Закон очереди прост и жесток одновременно — нипочем не пустят, если не стоял! Но есть и такие очереди, что дождаться своей можно разве что в том случае, если кто-то умрет. Так, например, обстоят дела в очереди на диализ (на языке медиков), или в очереди за жизнью (на языке пациентов). Коломенский центр “искусственной почки” открылся в мае 2003 года, работает в четыре смены, но, увы, не может вместить всех нуждающихся. В этом году три человека из “списка ожидающих” диализа умерли, так и не дождавшись, когда же наступит их очередь...
Диализные пациенты составляют свой отдельный и очень сплоченный мирок. Они разные, но всех их связывает одна мысль: надо жить. Никак нельзя умирать женщине с крайней койки: у нее двое детей; молодой человек тоже должен жить: у него престарелые родственники на содержании, и им без него никуда; мужчина, тот, что у окна, будет жить потому, что уже есть внуки, которых надо успеть поставить на ноги. А еще жить надо потому, что очень хочется.
В век фатальных заболеваний со страшными названиями — рак, СПИД — будничное словосочетание “почечная недостаточность” не так уж пугает. А недуг этот нередок, коварен, чаще всего поражает людей в самом работоспособном возрасте — 45—50 лет. ХПН приводит к полной остановке работы почек. В недалеком прошлом диагноз терминальная почечная недостаточность был абсолютно смертельным. Теперь с болезнью можно поспорить путем гемодиализа (регулярного подключения к аппарату “искусственной почки”), перитонеального диализа и пересадки донорской почки. Первый вариант заключается в том, что пациенты ходят в больницу как на работу — три раза в неделю, сам диализ занимает 4—5 часов.
Елена, медработник, ездит в Коломну из Щелкова. Дорога занимает три часа, а приезжать надо через день. Не всякий здоровый осилит такие перемещения в пространстве. Впрочем, других вариантов нет, и кроме нее на диализ сюда приезжают еще двое щелковских больных. И это не предел. Есть пациенты из Рошаля, Красногорска, Люберец, Сергиева Посада.
На открытии Коломенского центра звучала информация о том, что Подмосковье нуждается хотя бы в четырех отделениях диализа. Цена вопроса — возможности областного бюджета. Потому как пациенты с почечной недостаточностью нуждаются в пожизненном диализном обслуживании. Стоимость одной процедуры 103 доллара, а лечение одного такого больного выливается в 15000 долларов в год. Кстати, аппараты “искусственных почек” есть во многих городах Подмосковья. Но они не работают, потому что нет средств на создание инфраструктуры. Суммы нужны для муниципальных бюджетов непосильные, потому вся надежда на меценатов. Кстати, в создание Коломенского отделения внес свою лепту популярный певец Лев Лещенко.
Согласно мировой статистике, количество больных хронической почечной недостаточностью в месяц вырастает на сто человек. В Коломенский центр диализа потихоньку набегает очередь, сейчас она насчитывает 15 человек. В этом году три пациента умерли, так и не дождавшись помощи.
— Понимаете, я не могу подойти к больному и сказать: “Иванов, ты уже пожил немного, дай пожить Петрову” — с такого признания начал разговор главный нефролог Коломенского центра Константин Голов. — Да, это очень тяжело, когда обращаются люди, остро нуждающиеся в диализе, а ты им вынужден отказывать. Каждую неделю звонят — мест нет. Наше отделение загружено полностью, “искусственные почки” работают в четыре смены, обслуживая 96 человек.
Если говорить о цифрах, в идеале нужно 700—800 мест на миллион населения. Нам до этого показателя пока далеко.
— Как долго можно жить без почек, с аппаратным очищением крови?
— На диализе европейского уровня жить можно 15—20 лет. Между прочим, когда центр только начинал свою работу, ни один из сегодняшних пациентов-мужчин не работал, сейчас успешно трудятся 36 из них.
Действительно, многие, проведя ночь подключенными к аппарату, утром бегут на московскую электричку — едут на заработки. Но это уже другая история — о том, как сложно жить в провинции. Доктор Голов сокрушается: бабушки, которым прописана строжайшая диета, вынуждены питаться сосисками, в которых нет мяса, а есть только ингредиенты. Диализ европейского уровня у нас есть, а вот до европейского уровня жизни, увы, далеко.
Максиму 24 года. Он занимался дзюдо, работал помощником машиниста на железной дороге и вряд ли планировал жизнь так, как она сложилась. В детстве он часто болел ангиной, но никто не думал, что осложнения могут оказаться такими тяжелыми. Двенадцать лет заболевание почек прогрессировало, дошло до того, что обычная ходьба превратилась для бывшего спортсмена в проблему. Гемоглобин упал, а давление поднималось настолько, что лопались сосуды на глазных белках. Работа почек замедлялась, как ход часов со сломанным механизмом, а в прошлом году они остановились насовсем.
Но работу — теперь уже в строительной бригаде — Максим не забросил. Странный он человек, говорит про “ответственность перед людьми, обязательства перед бригадой”. Максим — это вообще ходячее подтверждение постулата: ничто так не укрепляет дух, как много неприятностей сразу. О его престарелых и тоже очень больных родных, кроме него, позаботиться некому. Жизнь подкинула эдакий дополнительный стимул. Надо зарабатывать — купить приличную машину, отделать свой собственный дом. Регулярную необходимость подключения к “искусственной почке” Максим воспринимает как данность. И мечтает о том, о чем думают все диализные пациенты, — о пересадке донорской почки. Впрочем, надежды на донорский орган скорее всего мечтами будут долго. Максим занял место в очередной (простите за тавтологию) очереди — за почкой. Теперь ждет и надеется, потому что о сроках здесь, как правило, не говорят. Может быть, повезет через год, а может — через десять лет.
В удачу добыть почку на “черном рынке” Максим не верит. И правильно. Потому что не все здесь упирается в деньги. Каждый месяц он ездит в столицу сдавать кровь: это необходимо, чтобы подобрать подходящий орган.
Сегодняшняя ситуация в трансплантологии сложилась против больных, лишившихся почек. Как правило, таким пациентам отдают органы родственники — чаще всего родители детям. Если такого варианта нет, то, как бы кровожадно это ни прозвучало, приходится ждать чьей-то смерти. Доктора — народ прагматичный, и они уже подсчитали, во что выливается нерациональное использование шансов.
— В прошлом году в Москве было около 200 тыс. черепно-мозговых травм в результате ДТП со смертельным исходом. И было только около десятка заборов. В столице 2 тыс. больных на диализе, в Подмосковье — 500. Получается, что шансы их практически равны нулю, — говорит доктор Голов. — Диализных мест не хватает, донорских органов нет.
Закон очереди неумолим: умерший дает надежду еще живому. Рациональное всегда сложно совмещалось с эмоциональным, но… Как жаль тех, кто так и не дождался своей очереди, как жаль, что столько человеческих надежд не оправдалось, а сколько их еще не оправдается, если не изменится положение дел...
