...Никак не ожидал увидеть его таким. Простой, гостеприимный, в одном лишь халате-распашонке. Наш Ильич. Только с ведрами. Не атлант, но под тяжестью ведер не скрючился в свои 63. Ради такого зрелища стоило отмотать полчаса на электричке от Питера до Павловска и потом еще несколько верст пешком...
— А что? Внутри меня “всегда цветущий возраст”! А то, что вприпрыжку не бегу, — уж извините. Отбегался. Всю свою юность дрова колол и воду носил! А нынче не в том уж качестве. Да и лень-матушка одолевает. Ох, братцы, одолевает!
— Владимир Ильич, да полно на себя наговаривать!
— Нет уж, позвольте! Ведра несу — дочери помочь хочется: это ее дача, не бросать же на произвол... Но особенно не напрягаюсь.
Впрочем, пора открыть карты. Есть актер, которого знают всего по трем ролям: Чехов — Гитлер — Ленин. Козырная игра. Как Гамлет, Гамлет и Гамлет. Три фильма Александра Сокурова, сделавшие из никому не известного чтеца-декламатора звезду европейского уровня. Итак... Леонид Павлович Мозговой. Без грима не похож ни на одного из своих героев. Еще бы. Ох уж эти знаменитые 6—8-часовые “сокуровские гримы”, документально воспроизводящие каждую оспину! Только глаза остались те же...
— Сокуров, утверждая меня на Чехова, сказал (после двухчасовой беседы “за жизнь”): “Хорошо. Попробуем. Лицо мне ваше нравится”. Кстати, ровно 13 лет прошло с тех пор. День в день. И мы по-прежнему на “вы”.
— Так важна дистанция?
— Обязательно. Без всяких там “Петя-Вася”. Даже в гости друг к другу не ходим. Но когда мне срочно понадобилась весьма круглая сумма, Сокуров дал без всяких расписок. Доверие. Для него важно иметь “своих” актеров. Поэтому и я ниже Сокурова не размениваюсь. Нельзя уж. Звонили, предлагали какие-то роли. Но... Благодаря Сокурову я попал в историю кино. Казалось бы: старше его на десять лет. А мне кажется, что, наоборот, он старше... Классик. Хотя у нас его мало знают...
— Ну уж!
— Что “ну уж”? Вон, пройдите по улице, поспрашивайте: “Кто такой Сокуров?” Кому здесь нужно интеллектуальное кино?
...Такой уютный он человек, Леонид Павлович. Хочется взять его под ручку, сопроводить. Голос молодой, совсем без ленинской ехидцы. Идем к дому, продираясь сквозь частые коробки, понатыканные бессвязно. Даже речки нет поблизости.
— А я бы не стал здесь место выбирать. Дочь с мамой выбрали; нравится им копаться в земле. По мне же...
— А что? Водицей ледяной поутру облиться, баньку растопить...
— Ни-ни! Конечно, чтобы совсем не разжиреть, я иногда помахиваю руками-ногами, но встать под холодный душ и закряхтеть смачно “ух-у-ух!!!” — ни за что! Кстати, баньки тоже никакой нет, как видите.
Вижу. Один лишь блочный домик, построенный дочерью Мозгового и ее будущим мужем. Собственно, на этом строительстве и завертелся у молодых роман. Домику — 10 лет, ребятенку Андрюше — 9. Арифметика. Леонид Павлович поднимает внука на руки. Чем не упражнение...
— На прошлых выходных научил его выжигать.
— Лупой на солнце?
— Нет, прибором. Но сначала выпиливали подарки разные: полочки, ножи для разрезания книг, шахматы... Так я впадаю в детство. Всё не на кладбище...
— Да будет вам!
— Пора и об этом думать. Я же в статусе пенсионера...
— А помните, ваш герой в “Тельце” задавался вопросом: “А если бы у меня были дети? Что бы я с ними делал? Порол бы, наверное...”
— Ленин был бы жесток, если не сказать жесток, к своим детям... Фанатик. Подчинивший и свою жизнь, и жизнь других людей одной идее. Когда-то еще Бисмарк сказал: “Если вам не жалко свою страну, устройте в ней социализм...” Трудно мне далась эта роль, поскольку перебарывал в себе то, что когда-то впихивали: “Ленин — бог! Ленин — бог!”
— А не приходилось ли слышать: “Как же так, Леонид Павлович, человек болен, в маразме, а вы его таким смакуете...”?
— Такого, слава богу, ни от кого не слышал. Даже коммунисты наши не предъявляли претензий, видать, тоже не знают Сокурова. Единственно... Поехали с “Тельцом” на фестиваль в Калькутту. А в Индии чуть ли не три компартии! Так они устроили инсинуацию: поместили в своих газетах снимок тысячной очереди — люди на фильм спешили. И подписали: “Так индийцы протестуют против показа фильма “Телец”. Хотя зал битком был набит этими восторженными “протестующими”...
— По фильму Ленин — на последнем году жизни, то есть в 1924-м?
— Нет. Это еще 1922-й, лишь год прошел, как ввели нэп. После удара, что показан в “Тельце”, Ленин еще оправится, приедет в Кремль, будет плакать, говорить, что “не тем путем пошли”... Но вскоре его окончательно разобьет инсульт, и он станет как растение. Будет сидеть неподвижно в коляске и на все отвечать только: “Так. Так”. То, что Ленин яд просил, — чистая правда. Очень мучился. Крупская тоже за него просила. Но на политбюро решили не давать...
— А в 1928-м Сталин воскликнул: “Может быть, мы хотим быть добрее Ленина?” И занялся активной ликвидацией нэпманов и кулачества...
— Я Сталина видел на Мавзолее во время демонстрации. У нас он показан, каким и был в реальности: испещренное оспой лицо, низкий лоб... У Арабова в сценарии даже есть момент, когда Сталин садится, снимает сапоги, и камера крупным планом берет сросшиеся пальцы на ногах... Его же чертом называли! Но Сокуров отказался от излишнего натурализма.
— Чего еще боится Сокуров?
— Штампов. Поэтому и не брал на свои первые фильмы профессиональных актеров. Не верил, что актер может сыграть хорошо. Доверял импровизации. И снимал все одним дублем. Два — редкость. Три — исключение.
...Мы прерываем беседу ради угощения. Тут оно в берестяных коробах, составленных горкой: крыжовник, клубника!..
— А у нас в Подмосковье ни черта толком не уродилось. Одна кислятина...
— Дочь моя, скрипачка, на удивление увлеклась огородом и как-то здорово обработала клубнику в прошлом году. Вот и результат. А с грибами — все наоборот. Прошлым летом белых было видимо-невидимо, а сейчас... набрали каких-то лисичек.
— Так вы, значит, боретесь с лишним весом?
— Да какой там борюсь! Как говорила Плисецкая — “жрать надо меньше”! Ну что ж, может, в дом? А то у меня уже все ноги мошками поедены...
...Расположились — смешно, на каких-то скамьях. Хоть тенек, и нет летающих гадов.
— Удобно? А ведь у Ленина тоже “дача” была. То есть имение. На Волге. С этого имения мать ему деньги посылала за границу. На то и жил.
— Да, он — то есть вы — в фильме вспоминает: “А хорошо бы это имение осталось. Только без мужиков. Все хватятся: где мужики? А мужиков-то и нет!”
— Теперь у него другое имение. Не знают, что с ним делать... Кто-то предложил в шутку отнести туда все партбилеты на вечное хранение. А ведь Крупская была против мавзолея...
Леонид Павлович задумался. И было отчего. Сокуров снимает быстро, а “проговаривает” фильмы по полгода. Поэтому о Мозговом бессмысленно сказать “актер” без уточнения “сокуровский”. Без Сокурова — профессионально читает с эстрады классиков. Всё. Не принадлежа ни театру, ни кинематографу. Хотя ЛГИТМиК когда-то кончал. Дело так было. Испугавшись поначалу поступать в театральное, отправился в летное училище под Актюбинск. Корпел над теорией, затем пересел на “Як-18У” (спарку). Имел 11 часов налета. Но... бросил.
— Один мудрый инструктор сказал мне: “Вот как ты любишь свою сцену, точно так ты должен любить самолет!” И помог мне вырваться из училища, что было, доложу вам, непросто. До сих пор помню справку из военкомата: “Отчислен по нежеланию учиться”.
— Так удручала служба?
— Не то чтобы... Я человек довольно организованный. И летать не боялся. Просто не мог терпеть зависимость от какого-то дурака-старшины...
— Издевался?
— Дедовщины не было, но очень смущало, что человека надо уважать за чины, а не за заслуги...
— Интересно, вы в молодости были красавцем?
— Не знаю, как красавцем, но “молод был”, словами Пушкина...
— Девчонки интересовались?
— Дело в том, что моя первая любовь (еще со школы) длилась очень долго. Потом мы расстались. Недавно эта женщина умерла. А от второго брака у меня сын и дочь. Так что мне повезло. Говорят же, что талант любви встречается реже, чем все остальные таланты. Мне он дан. Я очень влюбчивый человек. И у меня всё... серьезно. Секс без любви противен. Ведь самое важное из того, что связывает людей, — это возможность исповеди, не боясь, что тебя предадут.
— Как же родные отнеслись к образу, например, Гитлера?
— Нормально. Это же не я — Гитлер. Мой педагог Борис Зон учил: “Надо идти от себя как можно дальше”. Так что “меня” в Гитлере не так много. Сокуров, помню, пришел и сказал: “Леонид Павлович! Сядьте. Я вам кое-что сообщу!” Это когда он на Гитлера звал. Боялся, что упаду без чувств. А я все твержу: “Да не похож совсем, как же это...” Он: “Ничего! Не боги горшки обжигают!” А потом мы получили из Германии кинохронику, я просматривал ее по многу раз. Гитлер же брал уроки актерского мастерства. Каждый жест тщательно отрепетирован и применен в нужных ситуациях... Что вы! Блестяще продуманные спектакли!..
...Мы еще чуточку поболтали, но дело шло к вечеру, и Леонид Павлович вдруг спохватился, что забыл кое-что сделать по дому...
— И слесарем мне довелось поработать, так что руки есть!
Но все-таки совсем не дачный человек. Не идет ему ни рыбалка, ни охота. Другой. О чем думает? Возможно, о том, что Сокуров наконец добился спонсорских денег и вместе с японцами и американцами снимает здесь, в Питере, новый фильм. Съемки в разгаре. А Мозговой ждет. Сокуров обещал, что обязательно пригласит еще... И не один раз. Чехов, Гитлер, Ленин...
