Дети знакомились со школой и учителем, рисовали солнышко, облака, маму, папу и любимую собаку, слушали музыку и во что-нибудь играли. Родители же с волнением ожидали своих чад в школьных коридорах, толпились у дверей, подглядывали в окна. А спустя 45 минут разбирали малышей по домам и, может быть, еще фотографировали на школьном крыльце. У меня, во всяком случае, где-то лежит такая первосентябрьская фотография: белые банты, белый фартук, белые гольфы и три бордовых гладиолуса выше меня ростом.
В прошлом году в школу поступил мой племянник. Я не опечаталась — не пошел, а именно поступил. 1 сентября к нему пришло еще за несколько месяцев до урока мира. Сначала родители выбирали учебное заведение, потом — рассчитывали бюджет и, в конце концов, остановились на самой обыкновенной школе, куда еще ходила учиться его мать, моя двоюродная сестра. Только теперь эта школа разделена на две половины: одна — для простых смертных, другая — тоже для простых смертных, но с “углублениями”.
“Углубления” начались со вступительных экзаменов: алфавит, письмо, литература, беседы с психологом и тесты с арифметическими действиями — сложение, вычитание и умножение. Я никак не могла понять, куда поступает мой семилетний племянник — в школу или сразу в математический техникум. И если все-таки в первый класс, то чему же их там еще будут учить?
Все обошлось, Женя блестяще прошел тесты. Все сразу утихли, успокоились, облегченно вздохнули. Оказалось — напрасно. Потому что у детей начались ежедневные занятия по шесть уроков. Время от времени сестра переводила дыхание и докладывала: “Прошли прямоугольник, учили прозу — отрывок из Бунина, приступили к параллелепипеду”.
Прошлой зимой звонки прекратились. Обеспокоенная, я позвонила сама. Оказалось, Женя пишет диссертацию. Тема: “Собака — друг хозяина”. Сестра сказала, что сейчас они всей семьей ищут проблематику и не вылезают из библиотек, Интернета и Большой советской энциклопедии. “Времени — в обрез, нужно успеть написать за два месяца”, — сообщила мне телефонная трубка.
Ну, хорошо, диссертацию защитили. Всей семьей, включая мою тетку, Женькину бабушку, и соседей по лестничной площадке.
Потом всей семьей учили неизвестного Пушкина. То есть неизвестного среднестатистическому абитуриенту в вуз. Что-то про любовь, по-моему.
И в течение всего года щелкали как орехи задачи из Питерсона. Правда, первые месяцы сестре звонили по вечерам родители всего класса, и они совещались: из какой же все-таки трубы — из А или В — вытекло десять литров воды.
А еще дети ездили на экскурсии. Экскурсий, как и уроков, было много. Это здорово, только к летним каникулам из-за экскурсий не был выполнен учебный план: что-то не успели пройти по математике, что-то по литературе. Пришлось самостоятельно нагонять летом на даче. Хотя на даче Женьке хотелось играть в милицию и купаться.
“В этом году будем брать репетитора по английскому, я уже не справляюсь с их программой”, — вздохнула перед первым сентября сестра. Чего они там заучивать будут? Похоже, школьную программу, чтобы успешно закончить второй класс и перейти в третий. Я не стала уточнять. Я задумалась: кого делают из сегодняшних первоклашек — Ломоносовых? Вряд ли. Ломоносов был деревенским простым мужиком — он в Москву сам за знаниями пешком пришел.
Может, школа так память детям тренирует? Тогда отчего же Женька летом уже забыл Бунина, которого так долго заучивал несколько месяцев? Я у него спрашивала, мне было интересно — о чем пишет Бунин в его понимании? Женька сказал, что не помнит. Помнит только, что бабушка на частице “уж”, которую он все время забывал, показывала ему волнообразные движения рукой — чтобы, значит, у внука ассоциация с ужом была.
А может, на детях сегодня эксперименты ставят? Хотят понять, где у них заканчивается порог детского восприятия окружающей действительности, после которого открывается второе, уже взрослое, дыхание?
Я, наверно, совершенно отстала от современного прогресса и учебного процесса. Первоклашки изучают прямоугольники, пишут диссертации и по шесть уроков каждый день решают задачи про бассейны и трубы. А мне почему-то казалось, что детям в шестилетнем возрасте больше про Карлсона, про мороженое, про мультики интересно. Про то, чем в зоопарке слона кормят и как красиво склеить открытку к дню рождения мамы.
Успокаивает только то, что Женька блестяще выдержал все испытания, показав потрясающие успехи в экспериментах на выживание первоклашек в современной начальной школе: летом он, как нормальный ребенок, читал русские народные сказки, играл в человека-паука и ежедневно выклянчивал у матери деньги на мороженое.
Что советуют психологи родителям первоклашек:
• Радость ребенка по поводу школы (“Я теперь большой, я хожу в школу!”) быстро проходит. Малышу сложно усидеть несколько часов на одном месте. Поэтому наберитесь терпения, станьте в этот адаптационный период не просто поддержкой ребенку, но и лучшим другом, который всегда готов выслушать и дать совет.
• Не сравнивайте своего ребенка с детьми своих друзей, с одноклассниками или со своим прошлым.
• Всегда реагируйте на любые действия, поступки ребенка в школе. Никогда не ругайте его, если у малыша что-то не получается и учительница им недовольна. Наоборот, поддержите ребенка.
• Не переносите неуспехи на личность. Если ребенок плохо рисует, это не значит, что он неудачник и будет не успевать по всем предметам.
• Не форсируйте события. К нагрузкам, обстановке и новому режиму нужно привыкать постепенно.
