“Скажите, мистер Саутин хочет заработать все деньги мира?” — обратился ко мне новозеландский коллега. Я удивленно посмотрела в ответ. “Он же столько лет прыгает, завоевал все награды, какие возможно, он уже, наверное, миллионер... И, как я слышал, очень больной человек, а продолжает так рисковать здоровьем. Ради чего?” — продолжал новозеландец меня ошарашивать.
Он прав. Саутин действительно миллионер. У него миллион травм, и каждая собака, живущая на территории ЦИТО, знает его в лицо: на больничной койке он засыпает чаще, чем в собственной кровати. Но он продолжает прыгать, потому что обладает ценным качеством — знает, как увеличивать медальный запас страны. На двух предыдущих Олимпиадах он положил в копилку сборной два “золота”, “серебро” и две “бронзы”. В Афинах прыгнул с трехметрового трамплина на третью ступень пьедестала почета.
“Открою вам секрет: когда все прогнозировали количество потенциальных медалей российской сборной и в числе главных их добытчиков называли Диму, ни он сам, ни мы, тренеры, еще не знали, а будет ли вообще у Саутина эта третья Олимпиада. В декабре он получил тяжелейшую травму плеча, только-только залечил ее в марте, а в апреле сломал кисть руки. И все, на полтора месяца выпал из тренировочного процесса. И вновь начал прыгать практически за два месяца до начала Игр”, — признался главный тренер сборной России Алексей Евангулов.
Несколько лет назад прыжковый мир уперся в Великую Китайскую стену — и пробить ее удается только в случае вмешательства посторонних сил. Вспышка фотоаппарата ослепила китайского прыгуна во время финала в синхронных прыжках с трехметрового трамплина, он ошибся, и китайцы свалились с первого места в конец турнирной таблицы. Но такие сбои — редчайший случай. Главный соперник Саутина человек-автомат Пен Бо всегда работает безошибочно. “Он изначально был недосягаем. Я видел тренировки Пена здесь и понимал: судьба золотой медали не обсуждается”, — сказал мне Алексей Евангулов.
Саутин был готов изменить ее судьбу и вышел в финал первым. В заключительном раунде из шести прыжков он наступал на босые ноги китайца, но блестяще исполненный финальный прыжок по коэффициенту сложности был ниже. И Пен Бо доказал, что с судьбой не спорят. А выступавший последним канадец Александр Деспати, уже давно приглядывающий через плечо Саутина место повыше, наконец-то его занял.
“Я много лет борюсь с Дмитрием, но выиграть у него мне не удавалось, потому что он — настоящий король трамплина. И я думаю, что если бы не травмы, которые преследовали его в последнее время, то моя победа над ним отодвинулась бы на неопределенный срок”, — честно признался серебряный призер Деспати, которого с искренней обезоруживающей улыбкой поздравил, вырвавшись из плена журналистов, Дмитрий Саутин.
— Дима, а я поздравляю вас. Насколько тяжело терять все в последний миг?
— У меня часто такое бывает, что ситуация меняется в лучшую или худшую сторону именно на последнем прыжке. Конечно, я расстроен, но честно скажу: эта “бронза” для меня дороже “золота”, слишком тяжело она мне далась. Сколько нервов, сил на нее затрачено. Сколько врачи в меня вкололи и влили, пока поднимали. Как вспомню... Плечо болело так, что я руку поднять не мог, пальцами пошевелить... Какие там прыжки! И я сегодня здесь только благодаря Богу, врачам, которые сами как боги, и тренеру, святому человеку Татьяне Стародубцевой. Эта медаль принадлежит им.
— Во время соревнований в синхронных прыжках вы, выступая в паре с Александром Доброскоком, ударились ногами о трамплин и в результате остались без медалей. Каковы последствия этого удара?
— Физических никаких, обошлись без травм. А психологически было очень тяжело... Ведь Саша столько работал, надеялся, а я своей ошибкой все ему перечеркнул. И отнял самую главную награду в жизни спортсмена — олимпийскую. Но Сашка — он такой добрый. После прыжка первый ко мне подошел, я в глаза ему посмотрел, руками развел: “Извини, прости, если можешь...” А он давай меня успокаивать, мол, бывает, ничего страшного... Он говорит, а мне так стыдно перед ним, больно за него. И вся эта ситуация давила на меня всю неделю. Я все время прокручивал ее в мыслях, не мог выйти из того состояния шока... А сегодня все выбросил из головы и полностью сконцентрировался на борьбе. Потому что по моей вине мы потеряли одну медаль, на которую все рассчитывали, и я не мог позволить себе лишить болельщиков и второй награды. У нас и так сплошные потери... Вот Лешка Немов уступил несправедливо... Странная какая-то Олимпиада — такое ощущение, что от нас все отвернулись: и удача, и судьи.
— И Доброскок сегодня стал шестым.
— Он в полуфинале смазал пару прыжочков, очень расстроился. Но я должен сказать, что у него на сегодня самая сложная программа в мире, просто она еще не обкатана, новая. Мы же их оттачиваем в течение нескольких лет. Вот моей — уже восемь. Мы специально не стали ее кардинально усложнять, чтобы не потерять чистоты исполнения, чтобы ровно пройти все от начала до конца.
— Отказ от сложности напрямую связан с перенесенными травмами?
— Конечно! И с ними, и с возрастом (Саутину — 30. — В.К.). Мне не так легко, как на прошлых Играх, силы уже не те. Поэтому я не хочу идти на неоправданный риск в ущерб качеству исполнения.
— Дима, вы сегодня после каждого прыжка ложились, поднимали вверх ногу, и лицо ваше искажалось от боли...
— Да, вчера на тренировке винтовые прыжки крутил и спину порвал. Врачи вроде поколдовали, и ее немного отпустило, а сегодня опять прихватило, особенно к вечеру. Но вы на этом внимание не акцентируйте, ничего страшного не случилось.
...Я не акцентирую. Просто когда к Диме подошел волонтер, чтобы позвать на допинг-контроль, он случайно коснулся саутинского плеча. Дима мертвенно побледнел и сжал губы — от боли. Он шел за волонтером, и рука его, которой он полчаса назад рассекал твердую как камень воду, безжизненно висела вдоль тела.
