Журналист ошибается один раз

Итак, убит еще один журналист. Не в Багдаде, не в Кабуле, не в Грозном, а в Москве. Впрочем, в отстреле представителей второй древнейшей профессии Москва — тоже передовая линия огня. Смертельно раненный Пол Хлебников успел прошептать своему коллеге, что “не знает, почему в него стреляли”. Но мы знаем — почему; знаем без сыщиков и следователей. В Хлебникова стреляли потому, что его хлебом была журналистика.


А наш цех уже давно приравняли к саперному. Поначалу это было броским сравнением. Затем стало элементарной констатацией факта. Сравнение журналиста с сапером основывалось на том, что и тот, и другой ошибаются в жизни лишь единожды. Но глубокий смысл этого сравнения, по-моему, в другом. И тот, и другой погибают тогда, когда прикасаются к тому, к чему нельзя прикасаться. Копая, докапываясь до истины, выкапывают свою смерть.

Нам пытаются заказывать музыку. Заказчики в основном — власть и деньги. Если заказчику пришлась не по душе мелодия, он заказывает строптивого музыканта — от лишения эфира до лишения жизни. Прямого эфира и непрямой жизни. У следствия свои версии: в главного редактора русского издания журнала Forbes стреляли или из пистолета Макарова, или из пистолета-автомата Стечкина, или из пистолета-пулемета А-99. “Один черт!” — скажете вы. Совершенно справедливо с точки зрения тех, кого интересуют иные версии: не из чего стреляли, а из-за чего?

Пуль, оборвавших жизнь Хлебникова, было четыре, версий — множество. Вспоминают первый, инаугурационный номер русского Forbes, в котором были опубликованы имена и фамилии ста самых богатых россиян. Им, мол, не понравилось, что кто-то считал деньги в их кармане. Тщеславным-де показалось мало, осторожным — много.

Вспомнили статьи и книгу Хлебникова о “крестном отце Кремля” Борисе Березовском. БАБ выдвинул из Лондона свою версию о том, что Хлебников “неаккуратно обращался с фактами” и поплатился за это. Я еще застал то время — сталинское, когда за ошибку в газете журналиста могли арестовать и даже расстрелять. Система не терпела “неаккуратного обращения с фактами”. (Именно тогда и родилось сравнение газетчика с сапером.) Цензура всегда была свинцовой, как пули, выпущенные по Хлебникову.

Сейчас наступили иные, куда более демократические и цивилизованные времена: журналистов не расстреливают, их заказывают. Расстреливать — политика, заказывать — бизнес.

Леонид Бершадский, возглавляющий русские издания журналов Forbes и Newsweek, заявил, что Хлебников “не копался ни в чем чувствительном”. Довольно странно слышать подобный детский лепет из уст матерого газетчика. Будучи журналистом и живя в России, просто невозможно не копаться “в чем-то чувствительном”. Невозможно по определению. Недаром журналистов называют “разгребателями грязи”. Я еще не знаю, какие материалы подготовил Пол для последующих номеров своего журнала. Но если в них не будет ничего “чувствительного”, то, значит, он даром транжирил доллары Стива Форбса.

Одна из книг Пола Хлебникова, основанная на беседах с чеченским боевиком Нухаевым, называется “Разговор с варваром”. Нам по долгу службы часто приходится разговаривать с варварами. Подавляющее большинство этих варваров не носят угрожающих бород а-ля бен Ладен. Они чисто выбриты, пахнут дорогим “автешейвом”, волосы их тщательно уложены. И тем не менее они варвары — современные варвары, варвары-оптовики. Они считают себя хозяевами жизни, а посему присвоили себе право лишать жизни тех, кто мешает им жить, как им хочется. Они, видите ли, очень чувствительные варвары и не любят, когда журналисты копаются в их чувствительных натурах.

Помните у Пушкина? “Все куплю”, — сказало злато. “Все возьму”, — сказал булат”. Варвары все покупают (бизнес). Варвары все забирают (власть). В том числе и нашу свободу, наши жизни. Исполнители стреляют по журналистам, как правило, из “Жигулей”. Заказчики разъезжают, как правило, на “Мерседесах”. Каждому свое. А нам — пуля или портфель со взрывчаткой.

По свидетельству главного редактора русского издания Newsweek Александра Гордеева, смертельно раненный Хлебников “просто просил о помощи”. Ох, как это непросто! Я имею в виду, конечно, не карету “скорой помощи” и не институт Склифосовского. Они-то свою работу делают. Как могут. Но защитить свободу слова и ее носителей они не могут. Здесь нужны иные эскулапы. Имя им — общество. Но дозрело ли наше общество до сознания этой важнейшей для него роли? Понимает ли оно то, что, стреляя в нас, варвары целятся в него?

Нет, мы не идеальные герои, среди нас много продажных писак, много влюбленных в себя тетеревов, много бездарных борзописцев. Семья не без урода. Но печать, масс-медиа в целом, — это пока что единственный инструмент, могущий говорить правду людям (могущий, но не всегда говорящий), могущий защищать интересы простого человека и разоблачать деяния сверхчеловеков-варваров. Иного инструмента, как свобода слова, человечество еще не изобрело. И при всем его несовершенстве он действует. Иначе в нас не стреляли бы. Недаром великий американский президент Авраам Линкольн, которого тоже заказали, говорил, что предпочитает страну без правительства, но с печатью, стране с правительством, но без печати. Общество без свободной печати — это рабовладельческое общество, даже если оно находится на острие технологического прогресса.

Убийц — конкретных — Пола Хлебникова могут найти, а могут и не найти. Но мало найти брошенные “Жигули”. Необходимо обезвредить запаркованные на верхотуре общественной пирамиды “Мерседесы”.

Защищая нас, общество защитит себя. Пусть помнит оно и знает: мы — не источник его бедствий, мы — лишь приносим вести о них.

А пока отстрел журналистов продолжается. Пол Хлебников — не первый и не последний. Мы не хищники, а посему сезон нашего отстрела круглогодичен.


Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру