Примерно раз в две недели с экранов телевизоров к нам приходят самые быстрые на земле автогонки. Разноцветные болиды с хищными носами, их улыбчивые ездоки, атмосфера праздника и нечеловеческих скоростей. Что стоит за этим? Бешеные вложения спонсоров, букмекерские ставки и — самое главное — ни на секунду, даже ночью, не прекращающаяся работа инженеров и техников. Потому что “Формула-1” — это не только красивое шоу, охватившее пять континентов. Именно в экстремальном режиме мировой автопром внедряет новые разработки. Системы ABS, турбомоторы, электроника — все это пришло в мир серийных автомобилей именно оттуда. Гран-при — не более чем вершина айсберга.
Корреспонденту “МК” удалось воочию наблюдать, как рождается настоящий гоночный болид. А происходило это в лондонском пригороде Уокинг, где недавно открылся новый технический центр одной из топ-команд пелетона “West McLaren Mercedes”.
Если выехать из лондонского аэропорта, освоиться с “праворульным движением” и не заблудиться в мудреных английских развязках, то через полчаса попадаешь прямо в мозговой центр McLaren, о чем свидетельствует серебристый стенд у дороги. А дальше — еле различимая сетка-рабица, контрольно-пропускной пункт и сотни гектаров березовых лесов и пестрых полей. Сюда просто так не пустят, но сегодня мы гости, так что “милости просим”. И полное единение с природой: рядом каскад искусственных прудов с белыми лебедями. А вот и он, настоящий хрустальный дворец, будто списанный со сна небезызвестной Веры Павловны классика-утописта Чернышевского. Серебристый металл под стать цветам команды и сплошное стекло.
Наслаждайтесь, рассматривайте, только вот фотографировать здесь не положено. Промышленный шпионаж и “Формула-1” вместе с 1950 года, момента рождения “Большого цирка”.
— У нас огромная территория, можно целый город отстроить, — загадочно улыбается экскурсовод, — а площадь самого здания знаете какая? Под крышей уместятся рядком шесть лайнеров “Боинг-747”, именуемых в народе Jumbo Jet! А по самым скромным подсчетам только одного стекла ушло 43 тысячи квадратных метров.
Начинаешь понимать, насколько это все серьезно. Еще недавно над одним только болидом для, скажем, Дэвида Култхарда работали шесть бюро, разбросанных по Британии и Германии. Теперь все, за исключением, пожалуй, мотора, находится здесь, под одной крышей.
Раньше на этом месте была громадная птицефабрика, снабжавшая англичан к завтраку отменными яйцами, но она переехала в другое место. Впрочем, принцип “берегите все живое” у маклареновцев — во главе угла. Гул аэродинамической трубы, функционирующей и день и ночь под этой крышей, практически не слышен для человеческого уха. От взлетающих самолетов шума гораздо больше.
Управляющий директор McLaren Racing Джонотан Нил (интервью с ним вы могли прочитать в одном из предыдущих номеров “МК”) видит наш восторг.
— Нравится? Наш патрон Рон Деннис, когда вынашивал идею Технического центра, пожелал, чтобы это было не просто шедевром, но и большим подспорьем для победы. Кажется, архитектор Лорд Фостер с задачей справился.
— Поговаривают, что именно затраты на строительство и переезд команды сюда отразились на не очень уверенных результатах в сезоне: пилоты превосходные, но надежности не хватает.
— Это так, но на ошибках ведь учатся. К концу сезона вместе с новым движком и шасси MP4/19B пришел результат. И сейчас мы параллельно работаем над теперешним шасси и вариантом 2005 года. А там нас любое место, кроме первого, никак не устраивает.
Главный инженер Стив демонстрирует нам срезы углеволокна с носового обтекателя.
— Автомобиль “Формулы-1” на 80 процентов состоит из такого вот углеволокна. Это в 4—5 раз крепче стали. В зависимости от детали волокно бывает поперечное, продольное и смешанное. В зависимости от нагрузки. А ведь к каждому этапу, потому как одинаковых треков нет, мы готовим отдельные элементы. Самый тяжелый автодром — это бельгийский Спа. На нем столько перепадов высот! И нагрузка растет. А вот Монако с точки зрения инженера — это курорт. Там уже все зависит от водителя.
— Сейчас практически все вы делаете на компьютерах. А вот раньше как было?
— Чертеж на стене и инженерный калькулятор. И больше ровным счетом ничего.
— Романтика...
— Не дай бог вам такой вот романтики. Сейчас любой чертеж на компьютере делается трехмерным, программа загружается на “станок”, и перед вами любая деталь готова. А при нынешних скоростях и нагрузках к каждому этапу мы делаем их сотни, тысячи. А вы говорите!
Как же нужно любить свою работу, чтобы проводить здесь по 12-14 часов в сутки! Без выходных, кстати. Технический персонал West McLaren уходит в отпуск только зимой, да и то на недельку. Трудоголики — японец бы позавидовал. Мы стараемся ходить молча, чтобы не отвлекать этих людей в очках, но опасения напрасны: они настолько погружены в себя, что нашего присутствия не замечают.
По самым скромным подсчетам, мы прошли уже километров десять по серебристым маклареновским коридорам. Были в трубе, где продуваются сначала отдельные элементы, а потом и целый болид. Под разными углами, конечно.
— Скажите, а чем продиктовано стремление все время менять профиль носа болида? Когда-то он был приземистым, потом в 90-е Джон Барнард ввел моду на гордо поднятые...
— Мода играет роль, но носик сильно зависит от переднего спойлера и крыльев. Высшая математика. Можно было его сделать и подвижным, как у самолета “Конкорд”, но это правилами ФИА запрещено.
Следующий пункт — электролизный аппарат, где в толще минеральной воды рождаются точные до микрона (!) алюминиевые шестеренки для передач, фрезерные станки. Здесь все пользуются метрической системой, чтобы не возникло путаницы. А вот и волоконный корпус КП, который пока не доведен до ума. Его цена — 100 тысяч фунтов стерлингов. А это — то же самое из титана, но стоимостью “всего” четырнадцать тысяч. За год таких коробок делают 25—30. Порой износ наступает после первого же уик-энда.
Пару раз был соблазн достать камеру.
— Чертежи Шумахеру продам, — смеюсь. — А вообще, как вы заботитесь о секретности?
— Все наши люди дают подписку о неразглашении. Иначе вся годовая работа в одночасье станет ненужной. Но все равно бывают утечки, как и в любой сфере хай-тек-технологий. Однажды привели гостей, но не таких, как вы, а крупных техников, и тут сообразили, что коробка передач стоит на самом видном месте. Бери, рассматривай... Было уже поздно, но в последний момент догадались накрыть покрывалом. “А это, господа, неинтересно, — соврали мы, — это просто мусор”.
А потом все-таки мне подарили мою фотографию — на фоне болида Кими Райкконена. С надписью “Надеемся, вы запомните этот день на всю жизнь”. Обещаю. Такое не забывается.
