...Октябрь 1999 года. В памяти еще свежи воспоминания о взрывах жилых домов в Москве и Волгодонске. Еще дымятся разрушенные селения в Дагестане, куда в августе вторглись банды Басаева и Хаттаба. Чечня нашпигована боевиками всех мастей, похищения людей здесь — обыденность, набеги на соседние области — норма жизни. Президент Аслан Масхадов полностью находится под влиянием террористов и не в состоянии угомонить чеченских “младобандитов”, агрессивная энергия которых уже не умещается в рамках “независимой Ичкерии”. Слова тогдашнего российского премьера Владимира Путина “мочить террористов в сортире” звучат как призыв, как команда. В первую очередь — для армии.
24 октября. Раннее утро. Войска группировки “Восток”, которой командует генерал Геннадий Трошев, начинают выдвижение через границу с Чечней в направлении Гудермеса. Параллельно в направлении реки Терек, на территорию северных районов — Наурского, Шелковского, Надтеречного — тронулись со стороны Ставропольского края и Ингушетии войска других войсковых группировок. Так началась вторая чеченская... Закончилась ли она сегодня, сказать трудно. Нужна ли она была вообще? Как говорится, сколько людей — столько и мнений.
За комментариями мы решили обратиться к человеку компетентному. Генерал-полковник Геннадий Трошев более чем подходит под этот разряд. Он воевал в Чечне в первую войну, громил ваххабитов в Кадарской зоне в сентябре 1999 года, стал командующим Северо-Кавказского военного округа в разгар боевых действий 2000 года. Там он получил Героя России и считался самым “народным” генералом среди своих подчиненных. “Трошев бережет солдата”, — говорили тогда.
— Геннадий Николаевич, когда только-только началась вторая чеченская, ходили разговоры, что все боевые действия ограничатся освобождением северной части Чечни. А потом войска лихо форсировали реку Терек и пошли на Грозный. Так и задумывалось?
— Продвижение войск в глубь Чечни было неожиданностью для многих, в том числе и для высшего командного состава. Более того, лично я был поначалу яростным противником, чтобы наступать дальше, опять брать Грозный и переть, как это было во время первой кампании, в горы. Я воевал здесь с 1994 года, прекрасно понимал, чем чревата дальнейшая операция. По мне, так выйти на линию Терека, блокировать Чечню со стороны Дагестана и Ингушетии, высадить десант на грузинскую границу. Создать “мешок”, оградить боевиков колючей проволокой и минными полями, и пусть там сами варятся в своей “маленькой, но гордой” Ичкерии.
— И что, опять политики смешали все карты военным?
— Отнюдь. Инициатором дальнейшего наступления, перехода своеобразного Рубикона, каковым представлялся Терек, стал тогдашний начальник Генерального штаба генерал-полковник Анатолий Квашнин. И хотя, повторюсь, я был против этой идеи, Анатолий Васильевич столь убедительно выступил на заседании военного совета, что сумел переубедить не только меня, но и других генералов.
— Чего же такого мог посулить начальник Генштаба: новые должности, звания Героев — или доказал, что силы чеченских войск иссякли?
— А он и не сулил ничего. Да и реальное состояние бандформирований Квашнин знал лучше других. Он просто обрисовал реальную картину, весьма мрачную, замечу. К тому времени на территорию республики сползлось почти все мировое отребье, пышным цветом расцвели работорговля, похищение людей, в Чечне проходили подготовку террористы всех мастей. Оттуда вели следы к взрывам жилых домов в Москве и Волгодонске, оттуда тянулись ниточки смерти ко всем терактам на Северном Кавказе и в близлежащих регионах России. Хаттаб и Басаев, финансируемые экстремистскими группировками стран Ближнего Востока, всерьез разрабатывали план создания “Великой Ичкерии” — от Черного до Каспийского морей, с захватом части Ставрополья, Волгоградской и Астраханской областей, Краснодарского края, не говоря уже о Дагестане, Ингушетии. “Если не задушить эту гидру в корне сейчас, то через несколько лет вся неосвобожденная Чечня будет сплошной террористической базой”, — резюмировал свое выступление Анатолий Квашнин, и мы с ним согласились.
— Силы чеченцев и впрямь были серьезны? Вы знали, на что шли?
— К октябрю группировка боевиков достигла 20 тысяч человек, а это, по военной терминологии, примерно 50 батальонов. Если принять во внимание, что в каждом населенном пункте имелись свои местные боевики, то общая численность противостоящих нам формирований достигала 30 тысяч. На вооружении у них было несколько десятков танков, боевых машин пехоты, бронетранспортеров, артиллерийских и зенитных установок, десятки тысяч автоматов и пулеметов, огромное количество боеприпасов.
Наиболее мощные, боеспособные, отборные отряды подчинялись Хаттабу (2 тысячи штыков), Басаеву (более 1500), Радуеву (около 500). В остальных — от 100 до 300 человек.
— Наступить на старые грабли не опасались?
— Мы уже были тертыми калачами. Опыт первой войны не прошел даром, да и не гнал никто войска вперед, только чтобы успеть совершить “датскую” победу, к очередной годовщине или празднику, не считаясь с потерями. Хотя всякое случалось... Изменилась и тактика. Теперь мы не гнали боевиков в горы, а, наоборот, сами зашли со стороны гор и спускались в равнину, вытесняя их перед собой в организованную ловушку. Со штурмом Грозного уже никто не спешил, хотя воевать в городе армии гораздо сложнее, чем на равнине и даже в горах...
— Города брали уже не только смелостью?
— Если помните, то Гудермес войска моей Восточной группировки взяли практически без единого выстрела, так, на окраинах немного постреляли.
— Договорились?
— Да, провел переговоры. Убедил в том, что нам не нужно никого уничтожать, а лишь разоружить незаконные вооруженные формирования. Местные жители сами же нам и помогали нейтрализовать боевиков — мир в их доме был предпочтительнее войны.
— Там же вы сошлись с Ахматом Кадыровым? Бывшим полевым командиром...
— Познакомились мы с ним под Гудермесом. Там я понял, что этот человек, несмотря на свое прошлое, является тем консолидирующим звеном в чеченском обществе, который будет способствовать возвращению мирной жизни на эту многострадальную землю. Мы много потом общались, о многом переговорили, и я впоследствии понял, что не ошибся в своих оценках Кадырова.
— Вас тогда обвиняли в излишней мягкости к боевикам. Как боевой генерал, вы должны были крушить противника, а не играть с ним в кошки-мышки.
— А я и не играл, а именно вел переговоры, чем спасал жизни в первую очередь своим солдатам и мирным жителям. А кошки-мышки...
Вот лишь один пример. К моменту выхода наших войск к Гудермесу в стане боевиков не просто наблюдались разногласия, а произошел настоящий раскол. Некоторые полевые командиры покинули город без боя, не выполнив приказа Басаева. В частности, это были братья Ямадаевы: Сулим, Халид и Джабраил. Они были одними из первых, кто во вторую войну вышел ко мне с переговорами. Они крайне отрицательно относились к ваххабитам и поддерживали муфтия Чечни Кадырова, призвавшего не подчиняться Масхадову. Однако на деле верными своему слову остались только Халид и Джабраил, а Сулим ушел в горы. В ночь с 9 на 10 ноября его отряд попытался прорваться через позиции десантников, но был практически полностью разбит. Ушли только Сулим и несколько боевиков.
Утром я прибыл на место боя, со мной был Джабраил Ямадаев, который накануне пытался уговорить Сулима сложить оружие, но тот не послушал тогда брата. “Шамиль (Басаев), что ты делаешь?! — обратился он в телекамеру группы одного из каналов, которая была с нами. — Посмотри на трупы этих людей! Это не федералы их расстреляли, это ты их убил...” Замечу, что сейчас Сулим Ямадаев командует в Чечне разведбатальоном “Восток”, который активно сражается с боевиками. А еще он заочно учится в одной из военных академий в Москве... Что вам еще добавить?
— Геннадий Николаевич, сейчас войсковая операция в Чечне завершена, что само по себе еще не означает окончания войны — стреляют там вовсю. Не рано ли убрали армию?
— Абсолютно правильно. Военные свое дело сделали, теперь время полицейских органов. Да и остались там армейские части на постоянной основе, которые поддерживают чеченскую милицию, российские правоохранительные структуры огнем тяжелого вооружения. Оставшихся боевиков нужно уничтожать, но никак не отождествлять их с самим чеченским народом. И здесь хороши все доступные методы.
— А вам не кажется, что война в Чечне может продолжаться до бесконечности? Будут подрастать новые террористы...
— Мир на чеченской земле обязательно наступит, в это я твердо верю. Если помните мои прогнозы пятилетней давности, то лет через 10—15. И не потому, что одна из сторон одержит победу, а лишь тогда, когда сами чеченцы поймут, что автомат не является самым главным аргументом дискуссии.
— Вы верите, что сегодняшние боевики мыслят так же?
— Сейчас далеко не все. Главное — в той тенденции, которая зародилась еще при Ахмате Кадырове, а сегодня продолжается новым президентом республики Алу Алхановым. Суть ее заключается в том, что Чечня должна жить нормальной мирной жизнью, своей, независимой, но вместе с тем абсолютно неотрывной от России. Пройдет еще несколько лет, и сторонников этой идеи станет большинство. Тогда и наступит мир после второй чеченской...
