Победе — 60 в будущем году. Память это, гордость. Кому есть чем гордиться. Мой дед-летчик погиб в 42-м на самолете “Ил-2”, был сбит в неравном бою над территорией Белоруссии. А мог на фронт не идти вовсе: отличным инструктором в тылу был, золотых авиаторов готовил. А чей дед был полицаем или на казенных харчах просидел, будучи кладовщиком каким-нибудь? Да не о том речь. Дело в человеческой памяти. Сегодня мы вспоминаем песни войны, историю их создания, хотя первая посвящена отнюдь не пилотам. “Артиллеристы, Сталин дал приказ...” — марш сталинской артиллерии из фильма И.Пырьева “В шесть часов вечера после войны”, композитор — Хренников, стихи — Гусева.
Отколупнулся с неба дождь, а я в переулок — нырь. Домик-то здесь, на Арбате, старенький, холеный. Хотя снаружи — виду никакого. Тихон Хренников — лауреат и герой уж всего и вся, поэтому и быт его жирно смазан советским шиком... Уже поувядшим. Квартира большая, “ау” кричи. Над ней еще такая же — дочерина. Все как и полагается настоящему композитору: кабинетный рояль, богатая библиотека, засунутые на антресоль тяжелые вазы хрустального свинца и всякие статуэточки (некогда обильно даримые нашему маэстро), подвысохшие букеты, крупные фотографии покойной жены и покойных великих.
Домработница Марина приглашает присесть.
— Тихон Николаевич сейчас выйдет.
Я, едва не забывшись, чуть не плюхнулся в роскошное кресло-качалку, впрочем, огляделся: нет, это явно его любимое место... Выходит ко мне совсем старичок, беленький, улыбается в пространство, как нынешний Папа Римский, скромное рукопожатие, но... И не надо напоминать, что г-ну Хренникову уже 92. Глаза выдают обратное. Пелена вроде, а вдруг, как динамкой заведенный, огонь в них начинает пых-пых — и разгораться.
— Про песню хочешь услышать? А саму песню знаешь?
— Гм... Не силен в вокале, товарищ Хренников.
— Да? Ну тогда давай вместе:
Горит в сердцах у нас любовь
к земле родимой.
Мы в смертный бой идем
за честь родной страны.
Пылают города, охваченные дымом,
Гремит в густых лесах суровый бог войны.
А вот дальше осторожно (поет):
Артиллеристы — Сталин дал приказ!
Артиллеристы — зовет Отчизна нас.
Из многих тысяч батарей
За слезы наших матерей,
За нашу Родину — огонь! огонь!
...Или в более поздней редакции, когда Сталин умер:
Артиллеристы, точный дан приказ!
...И последний куплет в оригинале:
Пробьет победы час, придет конец походам.
Но прежде чем уйти к домам своим родным,
В честь нашего Вождя, в честь нашего народа
Мы радостный салют в полночный час дадим.
...И в позднем варианте:
В честь армии родной, в честь нашего народа
Мы радостный салют в полночный час дадим!
Вот так-то. Часто меняли туда-сюда. То “приказ точный”, то “Сталин”. Но в конце концов в фильме восстановили как надо: “Сталин”! И это правильно. Гениальные слова Виктора Гусева. Он же и сценарий для фильма написал. Это какой надо фантазией обладать, чтобы еще в 42-м (когда фильм только замышлялся), в разгар трагических событий предвидеть окончание войны! Там влюбленные встречаются на мосту близ Кремля!.. Там гремят победные фейерверки, которые были у нас потом после взятия каждого города (то Сталин дал приказ давать салюты в благодарность войскам).
Тихон Николаевич не сдерживает слез. Плачет. Часы отбивают каждую четверть, качалка замерла...
— А современные фильмы про войну вы смотрите? — поправляюсь: — Про ту войну?
— Не хочу, — понимаю, что попал впросак, его слезы торжества сменяются чувством оскорбленности. — Я видел настоящую войну. Видел настоящие войска, настоящих руководителей. А в этих фильмах столько вранья... Я бы просто мордой об стену всю эту сволочь, которая льет грязь на советские войска! До чего дошли! Американцы пишут, что русские вообще не участвовали в войне. Сволочье, гады просто, гады! И не хочу эту дрянь смотреть! И вы — умейте видеть правду, не поддавайтесь этой современной гнусности, которая сочится изо всех щелей.
— Сейчас уже меньше...
— Это верно. Только представьте: я с этой песней про артиллеристов к генералу Чуйкову ездил на фронт, в Берлине с ним был. Ведь это он Сталинград удержал с 62-й армией. Его все боялись! Только посмотришь — железо. А родители его были простыми колхозниками. Вот откуда выходили настоящие, народные военачальники. Такая же и интеллигенция у нас была — народная! А потом во время перестройки Горбачев и его прихвостни начали давить, душить народ!.. Какие гадости про меня писали, про других... Но... потом все, слава богу, встало на свои места. Опять “Бондарчук — великий”, хотя его так и размазывали по стенке, опять “великий Хренников”...
...Стараюсь не сердить старика. Тихон Николаевич разволновался, и часы стали отбивать почему-то каждые десять минут. Стараюсь как-то отвлечь его. Водочки бы сейчас.
— До марша артиллеристов дух поднимала другая песня — “Вставай, страна огромная!”...
— Что вы! Изумительное творение Александрова; когда наши войска уходили на фронт с Белорусского вокзала, у самых поездов их встречал Краснознаменный хор и оркестр с этой песней. По многу часов там пели! Это были потрясающие годы невероятного патриотического подъема, когда народ был слит воедино, и у всех одно желание было — победа, победа и победа! И тогда, конечно, были сволочи и предатели, так сейчас до черта этих предателей!..
— С чего же началась история “Марша артиллеристов”?
...42-й год, Москва. Иван Пырьев звонит Хренникову: “Тихон, я тебе посылаю новый сценарий, прочитай его, потому что совсем скоро начинаем съемки картины”. Тот тут же взялся за музыку, причем первой сочинил как раз песню про артиллеристов. Гордость взыграла: ведь это было после того, как защитили Сталинград, пленили армию Паулюса...
— А однажды пошли мы вечерком с Виктором Гусевым поужинать в Дом актера (во время войны только там ресторан и работал). И вдруг за беседой Виктору плохо стало. Гипертония, давление... А ее тогда не умели лечить, никаких лекарств не было. Сейчас — проще простого — привели бы в чувство, и мог бы жить сколько угодно. А тогда... Пока сносили с пятого этажа, он скончался. На моих глазах. Жалко-то как: 33 года всего, так своей картины и не увидел. А талант его между тем — самой высокой марки.
...“В шесть часов вечера после войны” был закончен к началу 1945 года. В это время Тихон Николаевич с Максимом Блантером ехали на фронт к Чуйкову и его 8-й Гвардейской армии. До Варшавы шли поездом, а в Варшаве их встретили военные, усадили в машину и повезли в политуправление. В это самое время советские войска взяли город Кюстрин — на другой стороне Одера. Кюстринский плацдарм стал первой “зацепкой” наших войск на немецкой земле.
— А мы все разъезжали по госпиталям, концерты давали. Вечер проводили с Василием Ивановичем Чуйковым, если он был свободен от военных дел. Страшно музыку любил! Главное то, что этот непробиваемый командарм тянулся к песням все больше лирическим, жалостливым... А еще удивительно, что мой “Марш артиллеристов” запели в частях еще до того, как картину привезли на фронт. А случилось это в апреле 1945 года. Вешали мы самодельный экран, ездили с передвижками... В апреле самый жар начался: шла бойня за центр Берлина. Многие из солдат и офицеров, посмотревших фильм, уже не возвращались. Это было потрясением! “Марш артиллеристов” стал гимном народа!
1 мая 45-го года. За столом сидят Константин Симонов, Всеволод Вишневский, Максим Блантер, Евгений Долматовский и Тихон Хренников. Вдруг звонок. В трубке — голос Чуйкова: “Сейчас ко мне привезут генерала Крэпса (он был последним начальником немецкого генштаба), приезжайте все сюда!” Друзья-сочинители расселись по машинам и в темноте — основной закон Берлина: ради маскировки не включать света! — проехали от предместья до Темпльгофа, где располагался командный штаб Чуйкова.
— Приехал Крэпс. Кстати, в штатском только Блантер и я — кожаное пальто, кожаная кепка. Крэпс глянул на нас и спросил: “А это кто такие?” Чуйков отвечает: “Члены моего военного совета!”
— О чем же шла речь?
— Крэпс просил перемирия, вынув, как козырь, факт, что вчера (30 апреля) Гитлер покончил с собой. Чуйков парирует: “А мы это знаем!” — “Как вы можете это знать?” — “Да из американских источников!” Потрясающий разговор! Чуйков был связан телефоном с Жуковым, а Жуков — со Сталиным. Сталин сказал жестко: “Только безоговорочная капитуляция! И никаких разговоров!” Так что как Крэпс ни упрашивал... Ссылался на Геббельса: мол, говорите с ним насчет капитуляции, я не уполномочен. Конечно, они хотели удрать, только бы им самолет дали... Но пришлось Крэпсу возвращаться ни с чем.
— Как он перешел через линию фронта?
— Проводника попросил. Вот и поехал генерал Духанов (еще в царской армии служил) довезти Крэпса до передовой на бронетранспортере. Все мы вышли его провожать. Чуйков между тем распорядился: “Как только Крэпс пересечет линию, бить из всех орудий прямо по центру Берлина!” И тут такое открылось! Вот где воистину “артиллеристы, точный дан приказ!” Все разбомбили, ничего там живого не осталось!
— Крэпс погиб?
— Он успел доехать до имперской канцелярии, в подвалах которой накануне покончил собой Гитлер. И Крэпс с семьей, и Геббельс с семьей убили себя в этот же вечер 1 мая. А утром 2-го все мы поехали в центр Берлина. Первым делом зашли в имперскую канцелярию. Трупов уже не было, изъяли их оттуда. Я зашел в кабинет Гитлера и стал копаться в его письменном столе.
— Что нашли?
— Гитлер всегда поздравлял каждую немецкую семью, когда муж с женой прожили вместе 50 лет. Святое дело! Вот в его столе были сложены эти самые поздравления. Я вышел из канцелярии и выбросил их к чертовой матери.
— Не жалеете, все-таки память?
— А на черта они мне?.. Потом канцелярию, конечно, взорвали. Чтобы “местом паломничества” не стала. А мы тут же двинулись к Рейхстагу — он горит, повсюду наши войска, и надпись на Рейхстаге: “Мы из Ельца!” (Тихон Николаевич родился в Ельце. — Я.С.).
...Первый концерт в Берлине был дан 7 мая 45-го года. Тогда генерал Духанов предложил Блантеру, Симонову, Долматовскому и Хренникову поехать на Берлинскую радиостанцию, которая в свое время вещала на весь мир о том, как немцы чуть ли не по Красной площади маршируют. Приехали. Осмотрели. Ничего не поломано, все в порядке. А Духанов и говорит: “А ну, сообразим-ка прямо сейчас концерт!” И решили они, что сначала поэт исполняет свое стихотворение, а композитор сам поет песню. И чередуются. Пленка эта до сего дня сохранилась... В июне Тихон Хренников покинул Берлин. Потом последуют четыре встречи со Сталиным, назначение совсем молоденького композитора на пост генсека Союза композиторов СССР (1948), но такой мощный вдохновенный порыв, как на фронте, Хренникову уже не удастся испытать...
Он явно устал от беседы, вручает фотографии, акцентируя на той самой, где он выносит из канцелярии веселые поздравления супругам...
