Сегодняшний выпуск “Фотоальбома” посвящен политикам. Надо ли говорить, что фоторепортеры сделали миллионы кадров с изображением лидеров разных лет и стран. И сотни из них были удачными. И поэтому выбрать всего два было очень сложно.
Автор положился на свой опыт — ведь уже почти 15 лет я пишу заметки на политические темы. За это время просто не могли не возникнуть личные теорийки о том, что надо для того, чтобы успешно нести подобный крест. Почему этот умный человек не может руководить государством, а другой, хоть и менее подготовленный, — может...
Эти идейки я и собирался проиллюстрировать. Но передумал. Передумал потому, что больше всего мировых лидеров прошлого, настоящего и будущего объединяет даже не их опыт, амбиции, способности. Больше всего их объединяет тот самый крест, который приходится нести.
Крест этот вовсе не в ответственности. И не в том, что каждый раз от правильности твоих решений зависят судьбы людей. Что приходится быть “плохим”, часто совсем лишенным личной свободы и “обычной жизни”. Главное проклятие правителей заключается в их одиночестве.
Каждому из сотен человек, с которыми приходится встречаться главе государства, что-то от него надо. Каждый стремится оставить на его бессмертной душе свой жирный отпечаток пальцев. Людей, которые готовы говорить на равных, а к тому же и воспринимались бы как равные, — почти нет. И любой государь — строил ли он свою карьеру всю жизнь или же вознесся наверх в один момент — постепенно начинает покрываться коростой. Мало-помалу он начинает выражаться какими-то мертвыми, хоть и правильными словами. Его как будто покрывает скорлупа. И вырваться из этой скорлупы даже к своим ближайшим сотрудникам становится все труднее и труднее. С друзьями молодости — и поговорить не о чем, совсем разный жизненный опыт. Кстати, чем умнее и тоньше человек, тем прочнее скорлупа. А если и в семье что-то не заладилось, то вообще беда: хоть до утра работай, хоть на стенку бросайся — твоя воля.
Стоит ли овчинка выделки — каждый решает по-своему. Император Александр I, который участвовал во всех крупнейших политических событиях начала XIX века и по своему личному усмотрению устроил мир в Европе лет на сорок, перед смертью подчеркнул в книге Екклесиаста: “Все дела видел я на этом свете, и все это суета сует”. Он был очень умный и очень рефлексирующий человек.
Можно, конечно, показывать за моря и океаны и утверждать, будто там другая политическая культура. Что устоявшаяся демократия гарантирует “обычность” человека, который оказался на самом верху. Но мне кажется, что при всем отличии систем и обычаев суть жизни любого политика всегда одна и та же. И именно одиночеством приходится расплачиваться за удовлетворение грандиозных амбиций. И так происходит не только в Америке, России или во Франции... То же самое происходит и в каких-нибудь стопроцентно политкорректных Финляндии или Швеции.
Одиночеству крупных политиков посвящено множество снимков. Один из лучших — фото Дмитрия Бальтерманца “В ожидании гостей”. Константин Устинович Черненко, только что избранный Генсеком ЦК КПСС, стоит в торце огромного пустого стола. Где остальные гости, пришел ли Черненко первым — непонятно. Старый, больной, сгорбленный человек вскарабкался на самую вершину, стал одним из самых могущественных людей в мире. Но вскарабкался лишь для того, чтобы ускорить свою смерть. Смерть, которая, несмотря на официальный плач, никого не тронет.
К сожалению, я просто не сумел найти это фото. Но снимки Чика Харити и Бориса Юрченко если и уступают в выразительности, то совсем немного. На работе американца — последний отлет президента Никсона из Белого дома. Он только что подписал заявление об отставке. Все три общенациональные телекомпании отказались предоставить ему слово для последнего обращения к нации. Это было чудовищным унижением и открытой травлей.
Никсон начал свою карьеру еще после войны. Как член комиссии конгресса “по антиамериканской деятельности”, которую создал сенатор Маккарти. Многие левые политики и интеллектуалы возненавидели его с тех пор. При Эйзенхауэре он стал вице-президентом и помог генералу загасить полуфашистский пыл Маккарти. В конце 50-х он приехал в СССР и участвовал на ВДНХ в знаменитых “кухонных спорах” с Хрущевым, которые стали первой идеологической дискуссией руководителей двух сверхдержав. Никсон тогда выглядел убедительнее, хотя разгорячился и стоял на своем не менее яростно, чем Никита Сергеевич.
На выборах 60-го он чуть-чуть уступил Джону Кеннеди, хуже смотрелся на первых в мире теледебатах. Он вернулся к адвокатской практике, но ненадолго. В 68-м президент Джонсон устал управлять государством и не стал выдвигаться. Никсон выиграл и получил от демократов в наследство войну во Вьетнаме, незаконченные социальные реформы, массовые молодежные и расовые беспорядки.
Говорят, Никсон не обладал лидерскими качествами. Никому не хотелось встать, когда он входил. Но именно он закончил с Вьетнамом; “украл” у СССР Египет; начал диалог с Мао, поставив Москву в тяжелое положение. Вместе с Брежневым начал политику разрядки.
Подать в отставку ему пришлось после Уотергейтского скандала. В отеле “Уотергейт”, где в 72-м году размещался предвыборный штаб его противника-демократа (его имя вспомнит сейчас разве что специалист), поймали техников, которые подслушивали планы кандидата. Планы эти не имели никакого значения — у демократов не было ни малейшего шанса. Но, видимо, Никсона подвела червоточинка неуверенности в себе. И не то чтобы он давал команду ставить прослушивающую аппаратуру, он просто знал о том, что его помощники-идиоты на это пошли. Два года американский президент пытался погасить скандал, но ему не хватило железобетонной решительности Ельцина или тефлонового обаяния Кеннеди. Левые отыгрались на нем за унижение 50-х и за провалы 60-х.
Никсон всегда чувствовал себя под колпаком. В 72-м в Вене он даже убежал от охраны, чтобы остаться с приятелем вдвоем. Руководитель подразделения безопасности тогда пожаловался на президента в конгресс, и того обязали всегда быть с телохранителями. Но в августе 74-го колпак стал бетонным — его оскорбляли так, как будто он был виноват во всех грехах человечества. Несмотря на длиннейший путь служения государству, никто не захотел заступиться за него. Его вице-президент Форд, став главой государства, всего лишь помиловал Никсона — это стоило ему поражения на выборах 76-го, когда победил полный слабак Картер.
В прощальном взмахе Никсона, когда он навсегда улетает из Белого дома, столько отчаяния, обиды, одиночества — он чуть не плачет, — что это должно стать предупреждением каждому: если ты не любишь власть больше всего в жизни и не умеешь держаться за нее зубами — не стоит даже пытаться за нее бороться.
На снимке 88-го года Борис Юрченко зафиксировал уход на пенсию Андрея Андреевича Громыко. Члены Верховного Совета СССР голосуют за его отставку с поста Председателя Президиума. С 1957 года он был министром иностранных дел СССР. И уж точно, как Александр I, видел “все дела”. Он стал легендарным “мистером Нет”. В 86-м его избрали символическим “президентом Советского Союза” — МИД зачищали под Шеварднадзе. В 88-м его кресло потребовалось Горбачеву. И выяснилось, что к пенсии рядом с ним осталась только его семья. Посмотрите, члены Президиума аж отшатнулись от бывшего коллеги и начальника. Внешне все не так драматично, как в случае с Никсоном. По сути — все одно и то же.
Самое смешное, что те, кто дожил до торжественных похорон, вряд ли были счастливее Громыко или Никсона. Можно ли представить себе человека более одинокого, чем, скажем, Сталин. Впрочем, слишком жалеть и сопереживать лидерам все-таки не стоит. За подобный размах самореализации и платить надо дорого. Это правило касается не только ушедших, но и действующих. Наверняка через какое-то время мы получим фотодоказательства того, как несладко приходится и героям нынешних дней.
