Командующий Смешанными силами по поддержанию мира в зоне грузино-осетинского конфликта Святослав Набздоров любит подчеркивать, что он не “арбатский генерал”. В отличие от тех генералов, “которые дальше Арбатского округа нигде не служили”, его собственная служба, как он сам говорит, “проходила по задворкам бывшего Советского Союза”. В конце концов, как в добрые старые времена, его сослали на Кавказ. В последнее время, с момента обострения конфликта в Южной Осетии, генерал стал настоящей звездой экрана. Редкий выпуск новостей на грузинских телеканалах обходится без очередной хлесткой цитаты “из Набздорова”. Из-за его высказываний грузинский МИД уже вызывал на ковер российского посла. Генерала обвиняли “в посягательстве на суверенитет Грузии”. Ни больше и ни меньше. Он ведь заявил, что “очень скоро Грузия попросится в состав Российской Федерации”.
Еще раз он стал героем международного скандала, когда заявил, что “на участке Рокского тоннеля не существует грузино-российской границы”. Хотя признанная всем миром граница Грузии проходит именно там.
— Меня спрашивают: что соединяет Рокский тоннель? — объясняет мне Набздоров. — Отвечаю: тоннель соединяет северную и южную часть Кавказского хребта. А границы-то там и нету! Для меня граница там, где стоит таможня и пограничник. Там есть российская таможня и российский пограничник. А грузинского пограничника там нет, но есть Южно-Осетинская республика, которая все это контролирует. Я ж им сказал, грузинам этим: карту Советского Союза надо посмотреть!
А товарищ Карели (губернатор Горисского района. — Авт.) границу хотел установить на Эргнетском рынке (на административной границе Южной Осетии и Грузии. — Авт.). Когда наша гуманитарная помощь там стояла, я его спрашиваю: “Где будем растаможивать?” — “Здесь”. Если таможня здесь, то и граница здесь. Я им и посоветовал там установить столб пограничный. Они почему-то обиделись.
Генерал стучит по броне бронетранспортера. Звук получается громкий и гулкий.
— Вот. А если постучать по голове губернатора, интересно, что услышим?
Солдаты, сидящие на броне, хихикают. Два грузинских полковника, стоящие рядом, из последних сил изображают серьезность на лицах. Дело происходит в Тамарашени, вечером следующего после ночного обстрела дня. 28-летний губернатор Карели неподалеку, он стоит в черной форме и солдатских ботинках посреди группки местных жителей. Только что науськанная им толпа помешала Набздорову установить миротворческий пост между грузинским и осетинским блокпостами. Теперь мы ждем приезда наблюдателей ОБСЕ, чтобы те зафиксировали этот печальный факт.
— Сегодня утром те же самые люди кричали мне: “Генерал, почему ты не был с нами ночью, почему не защитил?” — говорит Набздоров. — Теперь Карели помешал мне установить здесь пост и начать патрулирование. Мы сейчас уедем, я выключу телефон, и пусть ночью хоть одна бл...дь мне отсюда позвонит, чтобы ни случилось, хоть атомная бомба взорвется — я буду спать! А отвечать за все пусть будет Карели.
Он обращается к двум безмолвным полковникам, которые, как я ни билась, так и не назвали своих имен:
— Вы вообще должны радоваться, что мы еще здесь. Если бы не мы, вас давно бы уже тут американцы трахали во все дырки!
Солдаты на броне хохочут.
Хмурое утро в городе Цхинвали, столице Южной Осетии. Около 6 утра. Уже минут 40 идет второй за ночь обстрел города. В ворота “Нижнего городка”, где находится штаб миротворцев, влетает “уазик”, из которого выходит генерал Набздоров.
— Почему не спите в такой ранний час? — весело спрашивает он бледных после бессонной ночи корреспондентов.
Оказывается, генерал уже успел объездить посты, у многих из тех, кто стоит на постах, лично проверил оружие: не из него ли ночью стреляли? Он показывает пробоины от пуль в стене здания штаба, в металлической ограде. О том, что одна из пуль влетела в помещение, где спит он сам, генерал ничего не говорит. Об этом я узнаю позже, от других людей.
Несмотря на такую личную скромность, Набздоров в последнее время не сходит с телеэкранов. Он даже как-то предложил журналистам: “Отстегните мне 50 процентов от ваших гонораров, и я буду давать вам сенсацию”.
— Святослав Адамович, как вы относитесь к внезапно свалившейся славе?
— Ну вы даете. Такой славы врагу не пожелаешь.
— За что вас все-таки так не любят в Тбилиси?
— Когда я сюда пришел, здесь стояло множество постов, и грузинских, и осетинских, и все брали деньги с проезжающих машин. С моим приходом эти денежные потоки резко сократились. Поэтому я год и два месяца был и.о. командующего, грузинская сторона меня не утверждала. Я всего три месяца командующий, если так считать, то еще 9 месяцев могу исполнять обязанности. Но я готов сегодня, даже чемодан не забирая, отсюда уйти, видя то, что они делают здесь.
— Что же делают?
— Вот недавний случай с задержанием муки на грузинском посту Тквиави. Муку везут люди, потому что голодают. Я знаю, что такое голод, потому что я из Белоруссии. Знаю, как бывает, когда семья картошку мерзлую ест. Они же везли всего 6 мешков, мешок сахара, комбикорм и муку. Для себя. Какая это контрабанда? Я знаю, какие у губернатора Карели дома столы накрывают. У них мука есть, все есть. Съездил бы, посмотрел, как люди живут.
— Здесь вам как-то помог опыт, приобретенный в Таджикистане и Чечне?
— В Таджикистане дрались между собой юрчики и вовчики, кулябские таджики боролись за власть с памирскими, ваххабиты — с теми, кто был за коммунистов. В Чечне пришлось как коменданту восстанавливать разрушенное. А здесь совсем другое: здесь конфликт между двумя народами — осетинами и грузинами.
— Но 12 лет было спокойно, не стреляли...
— Вода начала мутиться с приходом в Грузии нового руководства. Но сам президент не знает, что здесь происходит, воду мутит его команда. Например, товарищ Хаиндрава доложил президенту, что Набздоров не разрешает здесь повесить грузинский флаг. Это неправда. Дело в том, что на трехстороннем миротворческом посту в Кехви, где висел флаг Грузии, России и миротворческий флаг, не висел флаг Южной Осетии. Повесить его не давала куртинская полиция. Поэтому я приказал все флаги снять, а повесить один лишь миротворческий. Или что якобы Набздоров стирает с лица земли эти посты незаконные, как тоже докладывали президенту. Набздоров не такой же идиот.
Как-то Набздоров собрал журналистов и поехал с ними через леса и овраги проверять недавно построенную грузинскую объездную дорогу. Внезапно выехав на поляну, мы увидели несколько палаток и вооруженных людей в камуфляже и банданах. Это был незаконный пост куртинской полиции, выставленный вопреки решению СКК. Оценив ситуацию, генерал двинулся в заросли кустарника, окружавшие поляну. “Там мины!” — закричали ему грузины. “Значит, взорвусь на фиг”, — ответил генерал и продолжил движение.
— Неужели вы смерти совсем не боитесь?
— Я знал, что никаких там мин нету. Мины ставятся на определенное расстояние, чтобы не поразить осколками своих. Это 50—100 метров. Там, куда мы ходили, были разбросаны палатки и навесы. Места для отдыха были приготовлены на 30—40 человек. Туда приходят ночью не только полицейские, но и люди из леса. Так называемые лесные братья. Я как-то задал вопрос начальнику куртинской полиции: что это за люди такие, в косынках, с бородами, в черных очках? Он говорит: “Это наша лесная форма одежды”. Если ты полицейский, почему ты одет не по форме, а ходишь в трусах и тапочках? У меня есть доказательства, что продукты, которые грузинский миротворческий батальон получает на Кехвинскую заставу, тут же перегружаются в “уазик” и везутся наверх с расчетом прокормить “лесных братьев”. Я убедился, что там, в зарослях, находятся спальные места для этих людей. Они думают, генерал неопытный. Но я уже чуть-чуть знаю это дело. Поэтому они хотят, чтобы я отсюда уехал быстрее, ведь я показываю, что они нарушают все договоренности.
— Вы, наверное, за годы службы часто попадали в критические ситуации, когда жизнь висела на волоске?
— Всякое бывало, в Таджикистане я все-таки прошел всю войну. Были случаи, когда там наших военных отстреливали. А потом выяснялось, что это делали правоохранительные органы Таджикистана, чтобы вынудить нас вступить в борьбу с ваххабитами. Это просто в голове не укладывается. Так и здесь. У меня есть информация, что готовятся провокации. И не только по отношению к мирному осетинскому населению, но и по отношению к мирному грузинскому населению. Например, в грузинском селе вырежут одну-две семьи. Или в осетинском селе вырежут одну-две семьи. В грузинском селе убийцы будут разговаривать на осетинском языке, а в осетинском — на грузинском. Спровоцируют войну, чтобы ввести сюда не только подразделения Минобороны, но и, возможно, войска НАТО.
— Это только предположения или есть конкретная информация?
— Есть оперативная информация. Я не знаю, кем это готовится. Есть информация, что для этого могут быть использованы чеченцы.
— Такой чудовищный план — это просто самодеятельность каких-то бандитов или к нему может быть причастно политическое руководство одной из сторон конфликта?
— Я думаю, что тут самодеятельности никакой, это конкретно поставленная задача.
— А кому здесь нужна война?
— Война здесь нужна очень хитрая. Например, если спровоцировать ее так, что будет виновата осетинская сторона. Тогда грузинская сторона имеет формально право защищать своих. До последнего времени я еще как-то верил руководству Грузии. А сейчас убедился, что верить ни в коем случае нельзя. Вот последний случай, когда мы на горе были. Вы же своими глазами видели, что министра МВД Окруашвили там не было?
— Не было.
— Вот. Он позже приехал. А в газетах и по радио он сам говорит: “Я приехал, Набздорова оттуда выгнал”. Он ошибается, генерала выгнать оттуда нельзя. Я выполняю мандат. Как он смеет угрожать российскому генералу? Я перед всем миром могу сказать, что он вор. Он украл у меня две машины со снарядами. Какой же он министр внутренних дел, который должен следить за порядком? Вор.
А начальник куртинской полиции — бандит. Он задерживался южноосетинской милицией за то, что совершил нападение на пассажирский автобус. Есть материалы расследования. Я их передал полиции в Гори, чтобы там разобрались. Его не только не уволили, он стал начальником полиции.
— Значит, президенту Грузии война здесь нужна?
— Да не ему, война нужна тем, кто стоит за его спиной, советует. Советчики... А Грузия еще поймет, что взор бросает не в ту сторону. Кран-то с газом и рубильник — в России. Перекроют — и как мамонт вымер, так и они могут.
— Вы как-то сказали, что Грузия скоро попросится в состав РФ. Наверное, жалеете о развале Союза?
— Мы ведь сколько веков все вместе жили, что, плохо жили? Все у нас было. А теперь мне дочка говорит: “Папа, на твою зарплату колготки не купишь”.
— Ваша семья в Москве?
— В Москве. Старшая дочка капитан, младшая в военном институте учится. Сына нет, так дочки решили стать военными.
— Наверное, вы повлияли?
— Нет, они сами. Старшая хотела стать генералом, теперь думает дослужить 5 лет контракта и уволиться. Говорит, на гражданке будет в 10 раз больше получать.
— Военных сейчас недооценивают, по-вашему?
— Роль военных в государстве принижена. Вот лейтенант, который служит в Сергеевке на Дальнем Востоке: жена на работу устроиться не может, воды нету в поселке, если есть, то ржавая, детей нужно как-то прокормить, а зарплата 4 тысячи. Поэтому лейтенанту приходится или воровать, или с женой разводиться. Я видел только хлеб и чай в семьях молодых офицеров. А если бы лейтенант получал тысяч 20, то он был бы в казарме и смотрел за солдатом. А так солдат брошен. Солдат брошен — начинается дедовщина. Когда я лейтенантом был, то за одну зарплату мог купить телевизор и холодильник. И у меня такой дедовщины не было.
— Как-то не верится, чтоб совсем без дедовщины...
— Вы пойдите ко мне в подразделения, спросите, есть дедовщина или нет? У меня все солдаты два раза в неделю в бане с парилкой моются, с вениками. Сидят за столом вместе с офицерами по 4 человека. Они там, в Госдуме, раз в 20 сразу зарплату прибавили бы военным. Березовского тряхнули, еще кого. Деньги бы нашли. А то нам с 1 января даже те 32 доллара, которые мы должны получать в сутки, урезали. Мы теперь получаем одну треть от того денежного довольствия, которое должны получать. Все-таки за границей находимся. Военным нужно все дать. Потому что клюнет петух жареный — военные встанут первыми.
— Многие сейчас сравнивают вас с Лебедем. Не хотите по его примеру заняться политикой?
— Ни в коем случае! Политика не для меня. Я в этом грязном белье ковыряться не собираюсь. Я российский генерал.
До Южной Осетии Святослав Набздоров служил в Заполярье, в Карелии. После Академии имени Фрунзе — 10 лет в Таджикистане. Прошел путь от начальника штаба Кулябского полка до командира 201-й дивизии. Потом — Академия Генерального штаба. 1999 год — Дальний Восток, зам. командующего 5-й армии. 8 месяцев — военный комендант Ачхой-Мартановского района Чечни. В 2002 году направлен в Южную Осетию. Пока сложно предугадать, куда забросит судьба генерала Набздорова. Но скорее всего на “арбатских паркетах” мы его не увидим.
