Рыба под кокаином

Левый угол сцены отрезан под жилую комнату великанским монисто, свисающим на манер жалюзи с колосников. На оставшемся сценическом пространстве — кровать, которая по ходу действия выступает в роли парковой скамейки, а также пролетки, карусели, мольберта… И все. В “Романе с кокаином” в постановке Дмитрия Петруня игру делают актеры, и только актеры.


Cоздатель романа Михаил Агеев — литературная загадка. Ни до, ни после публикации романа в 1934 году этот автор никак не заявлял о своем существовании. Знатоки литературы все более склоняются к версии, что “кокаиновая эпопея” — на самом деле мистификация Владимира Набокова, решившего на этот раз выступить под псевдонимом. Витиеватые авторские реминисценции передают с подмостков по возможности близко к тексту. Впрочем, сюжет неуклонно развивается, зритель знакомится с действующими персонажами, число которых достаточно велико. В конце первого акта терпение зала будет вознаграждено баритональной арией на итальянском в исполнении гимназиста Егорова (Виталий Гребенников).

Дальше — больше: второй акт начинается с того, что главный герой со товарищи на морозе поджидают наркодилера. Тот появляется. Компания приобретает кокаин, трепетно готовит его к употреблению… Все очень правдоподобно — надо понимать, участники спектакля всерьез проработали тему. На протяжении десятиминутной сцены в зале сохраняется напряженная, звенящая натянутой струной тишина. Кульминация — белый порошок отправляется по назначению, в актерские ноздри, и зал разражается шквалом ответных шмыганий!

Главный герой Вадим Масленников (Иван Шибанов) ловит первый в своей жизни кайф. Кайф как таковой представлен огромными рыбами фантастических расцветок (проволочные каркасы, обтянутые нейлоном), плывущими над сценой. В компании рыб парит и сам герой, поддержанный руками коллег-наркоманов. Здесь же, в сладком дурмане, грезится ему и скоропалительное венчание с женщиной мечты, роковой красавицей Соней Минц (Елена Стародуб). Зрители одобряют: “Круто”, “Знатно глючит!” И лишь внезапное появление Доктора (Александр Гоманюк) безжалостно разрушает красочную иллюзию, возвращая нас в суровую реальность послереволюционных будней. Зал встречает такой поворот неодобрительным молчанием — уж больно хотелось поставить финальную точку на сцене с радужными рыбами…

Ну, а где рыбы — там и вода. Воды в спектакле задействовано много: целых три алюминиевых тазика, графин, банка на веревочке — опять же с рыбой, но уже настоящей — симпатичный карасик с ладошку величиной. Актерский состав обращается с водой крайне небрежно: ее и пьют, проливая, и умываются ею, и брызгаются, и cмывают грехи… Мало-помалу литров десять оказываются разлиты под ногами участников. Туда же, под ноги, на протяжении двух актов валится сопутствующая сюжету мелочевка — тряпки, шпаргалки гимназистов, любовные письма и странички из романа. Все это планомерно посыпается серебряным дождем мелких монеток. В итоге к финалу подмостки превращаются в некое подобие тарелки с размазанными и подсохшими неаппетитными остатками пищи.

В заключение невозможно не отметить самоотверженную игру самого маленького актера — того самого карасика из банки. Сначала его, прикола ради, долго таскают по сцене и пугают резкими звуками, а под занавес, в качестве невинной жертвы, выплескивают из банки, в ту грязь, где он жалобно шевелит плавниками минут пять, пока герой не водворяет его в тазик. Корреспондент “МК” по окончании спектакля не удержалась и заглянула туда — на предмет рыбкиного самочувствия. Карасик ничуть не пострадал, хотя и претерпел ряд нравственных мучений. Ну да чего не сделаешь ради искусства…


Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру