Странное дело… С каждым годом, с каждой Олимпиадой чемпионов у нас становится все больше и больше. Кого-то мы любим, кому-то аплодируем, но несколько безучастно, что ли. А есть такие, как Роднина. Любимая многими без границ.
Ирина Роднина, трехкратная олимпийская чемпионка, прославленная фигуристка, маленькая женщина большого спорта. Убери одну буковку из фамилии — будет Родина, очень символично именно в данном запущенном спортивном случае. Сегодня у Ирины (ей совсем не нравится, когда ее называют Ирина Константиновна) юбилей. Сама она, правда, это отрицает.
— Да и не юбилей это…
— Нет, подождите, вы отмечать что-нибудь собираетесь?
— День рождения раз в году, зачем же его пропускать? Я просто не считаю, что это юбилей…
— А что же это тогда? Может, вам вообще громкие даты не нравятся? Есть ли даты, которые следует отмечать всегда?
— Круглые, те, что с нулями. А такие, как у меня сейчас, — половинчатые. Вот пять лет назад я гуляла широко. Хотя это было для меня и неожиданностью. Честно говоря, мне тогда Оксана (Пушкина) приготовила сюрприз. Там, естественно, были и мои друзья, родные. Но еще — масса людей, которых я была очень рада увидеть, но, может быть, сама никогда в жизни и не пригласила.
— У вас много друзей?
— Нет, мало. Есть люди, которые ко мне хорошо относятся, но это не близкие. Но, наверное, так и должно быть. Не всем же быть братьями, как не всем заниматься одним и тем же делом.
…Уколотая, как она сама говорит о себе подобных, спортом Роднина и сегодня продолжает оставаться спортивным профессионалом. Спорт и дети — ее тема, которой она занимается, будучи членом президентского совета. “Основная проблема в том, что физическая культура — это не направление деятельности человека в нашей стране. А так… Хобби”. Для нее самой это не хобби, а целая жизнь. И не потому, что за плечами удачная карьера или что она такая великая. “Ничего пожизненного нет. Все в жизни преходяще. Поэтому надеяться на то, что ты вошел в историю на века, не стоит. Конечно, останутся справочники… А так — все мы здесь временно”. А потому что знает: уважение к человеку можно проявить или не проявить где угодно: “Это же не просто уроки физкультуры. Это урок отношения к нашим детям, к здоровью и вообще к целой области человеческой деятельности. А у нас нет ни одного работающего закона. Все отрасли уже в какие-то законы оделись, а спорт — нет…”
— Чего вы хотите сегодня больше всего в жизни?
— Во-первых, чтобы все нормально было с детьми. И чтобы начали наконец строить мой центр. Чтобы было принято какое-то положительное решение.
— Вот мы сейчас обе засмеялись: я — оттого что слышу это уже в который раз, а вы — видимо, оттого, что в который раз это говорите. Неужели еще верите?
— Надежда умирает последней, а я жить собираюсь долго. Но хотелось бы, чтобы это все же произошло побыстрее.
— Хоть какое-то официальное шевеление происходит?
— Практически никакого. Бюрократия пока побеждает.
— А вы пассивно ждете?
— Нет, активно — вот написала письмо президенту. Надеюсь на ответ.
— Но у вас же есть возможность и поговорить с президентом: “Владимир Владимирович, я давно хочу построить в Москве Ледовый дом, и все об этом знают…”
— Такие вопросы надо решать официальным путем. Я, конечно, понимаю, что многие пользуются тем, что оказываются рядом с президентом в какой-то момент. Но считаю, это неприлично.
— А могу я вам задать неприличный вопрос? Ваши слезы на пьедестале стали на многие годы символом патриотизма. Вам это не мешало потом? Ведь когда так тиражируют твои эмоции, может и надоесть. А может и руки связать: мне нельзя это, это, это…
— Я могу только гордиться. И хвалиться — так получилось, что ко мне очень хорошо относятся очень многие. Это не чувствовать нельзя. И потом — мои слезы были правильно поняты. Честно говоря, я сама увидела, как плачу, приблизительно через полгода. Хотя мне многие уже говорили, что есть такие кадры. А насчет того, что может и надоесть… Это было искренне, не специально сыграно. Это было в жизни. Да и не мешало потом, просто что-то было для меня более сложным, чем у коллег.
…Девять лет назад Ирина Роднина, работая в Америке, сделала почти невозможное: ее чешская пара выиграла чемпионат мира. Роднина не была единственным на то время российским тренером, работающим с иностранцами. Но… “Когда ребята выиграли, я почувствовала за спиной шипение. И именно в мой адрес было больше всего упреков. Может быть, потому, что у людей в сознании со мной связано много патриотических символов — советский флаг, российская страна, пьедестал, слезы… Я действительно, наверное, не имела морального права этого делать — работать на чужую страну. Хотя когда нужно кушать, то здесь уже не до морального права”.
— Обидно было?
— В общем — да. Но я знала, от кого это исходило, знала, что во многом это сведение личных счетов. И потом я поняла, что мне нечего оправдываться — я ни у кого ничего не украла, никому не обязана. Наоборот, мне очень многим обязаны. Ну а разговоры… не привыкать уже было.
В ее жизни помимо ярчайших побед всегда происходило что-то, что волновало общественность. Первый партнер Алексей Уланов ушел из пары и начал выступать с женой. Ирина появилась на льду с неизвестным Александром Зайцевым. Они побеждали и побеждали, потом поженились, родили сына Сашу и снова побеждали. Ушли из спорта вместе, продолжили жизнь — врозь. Потом новое замужество, рождение дочки Аленки и отъезд в Америку, новый развод. “Я не могу назвать свои браки неудачными — остались замечательные дети. А мучить друг друга никогда не стоит… В Америке я оказалась без денег, без мужа, без языка. Мы ехали туда без намерения жить постоянно. А это существенно — это называется “мотивация поступка”, то, без чего невозможно жить, как научил меня спорт. Но в силу обстоятельств начинаешь так быстро всему учиться!” Роднина научилась сама, помогла, чем смогла, Александру Зайцеву. “Мне рассказывали про него много нелицеприятных вещей. Он долго не мог найти себя — отсюда проблемы алкогольного характера. Я точно знала, что это не болезнь, что Шуре просто надо помочь. И получилось, что мне надо было уезжать в Россию, а в этот момент моих учеников начинали растаскивать по другим группам. Ну разве не обидно? Вот тогда я и убедила начальство, что Зайцев нам на катке необходим”.
— Я как-то была в гостях у Станислава Жука, вашего тренера, и он рассказал, что послал вам в Америку иконку. Получили?
— Да.
— Она до сих пор с вами?
— Конечно.
— Как вы к этому отнеслись?
— Это было очень странно, потому что я знала Жука совсем другим человеком, к Богу он пришел, говорят, позднее. А с другой стороны, это было, наверное, очень вовремя.
— А вы верите?
— Я вам скажу, в чем дело, почему я сейчас замялась, — я в этом плане человек безграмотный. Мы не получили в свое время ни от родителей, ни от общества, ни от школы этого образования, а просто так в церковь бегать — потому что сейчас это модно? Видно, пока я еще умом до веры не дошла. Может, потому, что у меня слишком много вопросов, на которые пока не получаю ответов.
— Вы все так же загружены работой, как и раньше, — мобильный трезвонит, машина все время на ходу?
— Слава богу, так же. Мне нравится.
— Вот только что сына женили... Вдруг дома придется посидеть, с внуком, например? Хоть на секунду представляете?
— Даже если внуки появятся, это что — должно нас привязать намертво к дому? Надо помогать, естественно, но и жить продолжать. Я вообще не люблю оседлый образ жизни. И если честно, всем хотела бы пожелать такой же загруженности, как у меня.
— А мы желаем вам здоровья, красоты и такой же бешеной энергетики. И еще — чтобы наконец приехала в Москву ваша дочка…
— Вы угадали с желанием, но опоздали. Аленка уже две недели как в Москве — прилетела на Сашину свадьбу, будет со мной и в день рождения, мы впервые за много месяцев все вместе. Жаль, уезжает, у нее начинаются занятия в Калифорнийском университете. Но я получила самый дорогой и красивый подарок…
