Чеченец, ингуш и русский — что они будут делать, если сойдутся вместе? Конечно... петь.
“Мы дети из ада,
нас трогать не надо,
и к вам, как награда,
наш смех донесется из ада”.
Так начинается песня группы “Мертвые дельфины” о Грозном.
Сейчас эти трое ребят успешны как никогда. Их песни не раз достигали вершин хит-парадов. В интервью “МК” солист “Мертвых дельфинов” Артур Ацаламов рассуждает не только о музыке, но и о войне в Чечне.
— Артур, как ты решился на переезд в Москву, ведь чеченцам в столице приходится туго?
— Москва привлекла меня масштабом и оттолкнула паспортным режимом. Если бы в Чечне был так же развит шоу-бизнес, я бы остался там. Поначалу я снимал квартиру через подставных лиц — своих московских друзей. Как-то я остался без крыши над головой, и друг прописал меня в старый двухэтажный дом “под снос” (мы называли его “замок”). Там жили скинхеды. Мы с ними быстро сдружились. Они ведь тоже люди, реально понимают, что Россия должна быть многонациональной. Даже назвали чеченцев кавказскими арийцами...
— Чеченец, русский, ингуш... “Мертвые дельфины” находят общий язык между собой. Как думаешь, почему это не удается в масштабах страны?
— Причин масса. Одна из них — политика. Людям необходим этот конфликт, этот враг, кто-то, с кем нужно бороться. Терроризм был специально раскручен, раскручены боевики, террористы. Все для того, чтобы поднять пресловутую национальную идею: мы — едины! И ведь за это все цепляются. Это такой способ держать в страхе массы.
— Когда “Мертвые дельфины” участвовали в благотворительном музыкальном марафоне в помощь детям Беслана, что ты чувствовал?
— Нелепость происходящего в стране. Человек уходит, больше никогда не сможет обнять своих родных, пойти в школу. Он уже никогда не вернется. Потому что кто-то так решил. Мне тяжелей с каждой такой трагедией. Понятно, на какую нацию вешают всех собак. Я — часть этой нации. Но то, что нам говорят, это не полная правда. В Чечню это тоже завезено, это ново, терроризм моим землякам также непонятен. Когда-то мы жили так же, как и все остальные. Кому нужен терроризм? Не знаю...
— Если бы ты стал президентом Чечни, нашел бы ответ?
— Не “если бы”, а “когда я им стану”. Может, через 15—20 лет. Чечне сейчас сильно недостает школ, яслей, Интернета — в общем, цивилизации. Чечня сейчас средневековая. Ей не хватает молодых образованных людей, которые могли бы учиться за границей. Чечне надо находить общий язык с другими народами. Новое молодое поколение необходимо вытащить из той Чечни, которая есть сейчас, и показать, что можно жить нормально. Молодых надо заинтересовать. Я хочу дать чеченской молодежи позитивный стимул.
— Я знаю, ты не только тексты песен, но еще и стихи пишешь.
— Да. Поэму о жизни Адама до появления Евы. Адам соблазняется не плодом яблока, а наркотическим веществом. И начинает смотреть на мир по-другому.
— А сам ты пробовал наркотики?
— Очень давно какое-то слабое вещество. И все. Мне не нужны наркотики, я тащусь от самого себя. Я вообще не пью и не курю...
— ...И девушками не интересуюсь?
— Девушек у меня много. В первую очередь обращаю внимание на красоту, затем на ум. Причем мне не важен цвет глаз, кожи и пр. Я запоминаю ее всю, целиком. У меня нет стереотипов. Например, некоторые считают, что российские девушки более развратны, чем чеченские. Это чушь. Если в Чечне выйти замуж не девушкой считается позором, то здесь за это никто не осудит, потому что в России так живут, девушкам больше разрешено. Получается, что ни чеченка, ни русская не нарушают законов своего общества.
— Песня о родном Грозном “Мертвый город” в числе других принесла тебе успех. Почему она остается единственной композицией на эту тему?
— Я люблю свой город, и это своего рода дань ему. Но делать PR на костях моих братьев и сестер я не буду. Поэтому это первая и последняя песня о Грозном.
