Будущего чеченского террориста никто не учил в секретных учебных центрах спецназа, как правильно заложить фугас или одним ударом ножа перерезать человеку горло. 20-летнего Шамиля, как и других советских юношей, забрали в 1983 году в армию со студенческой скамьи.
“МК” удалось найти тех, кто делил с одним из самых известных государственных преступников наших дней тяготы армейской службы.
Как человек с образованием, Басаев закончил учебку и в звании младшего сержанта попал служить в... авиацию. Впрочем, на этом аналогии с советским геройским летчиком Джохаром Дудаевым заканчиваются. Младшего сержанта определили в роту технического обеспечения при аэродроме воинской части 38756 Киевского военного округа. Летал Шамиль, пожалуй, только во сне. Или по казарме, когда наводил в ней порядок перед визитом армейского начальства. А на вооружении у него кроме дней плановых стрельб из автомата была всего лишь ракетница.
Вспоминает бывший сослуживец, профессиональный портной из Орла Андрей Цимбович:
— Полк у нас был интернациональный. Это значит, что каждый день возле солдатской столовой подерутся либо азербайджанцы с латышами, либо узбеки с армянами. Дело доходило до поножовщины. Но Шамиль прекращал мордобой, действуя исключительно “на авторитете”. Ротный командир называл его так: “Басаев — это мое секретное стратегическое оружие...”. Вместе с тем азербайджанцы его побаивались, а латыши просто ненавидели — он их почему-то особенно не любил.
В редкие минуты отдыха Шамиль мог сходить к землякам-чеченцам в соседний полк, но делал это нечасто. Особенно близко он сошелся с русскими парнями и повел непримиримую борьбу с “дедовщиной”. Собственно, с Цимбовичем он познакомился в тот момент, когда долговязого еврейского юношу пинали солдатскими сапогами в туалете деды-кавказцы. Басаев за парня заступился.
— Нет, приятелями мы с ним не стали. Для этого Шамиль был слишком скрытен. Но поговорить любил и рассказывать о горских обычаях мог часами. Мне особенно запомнилось из его рассказов то, как чеченцы сватаются. Жених стоит во дворе невесты, а вся ее многочисленная родня осыпает мужчину обидными насмешками и объедками со стола. А тот должен смирить гордыню и терпеть издевательства.
Хоть Басаев, будучи студентом-историком, возглавлял комсомольскую ячейку, к обязанностям комсорга относился спустя рукава. Собрания проводил из-под палки, конспекты не писал, а на сбор взносов вообще “забил”.
Неизвестно, что могло быть общего у чеченца и еврея. Однако когда Басаев увольнялся, то сфотографировался с ним на память. Обычный армейский снимок. Расхристанный дембель со свисающей по самые гениталии бляхой солдатского ремня стоит, обнявшись, с “духом”.
Цимбович вздыхает.
— Жалко, что эта карточка не сохранилась. Реактивы были плохими, спустя несколько лет она пожелтела, и я фотографию выбросил. А сейчас мог бы продать ее какому-нибудь журналисту долларов за пятьсот, не меньше.
Как говорит бывший сослуживец будущего террориста, Басаев ему ничего плохого не сделал, и при встрече он бы пожал чеченцу руку. Хотя, отмечает портной, в случае с ним как нельзя более верна солдатская мудрость: “Не разглядишь в сержанте зверя!”
