Замечательного человека, уникального спортивного журналиста, обозревателя “МК”.
Как-то сразу тише стало в редакции. Борис Маркович был настолько энергичным и эмоциональным человеком, что его всегда было много. Если он радовался — так по полной программе. Переживал — так до отчаяния.
Говорят, человек предполагает, а Бог располагает. Он спешил на праздник газеты, и вдруг страшный удар — случайная авария на дороге...
А за шесть дней до этого он взял и написал удивительно пронзительное письмо своим друзьям. Тайна предчувствия конца так и останется тайной. Мы приведем из этого письма лишь некоторые строчки.
“Мои дорогие, все без исключения, все, кто в этот день пришел за поминальный стол!
Я обращаюсь к вам последний раз, ко всем вместе: больше такой возможности мне не представится.
Время пришло, сердце постоянно колет, болит, стонет. Долго так продолжаться не может. Коррозия сжирает железо, а сердце — нежное, хрупкое. Я же его не берег, расходовал соответственно своему пониманию жизни, а точнее — безумству.
Если бы Бог спросил меня о последнем желании, то я попросил бы немного: это последнее застолье провести с вами. Интересно ведь, кто придет, кто чего скажет.
Сейчас полдень, пишу на террасе, Маня думает, что я работаю, и не обращает на меня внимания.
Итак. Спасибо всем, кто был со мною рядом, кто помогал жить и выжить в удушающей обстановке нашей действительности.
Вы говорили мне: “Тебе-то что. Живи в свое удовольствие, пользуйся жизнью, квартирой, дачей, достатком”. Не мог, конституция другая. Когда видел по ТВ, как голодают дети шахтеров, не мог часами сглотнуть ком в горле. Не мог жить, когда видел, как подлость и ничтожества диктуют законы жизни, как приличные, добропорядочные люди запуганы и загнаны, а вся мразь на поверхности — руководит, повелевает, диктует... Нужно быть очень сильным и ловким, чтобы выжить и сохранить свои убеждения, свое понимание порядочности.
Я благодарю вас всех, друзья мои...”
Долгое время Борис Маркович жил в коммуналке на Маяковке. Кухня — одна на всех, а в каждой комнате — по семейству.
Двоюродная сестра Бориса Марковича Ирина Григорьевна Турова рассказывает так же увлекательно, как и он. Наверное, это семейная черта характера.
— Как-то Боре пришлось работать с иностранцами. Для него, в то время еще совсем юного репортера, это был первый опыт общения с гостями СССР. По завершении официальной части участники иностранной делегации, охочие до баек про страну Советов, живо интересовались жизнью советского журналиста.
— У меня в квартире пять комнат, — ответил Борис Маркович, и в его словах не было лжи.
А когда его мама лежала в Боткинской больнице, куда не пускали даже родных, 25-летний Борис влез в окно туалетной комнаты и буквально вырос перед ее глазами в палате. Его мать вспоминала это до конца своих дней. Борис Маркович был удивительно внимательным и заботливым человеком по отношению к близким и друзьям.
— Мы могли с ним очень подолгу не видеться, — вспоминает экс-“спартаковец”, комментатор Владимир Маслаченко, — но всегда знали, что происходит в жизни каждого из нас. Он был из тех людей, чье присутствие всегда ощущаешь рядом, несмотря на расстояния и континенты. Он мог позвонить мне во время чемпионатов Европы, мира, да на любые соревнования, чтобы обсудить результаты игры и просто справиться о настроении. А бывало, вместе смотрели матчи по телевизору. Мы дружили семьями десятилетия.
Это был очень уважаемый человек в спортивном мире, особенно в хоккейных и футбольных кругах. Человеком он был жестким, но справедливым. В критических материалах был предельно точен, объективен и тактичен. Я не знаю ни одного человека из действующих спортсменов, тренеров или представителей спортивной власти, который бы отказал в интервью Борису Левину. Он сделал большое дело, приняв участие в переиздании книг Николая Старостина.
А вообще-то он был моим другом, и это тоже очень много. И утверждаю, что он никого никогда не подводил. Не предавал. Не подставлял. У него был один-единственный недостаток— его любили все. И, между прочим, у него всегда были очень красивые женщины.
Беллу Борисовну, жену Бориса Марковича, близкие называют Белочкой. А для него она была Лялькой.
— Когда мы познакомились, — вспоминает Белла Борисовна, — он почему-то назвал меня... Маней. Я вздрогнула, потому что так в юности меня звала только мама. Боря тогда сказал мне: мама и я...
— Я знал Бориса больше 30 лет как высокого профессионала, — рассказывает президент РФС Вячеслав Колосков, — который всегда доносил до людей правду и всегда отличался меткими, точными комментариями.
Он был не только яркой личностью в профессиональной деятельности, но и очень уважаемым человеком. Подкупал всех своей эрудицией, знанием предмета и искренним желанием проникнуть в суть любой проблемы. Он всегда работал с первоисточником. Его уход для спорта — большая потеря.
Борис был моим другом. Он много раз советовал сесть за книгу. И в будущем году мы надеялись вместе ее написать. Увы, не сложилось...
Наша дружба проявлялась в том, что он всегда был объективен по отношению ко мне и не боялся прослыть белой вороной в журналистском цеху.
