зеленый македонский оазис. И если кому вздумается вкладывать сюда деньги, то первый шаг придется делать инвестору. В числе наиболее привлекательных сфер, куда можно вложить российские деньги, конечно, традиционная для Балкан туристическая индустрия.

За обедом в ресторанчике на берегу озера ведем светскую беседу с мэром города Охрид Николой Наумовым. На столе — неизменное местное блюдо жареная пастромка (форель). Парадокс, но вылов форели в Македонии запрещен, а в Албании, куда уходит другая половина извилистого Охридского озера с его кристально чистой водой, пастромку ловят без ограничений и поставляют в рестораны — на македонскую сторону. Подобных парадоксов тут множество, но на них мало кто обращает внимание. Есть проблемы поважнее: 40% населения без работы, туризм, дававший главный доход до событий 2001 г., истощился, и мэр старается по мере сил возродить эту важнейшую для его города отрасль дохода. Ведь сюда до “карликовой войны” приезжало не менее 500 россиян — купаться в озерной воде, загорать и любоваться иконами древних церквей, которых в городе и окрестностях 365 (!), по церкви на каждый день в году.

— Мы можем обеспечить в разгар сезона местами не менее 1500 VIP-гостей, — говорит мэр.

Курортные же возможности Охрида, этой балканской жемчужины, куда больше — владельцы многочисленных коттеджей, расположенных от берега всего в 100 м, сдают целые этажи туристам по 8 евро на человека в сутки. Смешные цены...

Но пока охридский аэропорт не принимает российских самолетов: “Аэрофлот” отменил рейсы три года назад, и с тех пор в Охрид надо добираться кружным путем — до Скопье с пересадкой в Белграде, а от македонской столицы — частным извозом. Дорого, долго и утомительно.

И все же мэр оптимистичен — он уже имеет документы о сотрудничестве и побратимских отношениях с подмосковным Подольском, ждет в гости первую группу россиян — на бизнес-конференцию.

— Как у вас с преступностью? — спрашиваю.

— Вы видели у нас полицейских? — вопросом на вопрос отвечает мэр. — У нас тихий город. Можете оставить машину с открытыми дверьми — не тронут...

И тут я действительно впервые вижу полицейских. Только не местных: мимо нашего столика с шумом и гамом проходит десяток дюжих, упитанных парней в синей форме с нарукавными повязками, на которых написано “Интерпол”. Все как на подбор: загорелые, беззаботные. Рассаживаются по соседству — обедать. Обед интерполовцев затягивается часа на полтора: солдат спит — служба идет...

Последний иностранный солдат покинул страну в декабре прошлого года. В 2001-м НАТО и Евросоюз в панике перед призраком нового Косова заставили противоборствующие стороны сесть за стол переговоров. В республику ввели войска, сначала НАТО, затем их заменили европейские силы, которые сейчас, в свою очередь, сменил небольшой контингент “Интеропола” с чисто наблюдательными функциями. Так реализовывался на практике македонский рецепт умиротворения. Машины “Интерпола” нередко проносятся по улицам, но делать “европолиции” в Македонии особо нечего. Разве что есть жаренную в масле форель и слать успокоительные отчеты в свою штаб-квартиру.

За четыре дня мы сами сделали на легковой машине круг по республике, отмахав 800 км, в том числе по “исконно албанским” районам, где некогда-то бродили отряды НОА. Ехали без охраны, лицезрея один и тот же мирный балканский пейзаж: добротные домики из красного кирпича, крытые черепицей, неизменные виноградники и кресты христианских церквей, которые никто не думает разрушать или осквернять.

— Насколько сейчас остра этническая проблема? — спрашиваю посла России в Македонии Агарона Асатура.

— Да, еще живы такие проекты, как “Великая Албания” и раздел Македонии по этническому признаку, — излагает свое видение ситуации посол. — Но это в теории. Вопрос в том, насколько это реально.

— “Великая Албания”? Что следует подразумевать под этим?

— Создание единого государства на базе собственно Албании, Косова, которое де-юре остается частью Сербии, но де-факто вот-вот получит независимый статус (по прогнозам политиков — к 2005 г. — А.М.), часть прилегающей к Албании Черногории, северные районы Греции, где также велика албанская прослойка, и некоторые районы Македонии.

Однако, по мнению посла, сегодня это лишь плод воображения небольшой группы албанских, мусульманских радикалов. Ситуация свидетельствует о том, что политика компромиссов, что наглядно нашло подтверждение в Македонии, может успешно противостоят этническому экспансионизму.

— Есть поговорка: “Если в Косове выстрелило ружье, второе выстрелит в Македонии”, — говорит посол. — Так и случилось в 2001-м, когда местные албанцы зарылись в окопы. Однако Охридского рамочного соглашения, подписанного в том же 2001 году, оказалось достаточно, чтобы конфликт закрыть. По этому соглашению 20% мест в любой властной структуре: армии, полиции и проч. — получили албанцы, им разрешили создать еще один Албанский университет, в Тетове. Кстати, там изучается русский язык...

Ни второго Косова, ни тем более второй Чечни из Македонии не получилось. Бывший начальник штаба НОА, в прошлом полковник югославской армии Гзим Остреми не прельстился лаврами “албанского Дудаева”, а пошел в депутаты объединенного парламента. И не он один. Сепаратисты сложили оружие и поспешили: кто — в политику, кто — в бизнес. Какое-то время в горах пытались укрепиться “непримиримые” полевые командиры: Абдель Якупи по прозвищу Шакал и Джеми Ши. Но спецназ быстро выдавил их в Косово, где обоих арестовали и... выдали македонским властям.

Сейчас у этнических албанцев в руках сильные властные рычаги, и “зарываться обратно в окопы”, потеряв привилегии, которые они получили по Охридскому соглашению, их активисты не хотят. Поэтому, когда в марте этого года в соседнем Косове “выстрелило ружье” — между сербами и албанцами вновь вспыхнула вражда, вылившаяся в многочисленные жертвы, — македонское “ружье” молчало. Когда в феврале в авиакатастрофе погиб президент Македонии Борис Трайковский, скептики предсказывали неминуемый раскол в обществе. Но мутировавшая из бывшей НОА партия вчерашних албанских боевиков “Демократический союз за Интеграцию” поддержала лидера коалиции Бранко Црвенковского, который и занял президентское кресло.

Российский посол Агарон Асатур убежден, что теперь, когда республика так успешно выдержала экзамен на стабильность, удобное время вкладывать сюда российские капиталы. “Безопасность? — Посол улыбается. — Я езжу по всей стране под охраной одного только российского флажка на капоте моей машины...”

О Македонии, где как в зеркале отразились типичные проблемы маленьких балканских стран, можно написать многое. Можно рассказать о российской общине: здесь и потомки белоэмигрантов, более 20000, и “русские жены” — 1720 россиянок вышли замуж за македонцев. Об учрежденном в Штипе в этом году при участии Москвы филиале Международного славянского университета...

Но закончить рассказ все же хочу словами из интервью с президентом Бранко Црвенковским: “Я думаю, что в настоящее время у Балкан есть новый исторический шанс. Изменилась философия размышлений, изменилась риторика: медленно, но верно доминирующими на Балканах становятся темы экономики и социальной политики. Те, кто еще вчера воевал друг против друга, сегодня сидят за одним столом и говорят об общем будущем...”