Ее удар с правой может обеспечить недельный отдых в реанимации. С левой — приятного тоже мало. Эту девушку понапрасну лучше не беспокоить. Порхает как бабочка и жалит как пчела — как раз про нее. В середине 90-х на профессиональном ринге Наташе Ларионовой не было равных. Трижды она становилась чемпионкой мира по кикбоксингу.
Мы встретились с экс-чемпионкой на финале конкурса “Краса России”. Нет, Наташа не претендовала на звание первой Мисс. Хотя... Если бы захотела — чем черт не шутит. Во-первых, не замужем — то есть уже не “миссис”. Во-вторых, благородных кровей. Как говорит Наташа, ее предки до революции владели едва ли не половиной доходных домов Петербурга. Ну и в конце концов — не зря же американские промоутеры прозвали ее Беби-фейс (детское личико) — внешними данными Ларионова явно не обделена. Но шутки в сторону — на конкурсе красоты экс-кикбоксер призвана следить за дисциплиной. Красавицы трепещут. Еще бы — у такой не забалуешь.
— Наташ, кто же тебя в детстве так обидел?
— С чего это вдруг? Я была очень трогательным ребенком: читала Диккенса, сказки Шарля Перро, Андерсена... Просто росла вместе с младшим братом, а это, знаешь ли, всегда конкуренция. Вот мы и конкурировали. Буквально во всем.
— Мутузили, что ли, друг друга?
— Ну конечно. Поначалу-то я его легко строила, ну а когда мальчик пошел в рост... Даже день тот запомнила: в очередной раз пыталась у него чего-то отнять, и вдруг — он так “тюк” меня. Я раз — и упала. Лежу и думаю: так, мальчик уже вырос — теперь надо брать его хитростью... А в бокс пошла только из любви к прекрасному. Женский бокс, считаю, — зрелище очень эстетичное.
— Многие, уверен, с тобой не согласятся.
— Они просто не видели хорошего женского бокса.
— Но как принято считать: хорошие девочки мечтают стать актрисами, певицами; наступает переходный возраст — начинают пользоваться косметикой. А в кикбоксинге какая косметика? Раз ударят по лицу, и все.
— Знаешь, как говорил мой тренер: “Ну что такое для женщины борьба? Возятся там чего-то на грязном полу, волосы растрепанные. То ли дело бокс — ударила, челочку поправила — и дальше боксируй”.
— Но ведь не только ты бьешь — и тебя бьют. Каково после тренировок каждый раз домой с синяками приходить?
— А у меня всего один раз были жуткие синяки — это когда мне нос сломали. А остальное: так — по мелочи. Для этого есть темные очки, в конце концов.
— И часто приходилось их надевать?
— Ну, после боев — конечно. Были рассечения, синяки. Но вот зубы ни разу не выбивали. Бог миловал.
— А вообще, бить человека — это удовольствие?
— Но это же спорт. Когда сопернику попадешь, допустим, в печень — он упал, нокаут, — конечно, удовольствие. Но не оттого, что я ударила, а от качественно выполненной работы. Человек падает не от сильного удара, а от незаметного. Да, можно, конечно, переломать противника, забить его. Много ли надо: килограмм шесть на челюсть — и он на полу. Но самое красивое — уронить так, чтобы он не заметил.
— А сколько килограммов “весит” твой удар?
— Не мерила никогда, но, думаю, не очень много. Самый тяжелый удар — по полтонны — это у тяжеловесов. А у женщин плечевой пояс маленький, поэтому удар особо сильным быть не может.
— Кого бить приятнее: мужчину или женщину?
— Да мне все равно кого. Были случаи, я и мужчин прямо на тренировке отправляла в больницы.
— Куда же ты им заехала?
— Ну, в голову попала. Я смотрю: его повело — упал. “Все-все, — говорит, — я заканчиваю”. А у него, потом выяснилось, сильнейшее сотрясение мозга.
— Но бой с женщиной и бой с мужчиной — это же, наверное, как два разных вида спорта?
— Мужчины менее эмоциональны, они хорошо просчитывают ситуацию, выигрывают чаще тактически. А женщины... Вот, к примеру, в Штатах. Там ведь у профессионалов вообще никакого допинг-контроля нет — все на гормональных стероидах сидят. Поэтому мало того что эмоции, так еще и психика неконтролируемая — крыша едет порядочно. Помню первый свой бой в Америке: только гонг — она как ломанется из-за угла. С такими вот кубиками на животе, с такими бицепсами — полумужчина. “Е-мое, — думаю, — и зачем я сюда приехала?” Но выиграла. Только за счет техники.
— Это самый памятный бой?
— Нет, чаще всего вспоминается мой первый профессиональный поединок. Как дело-то было: 92-й год, мы с братом сидим на кухне, пьем чай, смотрим телевизор, и вдруг показывают: “Профессиональная лига КИТЭК... В Москве пройдет чемпионат мира по кикбоксингу... Приезжает Чак Норрис”. Мы с братом: о, супер — Чак Норрис, здорово. И дальше: “...а также состоится бой за звание чемпионки мира между лучшими представительницами СНГ и США”. “О-па, — говорю, — интересно: а кто выступать-то будет? Какую-нибудь “мертвую” приволокут — она в первом раунде и упадет”. Никого ведь не было. Буквально на следующий день мне звонят: “Наташа, не хотите к нам приехать?” — “Конечно, хочу”. Народу в “Олимпийском” было валом, билеты по 200 долларов — все же на Чака Норриса хотели посмотреть. Ну и все — выступила, проиграла тогда по очкам. Опыта не хватило.
— Что, американка — чистый зверь?
— Да нет, я все десять раундов отстояла, даже два раза ее уронила. Ко мне после боя Чак Норрис подошел, сказал, что я дралась лучше. Но вот проиграла.
— А чемпионкой мира когда стала?
— В 95-м, в Монреале был бой за звание. За это время я поднялась в рейтинге до первого номера и могла вызвать на бой действующую чемпионку. Вызвала — победила.
— Сколько на твоем счету профессиональных боев?
— 25.
— Сколько из них проиграла?
— Четыре раза. Все по очкам. Не в настроении была. Все-таки психика у женщин — на первом месте.
— Так у женщин много и других особенностей. Физиологические, например.
— Имеешь в виду циклы? Да ладно, это все ликвидируется в пять секунд. Фармакология сейчас прекрасная.
— Так это вредно.
— А что делать? Спорт требует жертв, как и любое профессиональное занятие.
— На улице приходилось драться?
— Никогда в жизни. Как говорят на Востоке: мастерство не в том, чтобы выиграть драку, а в том, чтобы ее избежать.
— Ну а если увидишь, что во дворе какие-то пьяные парни к девушке пристают?
— Один раз только было — чуть с наперсточниками не поцапалась. Просто мимо прохожу и вслух говорю: “Вот людей разводят, и они до сих пор в это верят”. Один ко мне подбежал: “Ты чего нам бизнес портишь?!” А я ж не люблю всех этих восточных, что на рынке. “Чего это вы мне указываете, что мне делать у себя дома?” — говорю. “Это наш дом”. — “Ваш дом — в горах, вот туда и езжайте, своих и обманывайте”. Вдруг смотрю: меня окружила толпа, человек двадцать. И я реально понимаю: меня просто сзади шилом кольнут в печень, и я помру от внутреннего кровотечения. И что делать? Они все лезут: “Ты кто такая?” — “Кто-кто, — заорала я, — сейчас ОМОН приедет — узнаете кто”. На понт их взяла.
— А не было желания разобраться с ними по-настоящему?
— Куда?! Их 20 человек.
— Неужели не справилась бы?
— Нет, конечно, надо реально оценивать свои силы. Моя подруга-дзюдоистка ввязалась как-то в подобную историю — так ей просто по лицу как будто утюгом проехали: все зубы выбили, нос сломали. Зачем это нужно?
— После окончания спортивной карьеры тебе не предлагали перейти в охранные структуры?
— Да ты что, ходить какого-то пузыря охранять — да это просто смешно. В него будут стрелять, а я что, по нему ползать буду, закрывать его?.. Как я сказала одному своему знакомому, который меня приглашал: “Знаешь что, Саша, самое большее, что ты от меня можешь ожидать, когда в тебя будут стрелять, это крик: “На помощь!” Не, у меня инстинкт самосохранения хорошо работает.
— Наташ, вопрос как к специалисту: куда нужно ударить человека, чтобы ему было по-настоящему больно?
— Всякие приемы есть. Можно, например, как говорится, прикормить соперника — бить только в голову. А потом показать, что бьешь в голову, и двинуть по печени. Вот недавно показывали бой Арбачакова — он так и попал аргентинцу. Раз — левый боковой в голову, два... У того рефлекторно руки вверх поднимаются. А тут опа — та же траектория, но только по печени. И все — нокаут. Прекрасная вещь! Синяков нет, а эффект... Вот мне Таня Андреева, директор конкурса, запретила, а я считаю, к девушкам нужно было воспитательные меры применять.
— Было такое желание?
— Ой, да! Сегодня особенно. Когда у них была постановка танцев, некоторым просто хотелось проверить печень. Потому что не понимают ничего. Когда человеку десять раз повторяют: “А сейчас направо”, а человек поворачивается налево, я уж думаю: может, просто ударить?.. Зря смеешься: это действует. Чисто рефлекторно. Человек повернулся направо — бам по голове. Еще раз повернулся — еще раз получил. Как собака Павлова — третий раз она не повернется. И на это среагирует не мозг, а организм.
А так дисциплина здесь чудесная. Например, “Мисс Москва” Маша Матей. Да я предлагаю наградить ее званием “Лучший дежурный года”. Я вот на четвертом этаже живу, она — на третьем. Полвосьмого у нас — подъем, пробежка. Этот ее крик: “Встать! Одеяла заправить!” — каждое утро слышу.
— Но, как известно, все не без греха. Режим нарушают?
— У меня не забалуешься. Ну, бывает, конечно. Пару людей застала...
— С кем?
— Нет, “с кем” — это вообще немыслимо: сразу ликвидирую. В первый же день я им так и сказала: “Никаких вредных привычек. В виде алкоголя, курения... и мужчин”. С сигаретами вот двух застукала. И с бутылкой.
— Чего?
— Шампанского. Конечно, отняла. Сказала: “Отдай тренеру, потому что ему после вас надо как-то снимать нервное напряжение”. Три дня на меня девчонки дулись.
— Боятся или уважают?
— Не знаю, не проводила соцопрос.
— Или вообще — подружка?
— Подружка?! Я им не подружка. Субординацию надо соблюдать: на первом месте дело, а уж потом все остальное.
— Обижаются? Существа-то изнеженные, субтильные...
— Да конечно, изнеженные! Это все спецэффекты, как я называю. “Ой, у меня голова болит”, а вечерком шурует там с папироской. Тоже мне — больная! Или: “Ой, мне плохо, на зарядку не пойду”. Через час смотрю: с двумя морожеными — одно ест, другое разворачивает. А у меня, чуть что, разговор короткий: “Завтра чтобы в восемь была на зарядке”.
— А они могут сказать: “Да чего ты вообще пристала?!”
— Тогда все — сразу с вещами на выход.
— Скажи честно: к девчонкам не возникает чувства зависти? Ну, внешность там, формы...
— Чувство жалости возникает.
— За что же их жалеть?
— Худенькие очень. Моя приятельница, чемпионка мира по сумо, когда увидела одну из конкурсанток на пляже, посмотрела на нее с интересом и спросила: “А как вы ходите?..”
— Так они и должны быть худенькими.
— Хм, худая корова — еще не газель.
— Наташа, когда ребята подходили знакомиться и узнавали, что перед ними не просто девушка, а кикбоксер...
— А ко мне никто не подходил...
— Как это, боялись, что ли?
— Нет, зачем подходить, когда они все рядом были. Я же в секции бокса занималась, а там одни ребята.
— Не передрались из-за тебя?
— Зачем? Боксеры — мирные люди, домой довозили все по очереди. Наша секция французского бокса, в лучшем смысле слова, была настоящей семьей.
— Да бог с ним, с боксом. Любовь-то как?
— Какая любовь? У меня любовь была — это спорт. Я же фанатик, а фанатики многого в жизни добиваются. У меня даже дома мешок висел. Среди картин и антикварных шкафов, всего того, что осталось от прабабушек-дворянок, висел настоящий боксерский мешок, 60 килограммов. Я каждое утро вставала, делала пробежку вокруг Петропавловской крепости, возвращалась домой и работала пять раундов.
Нет, роман у меня, конечно, потом был. Даже почти замуж вышла. За чемпиона Европы по кикбоксингу. Прекрасная семейная пара была. Потом разошлись. У него тогда начались какие-то проблемы: все время проигрывал, а я все время выигрывала. И для него это стало как серпом по одному месту. Но ничего не поделаешь — век такой: женщинам позволено все. Может быть, к сожалению. Не подумай, я не за эмансипацию — с удовольствием и семью бы завела, и ребенка...
— Кто же мешает?
— Так женихи где?..
“Ты про Роста расскажи. Он ведь хотел на тебе жениться”, — подсказывает Наташина подруга, подливая шампанское. Как раз из той, отобранной бутылки.
— Какого Роста — который с Нагиевым?..
— Не знаю, хотел ли он жениться, но все мои подруги уверены, что хотел. Ну, обхаживал очень долго. С цветами, тортами...
— Но предложения не делал?
— Робкий очень. Я его как-то напугала на тренировке. Он ведь, как со мной познакомился, стал ходить в тренажерный зал. И, видимо, в каких-то моментах я слегка погорячилась. Как-то пришли в зал, смотрю: все скамейки для жима лежа заняты. Подошла к какому-то дядьке крупному. “Давайте, — говорю, — вместе заниматься”. Он улыбнулся: “Гриф олимпийский — 20 килограмм, повесить что-нибудь?” Повесил “блины” по пять килограмм. Ну, я размялась. Потом повесила пятнашки, то есть уже 50 килограмм на штанге. Потом — 70. Поработала со снарядом, спрашиваю: “Вам оставить?” — “Не надо”, — снимает и обратно пятерки вешает. Я понимаю, что ему обидно: я 70 жала, а он — максимум 30. Да и то — на пятом подходе его еще и придавило, и мне пришлось вытаскивать его из-под грифа. Может, Рост, глядя на такое, перепугался.
— А мужчины не любят сильных женщин?
— Думаю, что нет. Лучше глупая и слабая. (Смеется.) А уж если глухонемая — вообще идеал. Но при этом она должна быть шустрой по дому, готовить, воспитывать детей и развлекать мужа...
— Может, поэтому сильные спортсменки часто бывают, как бы это помягче, немножечко не той ориентации.
— А я никогда не принимала участия в женских сборах. Конечно, если девчонки живут вместе по полгода... Представляешь: целая сборная по плаванию — все здоровые девицы, и у них один дедушка-тренер, один массажист и один доктор. Конечно, они там все с ума сойдут. Да еще и гормональные препараты. Физиология — штука тонкая.
— А у тебя как с этим делом?
— Ну, у меня усы с утра не растут.
— И то слава богу. Поклонники присутствуют?
— Да-да: руки целуют, замуж зовут.
— Ну и...
— Я очень капризная. Но заготовки имеются.
— Заготовки? И много?
— Много, много. А женщина всегда затрудняется с выбором. Это как в супермаркете — тяжело определиться.
— А сердце на что?
— А я никогда не отличалась особой трепетностью. Ромео и Джульетта сколько любили друг друга? Четыре дня, а потом умерли. А представляешь их лет через десять?..
— Откуда такой скептицизм?
— Это все бокс. На ринге — кто слабый, тот и валится.
— Но заготовки-то хоть достойные?
— Конечно, у чемпионов мира — только достойные.
