На носу — решающий матч за чемпионство. Армейцы проводят знаковую встречу с “Челси” в Лиге чемпионов. Президент Путин обещает улучшить жизнь бюджетникам. Кое-где наступает зима…
Много чего происходит в нашей необъятной стране, но коротенькая фамилия Ярцев затмевает все. Уйдет? Или останется? Казнить? Или помиловать? Капитуляция, индульгенция, провокация…
Знаки препинания каждый расставляет сам, но восклицательный знак против фамилии Георгия Александровича — главный, основной. И это не случайно.
У Ярцева все и всегда — с восклицанием, пафосом, обличением, призывом, надеждой, отречением, самоотречением, гневом, упрямством!
Плохо с полутонами, вот в чем дело…
Есть у наших главных тренеров такая особенность: все-то у них — с пьедестала, с трибуны, с грузовика. На худой конец, с балкона… А кругом кипят страсти, беснуются враги, шебуршит пресса — и Отечество в опасности! Вечный караул, а не игра в мячик.
Удивительно, но в прежней жизни (жизни до сборной) были люди как люди: анекдоты в бане рассказывали, острили, подкалывали, сами над собой посмеяться умели… И вот — сборная. И сразу бронзовеют, в простоте слова не скажут — куда там сатира, юмор: аксакалы, философы, аналитики, теоретики, специалисты по всем вопросам.
О себе исключительно в третьем лице: “Мы исходим из того, что реалии…” Реалии… Ужас!
Смотришь-смотришь и думаешь: а тот ли это Ярцев (Газзаев, Романцев, Бышовец…)? У того Ярцева и прикурить было можно — сам, помню, прикуривал… А у этого, который из сборной? Какие там прикуривания, вы что, как бы не помешать народному творчеству…
Раньше глаза на мир смотрели — теперь только внутрь, в себя, в крайнем случае, в сторону. Никак тренеру в глаза не заглянешь, если он — тренер сборной. Ай, что сборная с людьми делает! Был человек как человек, а теперь — политкаторжанин какой-то. Несправедливо обвиненный, запуганный, подозрительный, не верящий решительно никому.
Не знаю как вам, но хочется, чтобы наш главный был вменяемым гражданином. Не памятником, не разоблачителем, не оратором, не вождем. Не стоит быть Дмитрием Донским, Георгием Победоносцем и Калигулой одновременно… Ни к чему.
Вот Петржелу спрашивают: “Не боитесь, что вашу команду в решающем матче засудят?”
“Я боюсь только свою жену”, — отвечает Петржела.
Ну? Плохо ли? По-моему, хорошо. А то мы все преследуем кого-то, изгоняем злых духов, призываем к ответу, спрашиваем с себя и с одиннадцати окружающих — и несет от всего этого, как от заброшенного чулана, скукой, плесенью, молью. Будто у нас не сборная, а темница.
Уйдет Ярцев или еще останется на месячишко — это уже не вопрос. Но кто в сборную годен по общему самочувствию — это большой вопрос, товарищи!
Олег Иванович? Нет, склонен к скепсису. Олег Васильевич? Нет, отличается самобичеванием. Даже Борис Петрович после сборной курс релаксации проходил — и на ЗИЛе, и в “Локомотиве”… Анатолий Федорович? Нет, этот будет играть в шпиона. Валерий Георгиевич? Полгода не улыбался. Кто же подходит? У кого из наших футбольных людей достаточно здорового цинизма, остроумия, сил для этой вредной работы? У кого медицинская карта в порядке? Это вопрос к Вячеславу Ивановичу, потому что больше и спросить не у кого. Разве что у врачей… У товарища Орджоникидзе?
Поэтам, разумеется, можно восклицать и друг другом, извините за выражение, восхищаться, но к тренерству в нашей сборной, по моему мнению, могут быть допущены только поклонники Зощенко, Довлатова и Марка Твена.
Остальных — просьба не беспокоиться.
Вячеслав Колосков — вчера в интервью “МК”: “Мы только что встречались с Ярцевым, решили, что как минимум до Эстонии он остается”.
