Знаменитая Елена Вяльбе весной стала вице-президентом лыжной федерации. “Оно вам надо было?” — поинтересовалась я, держа в голове всю очень непростую ситуацию с нашими лыжами за последние годы. Услышала в ответ: “Я люблю лыжи и, как выяснилось, на самом деле за них болею. Бывает до слез обидно, и радуюсь до слез, когда есть повод. Хотя три года назад не думала, что так близко буду опять к лыжне. Проще было ездить как комментатору, веселиться и нигде ни за что не отвечать”.
— А ведь правда, как хорошо было быть свободным критиком: говоришь любую правду, а тебя все только еще больше уважают. Теперь критиковать будут и вас. Уже открыт сезон, уже надвигается олимпийская головная боль, Турин…
— И сейчас критикуют, но я отношусь к этому спокойно. Но мне кажется, за все годы существования федерации было больше хорошего, нежели плохого. Не все идет так гладко, как хотелось бы, но мы сейчас не так часто выносим сор из избы, стараемся его подмести сами.
— Ну и какова она, лыжная власть?
— Да власти пока еще никакой и не было. Я же не руководитель.
— И тем не менее вы — первый вице-президент федерации, ведущая тренерского совета, и информацией не обделены. Первые ощущения?
— Приблизительно знала, что иду в такое болото, в котором нужно долго возиться и барахтаться, чтобы найти место, откуда можно выйти на хорошую площадь.
— А тень отца Гамлета, то есть Олимпиады в Солт-Лейк-Сити, бесконечного лыжного скандала?
— Надо идти в лес, даже если там волки.
— Есть нервозность в федерации? Накачки? Метания? Вон только что как на исполкоме Олимпийского комитета чихвостили за летнюю Олимпиаду…
— Да, я слышала. Нет, накачки нет никакой. Допинг — это, конечно, проблема… Я, наверное, такой ярый борец, который стоит на стороне известного специалиста Португалова, а не Иоланды Чен. Она выступала в одной программе на телевидении за то, чтобы разрешить допинг в спорте, Португалов — против. Иоланда считает, что все этим занимаются — ни одного чистого спортсмена уже нет. Может, она, конечно, знает про каждого. Но я сама бегала, и у меня были неудачи на Олимпиадах, зато когда выигрывала, то с гордо поднятой головой поднималась на пьедестал и знала, что никаких проблем у меня не возникнет! Насколько я знаю про Солт-Лейк-Сити, о том, что у спортсменок есть проблемы, знали уже заранее. И в результате — да, самый ужас, самый шок.
— Если действительно знали, то где элементарная логика? Это все равно что выступить, выиграть, а потом отказаться проходить допинг-контроль.
— Я вообще не очень хорошо понимаю этих людей. Не думаю, что таким образом приходит слава.
— И все же — надо ужесточать контроль?
— Люди настолько самостоятельные стали. В России нет допингового оборудования, правдивого на 100 процентов, Афины показали. А ехать за границу до Олимпийских игр… Где гарантия, что там нас никто не заложит? Покажите мне такую братскую страну, которая предложит свои услуги за наши деньги и тут же не сдаст? Да и проблема, мне кажется, в другом — как-то так получается, что всех виновных у нас не наказывают. Мне непонятно до сих пор, например, как человек, который был личным тренером спортсменки, прогремевшей со своим, а значит, российским скандалом на весь мир, может сейчас занимать одну из самых руководящих должностей в федерации? Как бы я ни относилась к нему как к человеку. У нас получается — он ведь хороший, а она плохая. Но тренер несет ответственность, должен ее нести. И мне кажется, что, если бы хоть раз у нас прошла показательная порка — хотя это и грубо звучит, — другим было бы неповадно.
— Ну а пока единственная порка — дисквалификация на пару лет, не боитесь, что у нас растет поколение зависимых от допинга и не считающих это зазорным?
— Лыжный мир точно перевернулся! Я была в прошлом году на спартакиаде школьников. Ездила на два дня к лыжникам. И зашла в не самое интересное место — WC. Кабинки были на улице. И от того, что увидела в мусорных ведрах, я просто была в шоке! Нормальный человек подумал бы сразу: спартакиада наркоманов! А ведь это дети! И поверьте, они уже никогда не будут спортсменами. Это сто процентов. За них больно и обидно. Но тренеру или врачу, который благословил — а может, и заставил колоться ради того, чтобы ученик, например, стал чемпионом среди юношей, — можно было бы и руки отрубить. Это — дети. Можно спорт превращать в шоу, безумное зарабатывание денег. Но ведь изречение “О спорт, ты — мир!” — это правда.
— И вы, пройдя спортивную мясорубку, в это еще верите?
— У меня раньше просто не было других мыслей. Будучи на трех Олимпиадах, все эмоции оставляла, болея за спортсменов, — хотя лично и не была со многими знакома. Да, это мир — почему нет?
— Чего хотите?
— Самое большое желание сегодня — объединение. Ведь есть группы, которые состоят из тренера и одного ученика. Это неудобно.
— Но могут же быть исключения — например, Юля Чепалова с Анатолием Чепаловым…
— Я уверена, что эту пуповину не надо перерезать. Но дело в том, что на сегодняшний день мы так и не знаем, кто будет старшим тренером в женской сборной команде. Критерий один — чьи ученики будут лучшими по итогам сезона. Если Чепаловы по итогам сезона будут лучшими, то Анатолий Михайлович будет возглавлять всю команду — и все остальные будут тренироваться с Юлей. А вот если она выступит плохо…
— Темные лошадки-то у нас на подходе?
— У нас есть на кого надеяться, по возрасту это и не юниоры, но в сборной - новые имена. А может, никакие сенсации не произойдут, и все лидеры лидерами и останутся. Я вообще всегда удивлялась, как можно планировать что-то на Олимпийские игры?
— Мы не будем ссылаться на то, что мизерная скамейка запасных, как другие?
— Юниорская команда есть. Может, детей много потому что у нас недорогой вид спорта. Я еще не слышала, чтобы в лыжную секцию ходили за деньги. Есть ребята, которые будут кусать кого-то из основного состава, чтобы попасть на Игры.
— И тренеров у нас хватает?
— Шесть лет прошло, как я ушла с лыжни, но общий костяк тренеров остался. Они просто преданы. Хотя, казалось бы, за что — за три тысячи рублей? Мне раньше часто вопрос задавали: почему в России торчишь? Я не знаю, я глупая, конечно, но я патриотка.
— Нагрузка в федерации, на Старой площади, как советника губернатора Громова…
— Старая площадь — все же номер один.
— Хорошо. Старая площадь, федерация, маленькая дочка и взрослый сын… А личное время?
— А что, я так плохо выгляжу?
— Прекрасно, потому и интересно.
— Я не знаю, я привыкла к такой нагрузке. Вот вы говорите, Громов еще не стучит кулаком по столу: “Куда пошла, какие лыжи?!” Если я только почувствую, что где-то не справляюсь, что-то взяла на себя лишнее… Да, а по поводу свободного времени — выйду на пенсию и точно буду сидеть дома!
