Московский композитор Геннадий Алексахин, как и великий Бетховен, пишет музыку, будучи глухим. Почти 40 лет назад врачи поставили ему страшный диагноз: нейросенсорная тугоухость 4-й степени. Но всем приговорам назло он сочиняет. Сегодня заслуженные артисты РФ и солисты Большого театра исполняют около 200 его романсов на стихи поэтов-классиков и наших современников.
— Говорите громче, делайте паузу после каждого слова, — раздражаясь на мою непонятливость, кричит в трубку 59-летний Геннадий Алексахин. — В моем слуховом аппарате садится батарейка, я ничего не слышу.
Геннадий Алексахин родился здоровым. Уже в три года мальчик начал играть на отцовском аккордеоне. Ему пророчили большое будущее: он блестяще закончил музыкальную школу, консерваторию, писал собственные музыкальные произведения, начал преподавать, пока...
— Впервые я заметил, что у меня проблемы со слухом, лет в 16, — говорит Алексахин. — Мы договорились с другом, что он заедет за мной на велосипеде и потрезвонит у меня под окном. Я ждал его весь день, но он так и не появился. Когда мы встретились с другом на следующий день, он недоумевал, почему я не вышел: он минут пять настойчиво звонил. А через некоторое время я стал слышать свистящий звук в ушах. Как выяснилось, это симптом повреждения слухового нерва.
Оказывается, в детстве Геннадия активно лечили от простуды. Врачи прописали ему ударный курс антибиотиков — их передозировка и дала осложнение на слух. Когда медики заметили признаки глухоты, было уже поздно.
Сказать, что Геннадий Иванович отчаялся — значит ничего не сказать. Но тогда Геннадий Алексахин вспомнил Бетховена — как известно, классик, даже оглохнув, писал гениальные произведения. И теперь у Алексахина около 200 романсов, семь сонат для фортепьяно памяти Бетховена и Моцарта, “Драматическая токката”, посвященная Щедрину. У композитора есть слуховой аппарат, который помогает ему еле-еле различать отдельные звуки, да и то одним ухом.
— Слышащему человеку никогда не понять глухого, — вздыхает Геннадий Иванович. — Никакой аппарат не заменит мира звуков. “Искусственное ухо” очень капризное, как будто специально во время концертов отключается! Причем слуховой аппарат нужно периодически поправлять, как бы его настраивать, но за фортепьяно у меня нет такой возможности. Хотя я практически не слышу, когда прикасаюсь к клавишам, мелодия звучит словно у меня внутри.
Особенно сложно Алексахину подстроиться под акустику зала: она всегда разная, поэтому ему важно знать, тише или громче ему играть.
— Иногда исполнители незаметно для зрителя подают мне знак, подсказывают, как звучит инструмент, — продолжает Геннадий Иванович.
Удивительно, но, глядя на оперных певцов, Алексахин понимает слова по мимике и жестам.
Алексахину удается давать всего 3-4 концерта в год. Причем играет он бесплатно — все его выступления благотворительные. Чтобы продавать билеты и арендовать престижные залы, нужен солидный капитал, которого у инвалида II группы нет. Другой мог бы выбить зал, обратившись к чиновникам Минкультуры. Другой, но не глухой композитор.
— Чиновники, что рангом повыше, требуют сурдопереводчика, — волнуется Геннадий Иванович. — У них дорога каждая минута.
А недавно у Алексахина сломался слуховой аппарат: пришлось сдать в ремонт. “Позвоните и узнайте, когда он будет готов”, — посоветовали в мастерской. Алексахин обратился к сотруднику центра соцзащиты населения “Донской” с просьбой о помощи. Но защитница обездоленных написала: “Вы не прикреплены к нашему отделу, кроме того, у нас обед”.
У Геннадия Ивановича есть мечта — выступить в Бетховенском зале Большого театра. Хотелось бы в будущем году, когда 60-летний юбилей композитора совпадет с 40-летием творчества.
