“Капитан Воронин “Челюскин” проворонил” — эту поговорку в 30-х годах у нас в стране знал каждый малец. Спасатели экспедиции вернулись первыми Героями Советского Союза, а судьба самого капитана Воронина долгое время была неизвестна широкому кругу. Подтвердить или опровергнуть эту сомнительную “славу” и вызвалось судно “Академик Лаврентьев”, совершившее экспедицию к месту гибели легендарного парохода. 23 августа оно вернулось в Анадырь. Тут-то и началась неразбериха.
Незадолго до прибытия ученых информагентства распространили сообщили, что экспедиция была удачной: водолазам удалось обнаружить затертый во льдах “Челюскин”. Говорилось даже, что в дальнейшие планы исследователей входит подъем документов с борта затонувшего в 1933 г. легендарного теплохода. Потом выяснилось, что “Академик Лаврентьев” вернулся ни с чем, и легендарная страница истории российской навигации так и осталась не прочитанной до конца. И снова: все-таки нашли, будут поднимать.
“Челюскин”, пароход неледокольного типа, вышел из порта Мурманска 14 июля 1933 года. Он должен был за одну навигацию дойти до Владивостока. За этим плаванием следила вся страна. Однако в Беринговом проливе пароход был затерт льдами и унесен обратно в Ледовитый океан. 13 февраля корабль затонул, а 104 члена экипажа под предводительством Отто Шмидта сумели высадиться на льдину, разбили там лагерь и, терпя страшные лишения, два месяца ждали спасения. Челюскинцы стяжали себе невероятную славу. Чего стоят хотя бы появившиеся в 30-е годы имена: Чельнальдин и Чельнальдина, расшифровывающиеся как “челюскинец на льдине”. К сожалению, новое поколение россиян почти забыло об этом подвиге.
Леонид Мелодинский — спасатель-глубоководник со стажем. Он капитан 1 ранга в отставке, экс-начальник аварийно-спасательной службы Балтийского флота, принимавший участие в десятках сложнейших спасательных операций. В 1981 г. на глубине 250 метров он работал с английскими водолазами. Поднимал золото с крейсера “Эдинбург”, затонувшего в годы Второй мировой войны. Кстати, операция “Грей хаунд” вошла в учебники по водолазному делу. К тому же Леонид Иванович был знаком с сыном того самого капитана Воронина.
— Я много лет служил вместе с сыном капитана Воронина, Петром Владимировичем, — сначала в Лиепае, потом в Питере. Он умер несколько лет назад от рака. Как-то мы разговорились о гибели “Челюскина”, о том, что там случилось на самом деле, и наступят ли когда-нибудь такие времена, чтобы его захотели поднимать. “Отец не любил говорить на эту тему, — сказал он тогда. — Сразу после возвращения его долго терзали товарищи из органов. Было проведено дотошнейшее расследование, но в его действиях криминала не нашли. К тому же за отца заступился Шмидт: капитан Воронин сделал все, чтобы спасти людей. И сумел организовать нормальную жизнь на льдине — к такому выводу пришла комиссия. После этого отца оставили в покое”.
— По какому сценарию может проходить операция по подъему “Челюскина”?
— Об этом пока рано говорить. Слишком много неизвестных, а в такой операции важна каждая мелочь. Если судно лежит на глубине до 50 метров, то водолазам придется намного легче. Они смогут работать в обычном вентиляционно-воздушном снаряжении, но с обязательным подогревом. Часа два-три — по медицинским показаниям, хотя, когда речь идет о спасении людей, об этих нормах обычно забывают. Если больше 60 метров — то дышать им придется смесями, иначе может наступить азотное опьянение.
— Это сложнее, чем подъем “Курска”?
— Не забывайте, что у подлодки был очень прочный корпус. А в каком он состоянии у “Челюскина”, толком не известно. Нужны тщательнейшие исследования. За 70 лет судно наверняка прогнило, и поднимать его придется скорее всего под днище. Если взять его за борта и мачту, все будет вырвано с корнем, и “Челюскин” развалится. Судно-то клепаное, и болты наверняка уже плавают в других морях.
— Известно, что на Севере, по сравнению с той же Балтикой, хорошая видимость на глубине, а это заметно облегчает подъемные работы...
— Это точно. Но даже летом, когда самое благоприятное время для проведения операции, во многих районах Арктики бывают очень большие волнения. Обычно на Севере в хорошую погоду видно на 2—3 метра. Когда мы на Балтике поднимали немецкий ледокол, на котором, предположительно, фашисты вывозили Янтарную комнату, на работы ушло два месяца. А ведь он лежал всего на 20 метрах. Пески, ил — они есть практически везде. Тот же “Курск”, несмотря на малый срок залегания, все равно ушел в ил на 2—3 метра. А с “Челюскиным” к тому же “поработали” льды. В общем, если говорить о чисто научных целях такой экспедиции — найти судовой журнал, осмотреть корабль — это одно. И это вполне реально. А вот что касается его поднятия на поверхность... По-моему, пока в этой истории слишком много “если”.
В 70-е для исследования затонувшего судна были предприняты две научные экспедиции. Нынешняя, приуроченная к 70-летию героической эпопеи, была самой серьезной. Дважды в день аквалангисты погружались в ледяную воду. Подводные съемки вели с помощью робота. Казалось бы, успех обеспечен, но увы... Впрочем, ученые уже планируют новую экспедицию.
Самое любопытное, что спонсировала этот поход администрация Чукотского округа. Эх, в кои-то веки Роман Абрамович потратился на хорошее дело! Интересно, хватит ли его на вторую попытку?
