Сирены, сирены, заманивающие, завлекающие, соблазняющие...
Первой сиреной, которая стала зазывать меня в республиканскую западню, был, как и следовало ожидать, главный казначей Национального комитета республиканской партии Майк Ретцер.
Его письмо ко мне начиналось с высокого “ля”. “Дорогой друг, — писал мне казначей партии слона, — я не могу поверить в то, что ты забросил республиканскую партию... Неужели ты сдался?..” Далее паникующий казначей уже от моего имени провозглашал: “Дорогой Майк, ты можешь положиться на меня” — и проставлял соответствующие суммы долларов, которые я должен был, по его расчетам, отслюнявить на избирательную кампанию Буша. Я, естественно, не отслюнявил. Тогда казначей Майк Ретцер прислал мне второе письмо, в котором было и укоризненное “до”: “По нашим сведениям, мы еще не получили от вас плату за возобновление членства в Национальном комитете, что имеет критическое значение для президентских выборов в 2004 году”. Я опять не отслюнявил, но и не отбрыкался.
Сирены не сдавались. Сенаторы-республиканцы пригласили меня на “президентский круглый стол”, плавно перетекающий в ужин. Для наглядности к приглашению было приложено фото отворяющейся передо мной двери с гербом “Президентский круглый стол” и надписью: “Для вас зарезервировано почетное место”. Но, сжав зубы, я не сказал заветной двери: “Сезам, откройся!” — и не полез под круглый стол.
Очередную арию соблазнения исполнила матушка президента Буша Барбары. Ее призывное письмо ко мне содержало платиновую карточку члена республиканского клуба за номером 588538019-С055. Несмотря на то что я — лицо кавказской национальности и вежливость по отношению к женщине, тем более пожилой, для меня закон, я не проронил ни слова.
Уже где-то между Сциллой и Харибдой меня достиг голос еще одной сирены. Ею оказалась первая леди Лаура Буш. В своем письме ко мне она писала: “Дорогой друг... Я надеюсь, что вы видите то же самое, что и я: президент — уверенный лидер в это историческое время. Он верит в будущее, поскольку твердо верит в американский народ. У него доброе и сострадательное сердце!” После подписи “Лаура Буш” следовал такой постскриптум: “Посылаю для вас специальный конверт, чтобы вы воспользовались им для пересылки вашего вклада”. При всем уважении к первой леди я все-таки им не воспользовался.
И тогда я получил письмо от президента. Оно было более деловым. В нем упоминались и Саддам Хусейн, и “Аль-Каида”, и Ливия, и внутренние экономические инициативы. Но в заключение доброе и сострадательное сердце, которому не хочется покоя еще четыре года, молило о долларах, чтобы победить оппонента. Я, как Одиссей, приказал привязать себя к мачте. И правильно сделал, ибо следующее письмо, полученное мной, было написано президентом Бушем и спикером палаты представителей Деннисом Хэстертом. У спикера, в отличие от президента, сердце не совсем доброе. Он — бывший борец и тренер по борьбе. Доброе сердце и стальные мускулы вместе тянули меня на президентский ужин стоимостью в $2500.
Потом я получил две фотографии, подписанные в первом случае президентом, а во втором — президентом и первой леди. Подпись под первым фото гласит: “Мэлору Стуруа. Спасибо за вашу лояльность. В ожидании совместной работы ради великой республиканской победы в этом году в Миннесоте. С теплыми пожеланиями. Джордж Буш”. Подпись под вторым выглядела так: “Мэлору Г.Стуруа. Спасибо за ваши ранние обязательства и преданность в качестве члена предвыборной кампании в Миннесоте. Именно такие, как вы, местные лидеры являются ключом к созданию победоносной команды. С наилучшими пожеланиями. Лаура Буш, Джордж Буш”. Вот такие пироги. Оказывается, я и местный лидер в масштабах штата, и даже ключ к победе Буша на нынешних президентских выборах! Чего только не напоют сирены...
Каким образом вычислили они во мне своего Одиссея? Да очень просто. Все мы — в компьютере и в списках потребителей. Каждая партия имеет своих ловцов душ. Они собирают данные: где мы живем, где покупаем пищу, а где одежду, на какие газеты и журналы подписываемся, сколько платим налогов, сколько зарабатываем и т.д. Видимо, меня спрофилировали как республиканца и взяли в оборот. Думаю, что сыграла роль моя журналистская всеядность. Я выписываю такие журналы, которые, кроме крутых республиканских идеологов, никто не читает. Смотрю не только либеральное Си-эн-эн, но и республиканский “Фокс”. А человек, смотрящий “Фокс”, слушающий радиошоу Раша Лимбо, читающий журнал “Нэшнл стандарт”, обязательно должен быть республиканцем, если он не умалишенный. Поскольку меня нет в числе пациентов психических лечебниц, я — коренной республиканец. И так начинается моя предвыборная одиссея. С президентом Бушем-сыном уже вторично. (Буш-папа меня не трогал, ибо в его годы я преподавал в цитаделях демократической партии.)
