Полосатый риск

— Сума сошла: тиграм в пасть! Забыла, как румынку ее же собственные звери разорвали? Не пущу! — редактор отдела категорична как никогда.

— Не ходи туда, ты нам живая нужна, — жалобно просят коллеги.

Но пути для отступления уже отрезаны. Договориться с Аскольдом и Эдгардом Запашными, что приму участие в их репетиции с хищниками и обезьянами, уломать директора цирка Леонида Костюка — и в кусты? Да ни за что!

Кто из нас, сидя в зрительном зале цирка, не представлял себя на манеже в лучах прожекторов? Артисты ведь проделывают свои номера с такой легкостью и улыбками! Вся изнанка профессии остается “за кадром” — на репетициях: для репортера это и есть самое интересное. Конечно, авторитета дрессировщиков у братьев Запашных хватит, чтобы их тигры не сожрали журналиста, но все же, если хочешь испытать на себе “прелести” дрессуры, ликбез по технике безопасности не помешает...

— Пожалуй, воздержитесь от духов. Животные реагируют на новые запахи — и порою трудно предугадать, как именно, — предупреждает меня Аскольд. — Однажды Эдгарду растерли плечо специальной спортивной мазью. Вроде бы и запах не слишком резкий, но один тигр вдруг в ужасе стал убегать от брата. Мы тогда еще посмеялись: может, нам без палок работать, просто намазаться мазями — и нас никто в жизни даже не попытается порвать? Но! Все равно — это плохо: тигр впал в панику, следовательно, потерян контроль над ним, он может совершить что угодно. Или другие животные воспримут его как убегающую добычу, завяжется драка: это очень опасно.

А вообще не бойтесь — главное, никакой самодеятельности, и все будет в порядке.

Гастроном на манеже

...В половине десятого я — намытая и ненадушенная — на проходной Цирка на проспекте Вернадского. Жизнь на репетиционном манеже уже бурлит. А на основной арене как раз устанавливают высокую сетчатую клетку: здесь и будет репетиция Запашных с хищниками. Тигров и львов в клетках-перевозках подвозят к выходу на манеж — форгангу. Рядом ставят табличку: “Осторожно, хищники!” Впрочем, табличка не очень-то и нужна: грозные рыки, доносящиеся из шеренги клеток, достаточно красноречивы.

Усаживаюсь в зрительном зале. И c волнением жду своей очереди.

На репетиции все выглядит совсем не так, как во время представления. И дело вовсе не в том, что не гремит музыка, а вместо сверкающих костюмов на артистах обычные джинсы и майки. Нет помпезности, романтики, улыбок — они появятся перед публикой. Один и тот же трюк могут повторять хоть сто раз: трудовые будни... Животные тоже прекрасно понимают разницу — тигры и львы выходят на арену по одному, вальяжно, с ленцой, не спеша.

— Гуляйте, гуляйте, — разрешают им братья. Вот один полосатик подкрался по барьеру к подружке и, заигрывая, покусывает ей морду. Та рычит понарошку и вроде улыбается в ответ...

— Ну все, на место! — командует Эдгард. — Алекс, поехали!

Тигра-подростка Алекса пристегивают к двум поводкам и учат вальсировать вокруг тумб, приманивая симпатичным куском вырезки. — Не торопись, вот так, ай, умница, — приговаривают братья, как только звереныш перестает упираться и шагает в нужном направлении. Ложиться на манеж и переворачиваться с боку на бок тигренку явно нравится больше. Он разваливается на спине, потягивается, выставив толстое пузико в полоску. “Ах, какой у нас красавец тигр!” — нахваливают дрессировщики. “Кто бы сомневался!” — написано на довольной тигриной морде.

— Я тебе поохочусь — место! — внезапно строго кричит Аскольд одному из львов. Удивительно, как он заметил львиную шкоду — вроде бы смотрел совсем в другую сторону. Но это только так кажется: на самом деле дрессировщики не расслабляются ни на миг. Даже на репетиции.

Алексу за труды выдают курицу, а его место на арене занимают старшие товарищи. Но вот намеченное на сегодня отрепетировано.

— О, гастроном приехал! — рабочий подвозит к арене тележку с курами и мясом. Каждый кусман килограммов на пять. Для зверей наступает самый приятный момент репетиции, когда они, развалившись по барьеру, трапезничают. Слышатся лишь мерное чавканье и хруст перемалываемых клыками костей.

— Майка, Элтон, домой! — командуют минут через пятнадцать Запашные, и все хищники по очереди покидают манеж.

Не ешь меня — я костлявая!

Ушли все, кроме одного тигра. “Так вот, оказывается, кто мне предназначен, — соображаю я. — Тот самый, чьи впечатляющие клыки щелкал наш фотокор. Называется, сама напросилась. Ну зато этот уж точно не голодный — половину своего куска мяса не доел...”

— Подходите ближе, — это уже мне.

...Бочком-бочком, мимо стоящих клеток-перевозок за руку с помощником-дрессировщиком выхожу на арену. На секунду мерещится, что на барьере сидит не один, а по-прежнему все восемь полосатых и трое гривастых зверюг. По спине бежит предательский холодок. Впрочем, мне и одного тигра за глаза хватит — даже самого надежного и, как сказали, доброго (кстати, иметь такого зверя в группе — для дрессировщиков высший пилотаж)...

— Стойте пока здесь, — помощник тормозит метра за три от тумбы, к которой ведут тигра. Наконец хищник на тумбе, братья становятся с двух сторон от него. Теперь мне разрешают приблизиться к зверю вплотную: только подходите спокойно!

Подхожу. Тигр смотрит на фотокора, просунувшего объектив сквозь сетку. На меня — ноль внимания.

— А можно его погладить? — наглею я. Но едва прикладываю руку к приятно мягкому и теплому боку тигра, бархатная шерсть под моими пальцами вдруг как-то нервно дергается, топорщится и сразу становится жесткой. Зверюга резко поворачивает голову с подозрительно горящими коричнево-оранжевыми глазами в мою сторону.

— Ты нажрался до отвала, а я — одни кости и никакого мяса! — мысленно воплю ему в ответ. Тигр, словно соглашаясь с доводом, отворачивается. За эти несколько секунд я, кажется, сбросила пару кило. Фотокор (слава те господи) мигает вспышкой — уф, снято!

А уже через полчаса у Запашных следующая репетиция — на сей раз с обезьянами. После пережитого страха с тигром тут, конечно, веселее. Да и сами дрессировщики тоже врубили магнитофон, хохмят. Кажется, что и мартышкам репетиция — развлечение. Не только побегать — даже стойку на одной ручке сделать не в лом. Но вот привели лапундера. Это уже совсем другой коленкор. Солидняк: мощные лапы, торс, как у хорошего гимнаста, — этакий мужичок. Вжик-шлеп! Вжик-шлеп! — с тумбы на тумбу. С разрешения Запашных становлюсь между тумбами, а обезьяна проносится тяжелым снарядом над плечом. И при этом, отвернувшись от дрессировщиков, скалит мне рожу, демонстрируя клыки. Намек поняла: ретируюсь с манежа...

Обезьяны опасней, чем хищники?

— У вас в дрессуре лошади, львы, тигры, обезьяны. Что общего и какая разница в подходе к этим животным? — спрашиваю братьев после репетиций.

— Общее — чтобы работать с животными, нужно иметь колоссальное терпение, считаться с их жизнью, капризами. И надо их любить. Человек, который не любит и не уважает животных, хорошим дрессировщиком быть не сможет. Просто дрессировщиком — сможет. Хорошим — никогда.

Все наши подопечные могут представлять опасность. Обезьяны нас с братом гораздо чаще рвут, чем те же хищники. И шрамов от них гораздо больше (хорошо, что я этого не знала, когда лапундер на меня так смотрел! — Л.Д.). Они разные по характеру, и стили дрессуры разные. Обезьяны все-таки ближе к человеку, позволяют разные шалости по отношению к себе. Даже агрессия им простительна: они стадные животные — постоянно выясняют отношения со своими вожаками.Тигры, львы — это серьезные и опасные товарищи. Эти не простят тебе твоей же ошибки: они имеют право тебя убить. И это тоже надо понимать.

— Ваш отец — знаменитый укротитель Вальтер Запашный, вы росли среди животных. Было осознание того, что они — хищники, или это чувство у вас притупилось?

— Зрителей от хищников отделяет высокая клетка из металлической сетки. Сетка кажется тонкой преградой, но там, внутри ее — совсем другой мир (уж это я сегодня прочувствовала сполна! — Л.Д.). Детьми мы любили залезть выше сетки и заглядывать на манеж, представляя себя среди папиной группы. Иногда он разрешал нам после репетиции подойти к одному-двум самым спокойным животным.

Однажды (нам было лет шесть) мы решили похвастать перед сверстниками и попросили отца взять нас ко всей группе. Наши приятели сели в зале, отступать стыдно. Мы обняли ноги отца и так, практически повиснув на нем, вошли. Отец постоял немного в центре, потом пошел по маленькому кругу... Все животные провожали нас настороженными взглядами — они любят напасть на слабого, но чувствовали, что эти детеныши под слишком сильной защитой.

— Очень испугались?

— Это был не то чтобы страх — мы же были с отцом, скорее волнение, мощный адреналин, даже восторг...

Страшно бывает человеку самых разных профессий, когда чувствуешь непосредственную опасность, когда понимаешь: вот оно, ты на грани смерти. Умение контролировать себя в экстремальных ситуациях, не дать страху перерасти в панику — это и есть профессионализм. Отец многому научил нас, мы тысячи раз анализировали, что нужно делать в таких-то случаях.

— Какие меры безопасности у вас в аттракционе?

— Обязательно следим за поведением животных, подстраховывая друг друга. Вряд ли ты сможешь жить с мыслью, что брата порвали из-за того, что ты где-то недоглядел. Второе. Мы знаем: за клеткой стоят наши папа, мама и еще двое специально подготовленных дрессировщиков. Это люди, которые в любой ситуации вбегут в клетку и будут рисковать своей жизнью для того, чтобы спасти нашу жизнь. Еще одна мера безопасности — брандспойт. В шлангах напор воды около шести атмосфер. Тигры не боятся воды, но когда неожиданно вылетит мощная струя, это их ошеломит и даст нам возможность вернуть ситуацию под контроль. Крайний случай — холостое оружие (боевым в цирке пользоваться запрещено). Если ты попал зверю в пасть и уже никакие удары палок и водометов тебя не спасают, тогда — громкий выстрел из пугача... Но все меры защиты вторичны, потому что даже на то, чтобы успеть включить брандспойт, потребуется время. Только брат — рядом.

— Случалось, что хищники нападали?

— Конечно. У Эдгарда шрам на правой стороне лица. Совсем недавно тигр Алекс укусил меня за ногу. Но мы не обижаемся — это нормально, так должно быть. При контактных трюках — хочешь не хочешь приходится рисковать. Остаются шрамы и клыки в тебе.

— Контактные трюки — это что: погладить, за хвост подергать?

— Любое соприкосновение с хищником. Если просто рядом с тобой идет тигр, который касается твоей ноги, — контактный трюк. Хватануть и покрутить за хвост — это тоже трюк. А дальше идет категория сложности. Поднять льва — более сложный контакт, потому что лев непосредственно лежит на тебе и полностью контролирует тебя. Я не говорю о сложности трюка, о том, сколько весит лев... Лев на тебе или ты на льве верхом. Ведь лев запросто может развернуться, схватить за ногу, за бок, за что угодно, и совершить тот же прыжок, но уже с дрессировщиком в пасти...

— А что вы чувствуете, когда во время представления стоите спиной ко всей группе тигров?

— В этот момент публику просто не видим. Смотришь на нее — и не видишь. Ощущение, словно смотришь глазами через свой затылок. Знаете, включается такое поле вокруг, что пытаешься почувствовать движение ветра. В зале шум, хлопают, а мы научились читать по губам ассистентов, какой тигр как себя сейчас ведет. Понимаешь, что ты рискуешь, но надо в этот момент улыбаться, создавая впечатление безопасности.

...И снова вечером — фанфары. Парад-алле! Нарядные костюмы скроют синяки и шрамы. Под слепящим светом прожекторов не так заметен пот. А риск артисты спрячут за улыбками. Чтобы нам, зрителям, было интересно и весело в цирке...

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру