—Мы были такие счастливые, когда нам с Риткой впервые заплатили за секс! Сразу же побежали в магазин и купили себе красивые кружевные трусы. Переодели их прямо в подъезде над магазином, а свои запихали в почтовые ящики, пускай мужики тащатся. Мы смеялись не переставая.
Ленка — девушка без комплексов: ничуть не стесняется, рассказывая о своих сексуальных приключениях. Ее философия проста как три рубля. Женщина доставляет мужчине удовольствие, а он ей за это — деньги, шмотки, развлечения... Она искренне верит, как, впрочем, и многие ее ровесницы, взрослевшие в смутное перестроечное время, что женская красота — это товар. Главное — не продешевить!
— В пятнадцать лет я познакомилась с мужиком, классным, как из кино. Я не помню, откуда он приехал, а жил в мотеле “Можайский”. Я решила, что этот Саша в меня влюбился. Леночка то, Леночка се, обещал с собой взять на юг, в Симферополь, — вспоминает свои первые похождения Лена. — Моя подруга Ритка уже жила там две недели с азером, торгующим фруктами на Кунцевском рынке. “Так и будешь со своими в свинарнике на макаронах сидеть? — учила она меня жизни. — А тут и кабак, и весело, и делай чего хочешь. Надо в жизни устраиваться”. Три дня этот Саша меня на руках носил, а потом заявляет: “Прости, девочка, ты, конечно, хорошая, но у меня дома — жена и сын”. Через три дня он уехал, а меня продал земляку: “Смотри, какая девка, почти не целованная”. Ритка утешала меня как могла. А мама объяснила, что такая наша бабская доля — ублажать мужиков. Только если я буду умной, то еще с этого что-то поимею. Мы и стали себя продавать около мотеля.
В детстве Ленка была полной нелюдимой девочкой. Кроме спортивного костюма и фотографии Юры Шатунова, у нее ничего своего не было.
Мы были соседями по дачному поселку. Их большая семья жила в крохотном домишке: единственную восемнадцатиметровую комнату разгородили белыми занавесками. Девять человек — девять кроватей.
Помню, однажды мне пришлось ее полдня прождать, чтобы пойти гулять: ее бабушка перестирала все белье, а смены у Ленки не было.
Сейчас же Лена настоящая красавица, и одета как картинка — редкий мужчина не обернется вслед. Но какой ценой далось ей это чудесное превращение, знают только самые близкие.
— В “Можайском” нормально было, — продолжает вспоминать Лена. — Плохо, когда братва приезжала. Они забирали из бара нас всех сразу, на выходные, не спрашивая. Мне пару раз удавалось в туалете спрятаться, но везло не всегда. Они пьяные, вонючие, с дурацкими шутками, заставляли стриптиз танцевать. Их всегда было много, поэтому одну девушку имели вдвоем, втроем, издевались и не платили. Если давали денег, то очень мало.
“Ты же не вещь, — уговаривали ее “правильные” подруги. — Брось это грязное дело! Что ж тобой пользуются все кому не лень, как общественным туалетом?”.
— Я пробовала работать продавцом, но мне сразу хотелось всего: то новые джинсы, то какую-нибудь кофту. Ненавидела своих покупательниц, которые все себе могли позволить. У меня-то денег вечно не хватало. Как-то армянин, хозяин магазина, предложил переспать с ним за майку, которую мне очень хотелось. А что? С меня не убудет, он добрый был.
Когда нам исполнилось 18, вся мужская половина дачной компании уже вовсю страдала из-за красавицы Ленки. Один резал вены, другой писал стихи, третий просто робко просился на чашку чая. Лена лишь смеялась: “Нищие маменькины сынки!” Но в удовольствии держать мальчиков на коротком поводке себе не отказывала. Как-то поздней осенью мне позвонил приятель: “Как дела?.. А я вот только что из КВД. Ты прикинь: у меня гонорея, а кроме Ленки, никого не было!”.
После этого случая Лена присмирела, вылечилась и завела себе постоянного кавалера.
“Я не верила, что бывает так хорошо с парнем. У меня никогда не было своего мальчика. Под клиентом я минуты считала, думала о чем-нибудь своем, например, прикидывала, что мне нужно купить. А тут я влюбилась по уши: звонила ему в другой город, платила деньги, и мы просто молчали. Но мне так было классно. Я, правда, так гордилась, что у меня какие-то нормальные отношения появились, как у всех”.
Это счастье вдвоем продлилось полгода, а потом Лена вновь вышла на панель. “Вас, — говорила она нам, — родители кормят, а меня кто? Батя пьет, мать болеет... Я зарабатываю как могу”.
Прошло еще несколько месяцев, и Лена появилась у меня на пороге с очередным трагическим известием: у нее обнаружили сифилис — “три креста”.
— Мне просто не повезло, — ныла она. — Мы с девчонками хотели поехать на юг, отдохнуть по-человечески, как-то согласились втроем обслужить четырех мужиков. А через месяц я обнаружила у себя сыпь, думала, у меня аллергия какая-то, оказался сифилис. Вторая девчонка, Ольга, забеременела. Одной только Ритке, она у нас везучая, ничего. Укатила в Сочи. Познакомилась там с фотографом, и он ей целый альбом фоток сделал, даже клиентов помогал найти. Потом хвасталась: и заработала, и отдохнула, альбом нам свой показывала, говорила — я теперь как фотомодель. Я тоже такой хотела сделать, но денег совсем не было. На лечение потратилась, врач строго-настрого заниматься сексом запретил до полного выздоровления. Тут не до портфолио…
Правда, лекарства Лена окупила очень быстро.
— Я погулять вышла вечером, в больничке так скучно, пошла в палатку джин-тоник купить, денег на вторую банку не хватило. Так тошно, лето, жара, а я, как дура, в палате маюсь. Подъехал мужик, крутой, на черной “девятке”, начал приставать: “Чего грустишь, красавица?”. Я: “Денег нет”. Он предложил вместе прокатиться...
На мой наивный вопрос: как ты могла, еще не вылечившись? Лена ответила: “А что? Мы же с резинкой”. И радостно похвасталась только появившейся в России иностранной косметикой. Ленка не все “заработанное” тратила на себя, любимую. Жадиной она не была и деньги спускала так же легко и быстро, как получала. Поила всех друзей, в том числе мужского пола. Покупала подарки подругам, младшей сестре.
— Лен, а твоя мама разве не спрашивает, откуда у тебя столько денег? — удивлялись мы.
— Да, нет, один раз только поинтересовалась, когда я сестренке купила дорогущую Барби с одеждой. Я ей сказала, что познакомилась с дедушкой, он уже старенький, ему ничего не надо, только погладить меня, поцеловать, и он за это готов платить...
Кормиться и одеваться с панели с каждым годом становилось все труднее.
В гостиницах теперь работали только свои. Их пасли сутенеры, которые требовали большую часть заработка. На улице торчать опасно: менты, бандиты, маньяки. Мечта о постоянном партнере — богатом папике — превратилась для Лены в навязчивую идею. Но и тут достичь гармонии было непросто.
Очередной спонсор поселил ее у себя дома. Под замок. Ешь, спи, смотри видак. Но никаких денег и никаких ключей от квартиры. Возвращаясь с работы, он выгуливал ее, как собачонку. С друзьями Лена общалась, пока его не было, вылезая из окна кухни на козырек подъезда. Постоит, поговорит, ей сигарет кинут, и обратно на диван видак смотреть.
— А мне нравилась такая жизнь, — говорила Лена. — Я фильм “Тупой и еще тупее” наизусть выучила. Но я толстеть начала. Нужно думать, как гардероб поменять на размерчик побольше, а то я из дома выходить могу только в его спортивных штанах. Он мне денег совсем не дает, придется о себе самой позаботиться.
Вырвавшись на свободу, Лена быстро вошла в прежние формы. Можно сказать, расцвела. Опять начался калейдоскоп спонсоров и просто партнеров на одну ночь. По-моему, их имена не запоминала даже сама Лена. И вдруг телефонный звонок:
— Ты представляешь, я, кажется, залетела. От Витьки. Ты его, наверно, еще не видела, но я с ним уже месяц. Женщина может забеременеть только от постоянного партнера. Когда мужики меняются, ничего не получается, это я как специалист говорю. Витька не верит, что ребенок его, и потом, после сифака прошло не так много времени, врачи говорят, может сказаться на ребенке. Придется делать аборт... А я так ясно представляю себе нашего малыша, похожего на папу! За ручку с ним гуляла бы, пластинки детские слушала. Я стихи Агнии Барто до сих пор наизусть помню, росла без телевизора, слушала все время одну и ту же пластинку...
В следующий раз Ленка позвонила уже после аборта, плакала. Говорила, что хотела даже растить ребенка одна, но побоялась. Виктор пригрозил: ослушаешься, выгоню. А после родов обслуживать клиентов в постели она бы еще долго не смогла. Впрочем, Лена быстро утешилась. В очередной раз новыми вещами. А через пару месяцев на второй аборт пошла уже легче...
— Я очень хотела бы быть обычной домохозяйкой, — неожиданно призналась она, — готовить обеды, заниматься хозяйством. Ведь от секса я никакого удовольствия не получаю. Мужики насмотрятся порнухи и стараются то так, то эдак, а мне все равно. Хочется просто нормально жить. Но ни в чем себе не отказывая! Я чего на панель-то пошла? Я же там за ночь получаю больше, чем мой папаша за месяц.
Новый год мы встречали вместе, шумной большой компанией, дома у общего друга. В разгар веселья Лена подошла ко мне и попробовала занять денег под залог золотого кольца. Столько, сколько она просила, у меня не было.
— Попроси у кого-нибудь, ну пожалуйста, — ныла она, — мне никто не даст, а мне плохо, я умру.
Так я узнала, что она уже давно сидит на героине. Приучил ее к этой гадости очередной кавалер. Сразу после Рождества она попала в больницу с гепатитом. Возможно, это ее и спасло...
— Под кайфом жизнь не такой противной кажется, лучше себя чувствуешь, спать с мужиками проще. Только доставать наркотики я не умею, этим всегда мой приятель занимался. Но его родичи упекли в больницу, пришлось мне самой барыг искать. Меня уже ломать начало, когда я нашла каких-то ребят, они сказали — за дозу отработать придется. Я согласилась. И попала к настоящим подонкам: вмазали меня какой-то гадостью, я аж пожелтела вся, да еще три дня в Кубинке, на какой-то даче, продержали. Били, спину сигаретой прижгли — отморозки. Еле ноги унесла. Потом я с гепатитом в больничку слегла, только быстро оттуда сбежала.
Чтобы вытащить дочку из наркоманского болота, Ленина мама вдруг круто повернула свою жизнь: ушла от мужа, младшую — отвезла родителям за город, сама устроилась няней в коттеджном поселке на берегу Москвы-реки. Очередное лечение стоило две тысячи долларов, и все напрасно. Новый кавалер имел уголовное прошлое и “нужную” специальность — наркодилер.
— Я была в шоке, — рассказывала Лена, — как я буду жить? Меня трясло страшно, прошло уже три дня, как я ничего не принимала. Я пыталась найти хоть каких-нибудь знакомых, что смогут мне помочь, — и никого. Моего мужика, который доставал героин, посадили. Думала, может, у него дома что-то осталось, но его мать меня даже на порог не пустила. Ехала в электричке и плакала. Подошел парень, предложил помочь.
Не знаю, каким чудом этому парню удалось спасти Лену, а ей переломаться и не умереть, но колоться она перестала. Устроилась работать продавцом, старалась поддерживать моногамные отношения. Вскоре она забеременела.
“Ты с ума сошла!” — твердили ей все. Ну кого она может родить со своим здоровьем? Оказалось, чудесную девочку. Однако с отцом ребенка Лена жить не стала.
— Я не для того так хотела вырваться из домашней нищеты, чтобы мы с дочкой теперь вновь перебивались с хлеба на квас. Что толку от его грошовой зарплаты?! И потом, он постоянно меня упрекал: “Я тебя спас, ты мне должна быть благодарна...” А ребенка он не хотел. С ним так скучно, он такой правильный.
К правильным мальчикам у Ленки действительно отношение было всегда отрицательное. Она вообще не понимала многого из того, что большинство людей считает абсолютной моральной аксиомой. Например, почему нельзя одновременно спать с тремя разными мужиками, кочуя от одного к другому в течение ночи. И при этом искренне уверять их, что любишь. Почему партнера надо предупреждать о венерических заболеваниях...
Сексуальный марафон Лены длился целых 12 лет. Она заступила на панель в 15 лет, а ушла на заслуженный отдых в 27. Пропустив через себя сотни мужчин. Назвать более точную цифру Лена, как ни старалась, не могла.
По настоянию матери два года назад Лена вышла замуж за хорошего мальчика из провинции. По общему мнению, ему нужна была московская прописка, заботливая жена-красавица — лишь приятное дополнение.
Живут они душа в душу. Правда, по иронии судьбы лишних денег он ей не дает, но и свободу не ограничивает. Сам одевается от Хьюго Босса, а жену — с рынка. И Лена устраивает, пользуясь командировками мужа, кратковременные набеги на свои прежние охотничьи угодья. В поисках козлов и зеленой капусты.
Говорят, из проституток получаются идеальные жены. Лена старается соответствовать, уверяет, что любит мужа, готовит ему украинский борщ, печет пироги. В дочке души не чает.
— Она такая вредная, своевольная, все время крутится перед зеркалом, все только ей: “Дай мне! А мне? Купи мне юбку...” Ух, капризная. В общем — моя копия!
