Об этом деле сейчас знает вся страна. Двух девочек из Волгодонска — 16-летнюю Кристину Бардину и 14-летнюю Марту Шиманову — обвиняют в том, что они задушили парализованную соседку. Хотя и по ее настойчивой просьбе: 32-летняя Наталия Баранникова больше не хотела влачить жалкое существование.
“Это заказное убийство. Жертва заказала саму себя, а киллерами выступили две малолетки”, — уверен Константин Фролов, прокурор-криминалист Волгодонска. “Нет, это самоубийство чужими руками, обычный несчастный случай”, — настаивает адвокат Владимир Ревенко.
Как бы там ни было, но беспрецедентное уголовное дело, которое слушается сейчас в областном суде Ростова-на-Дону, уже окрестили первым случаем эвтаназии в России.
ИЗ ДОСЬЕ “МК”
Знаменитый Джек Геворкян, Доктор Смерть, убивал своих смертельно больных пациентов при помощи инъекции яда. Он же разработал философию современной эвтаназии, придумал врачей-терминаторов, которые должны были бы в дальнейшем проводить эту смертельную процедуру. Теперь известный доктор сидит за решеткой по обвинению в многочисленных убийствах. Многие считают его безумным. Кстати, за свои услуги Геворкян не брал ни цента.
В клетке зала суда — Кристина Бардина. Рядом с клеткой, на табуретке, — Марта Шиманова грызет ногти. Опухшее лицо, на щеках слезы. До приговора за хорошее поведение Марту отпустили на свободу. А ее подругу — нет. Кристина и сейчас делает вид, что ей все до фонаря. На вопросы судьи отвечает неохотно, глаза закрыла — будто она спит.
“Пусть только журналисты не снимают лицо моей дочки. Ей ведь потом замуж выходить. Вдруг жених газеты увидит?” — беспокоится Лена, мама Марты. Похоже, ее совсем не волнует более близкая перспектива для единственного ребенка — от 8 до 20 лет лишения свободы по ст. 105 ч. 2 за “убийство лица, находящегося в беспомощном состоянии”.
В российском Уголовном кодексе такого понятия, как эвтаназия — помощь в уходе из жизни смертельно больного человека, — нет. Да и сами обвиняемые, обычные дворовые девчонки, этого умного слова никогда не слышали.
Все гораздо проще.
Кристина и Марта лишили жизни соседку не за так. “Мы долго не соглашались, я даже плакала, но тетя Наташа пообещала отдать свое золото, и я подумала, что помочь ей будет хорошим поступком”, — вздыхает Марта Шиманова.
Впрочем, как выяснил “МК”, это не первая насильственная смерть от рук девочек. Таким “милосердием” они занимались и раньше.
Четыре теплых комочка пищали под лестницей. Новорожденные слепые котята. Рядом — мертвая кошка-мать. “Надо их усыпить, чтоб не мучились”, — тут же решила 16-летняя Кристина. Марта испугалась: “А может, не надо? Я их выкормлю и спасу!” — “Да они и не почувствуют ничего, — фыркнула старшая девочка. — Знала бы я, какая ты плакса, в жизни бы с тобой не связалась”, — опустившись на колени, она взяла за шкирку первого котенка и сделала смертельный укол. Ампулы с димедролом они свистнули у соседки.
Кристина почесала котенку спинку, наблюдая за короткой агонией.
…Историю с котятами Марта Шиманова вспомнила, только когда в середине августа первый раз шла убивать тетю Наташу.
Они жили в одном подъезде на соседних этажах, друг под другом. Наталья Баранникова годилась Марте в матери. И, честно говоря, девочка всегда мечтала о такой маме, чтобы с ней можно было всем поделиться, поговорить по душам. Уже три года Марта жила одна. Ее собственная родительница сидела в тюрьме за сбыт наркотиков. Этим в Волгодонске занимаются через одного, в каждом доме притоны и барыги.
Сама Марта не кололась. Да у нее и на еду денег не хватало. “Ох, горемычная ты моя, иди, я тебя супом накормлю”, — звала девочку в гости соседка. Угостит шоколадкой и даже, бывало, купит маечку и трусики — совсем как родной дочке, первоклашке Нике. “Жалела Наташка девчонку, вот и помогала ей по-соседски”, — вздыхают знакомые.
Марта — худенькая, как десятилетняя, настоящий воробушек. Малышок — так звали ее во дворе старшие ребята. Она никогда и никому не рассказывала о своих бедах. Только доброй тете Наташе.
Смелая, решительная, взрывная Наталия Баранникова тащила на себе дом. Муж Андрей официально считался безработным. Наташка челночила, каждые выходные моталась одна в Ростов за товаром. Пять часов на дорогу туда, пять — обратно. Торговала возле дома на стихийном рынке. Она каждого здесь знала в лицо и чувствовала себя как рыба в воде. “Наташка была настоящей главой семьи, мужики, особенно свекор, ее уважали”, — рассказывали подруги.
А потом февраль 2004-го года. Скользкая дорога на Ростов, неровный поворот, машина — вдребезги… Последнее, что представила Наталья, — испуганное лицо дочки Ники. И растерянное — мужа. “Господи, как же они теперь без меня?..”
Очнулась она уже в больнице. Говорили, что ей одной повезло. Остальные, кто был в той машине, погибли сразу. Наталья цеплялась за жизнь, не верила, что все, что ниже шеи — мертво, перебиты нервные окончания.
Осталось тело тряпичной куклы. Здоровое, крепкое сердце, легко перенесшее три операции. Ясная голова. “Сначала больная не унывала, искренне надеялась на выздоровление, шутила”, — говорит Самсон Агабекян, лечащий врач.
Домой ее привезли в апреле. “Здравствуйте, теть Наташа!” — “воробушек” Марта расстроенно выглянула из-за своей двери, когда носилки с соседкой поднимали по лестнице.
Свекор соорудил над кроватью конструкцию для занятий лечебной гимнастикой. Повесили на стену расписание “тренировок”.
— К лету Наташа научилась шевелить пальцами ноги и кистью левой руки, а я держал ее под мышки и переворачивал, — рассказывает Андрей. — Болезнь сильно испортила характер жены. Иногда она вроде бы радовалась жизни, говорила о своих планах и надеждах, в другой день — закатывала истерику. Но я сам был твердо уверен, что жена поднимется — с ее-то силой воли и упрямством!
Да, он искренне надеялся на лучшее. Иначе жить было бы совсем уж хреново.
Лечение подкосило и без того скромный бюджет семьи. Теперь уже Андрей мотался в Ростов по воскресеньям, торгуя запчастями. Он осунулся, помрачнел. Не раз долетали до него голоса сердобольных соседей: “Такую обузу мужик на себя взял, порядочный, не бросил ее и в дом инвалидов не сдал. Ох, для всех них было бы лучше, если бы Наталья поскорее отмучилась!”
— В начале августа я снова заглянул к Баранниковым, — вспоминает доктор Агабекян. — Наталья сразу спросила меня о перспективах ее выздоровления. Конечно, на ноги она не встала бы. Но я ее обрадовал: через два года тренировок она смогла бы себя обслуживать, самостоятельно есть и пить чай, пересесть на инвалидную коляску. Наталья в ответ только горько вздохнула и отвернула голову к стене.
Черные трещины по белому потолку. И тишина. С утра до позднего вечера. Лучше к ней не прислушиваться, потому что иногда, сквозь тишину, прорывается с улицы веселый рыночный гомон. А ты никому не нужна. Бывшие подружки, обещавшие забегать после работы, забыли про тебя первыми.
“Я не хочу жить, убейте меня!” — об этом она заговорила почти сразу же после второго визита врача. “Выбрось эти мысли из головы, дура!” — отхлестал Наташу по щекам муж. Она даже увернуться от его ударов не могла. Лежала и плакала. А ведь раньше он и пальцем бы ее тронуть не посмел.
“Не бегай по комнате, иди помассируй маме спину”, — наорал Андрей и на дочь, когда та попросилась гулять.
“Я не хочу к маме, она всегда болеет”, — захныкала восьмилетняя Ника. И… получила свою порцию пощечин.
Отношения между Андреем и дочерью портились. И в этом, как думала Наталья, была виновата тоже ее немощь. Она точно знала, что проживет еще долгие годы. Сердце-то крепкое! Домашние будут молча ненавидеть ее. И ненавидеть себя за ненависть к ней.
У Андрея появится другая женщина, думала Наталья. Возможно, он не уйдет — не посмеет уйти, вот только кому от этого будет лучше? Я должна спасти свою разваливающуюся семью. Сделать что-то такое, что навсегда привяжет отца к дочери и сохранит в их сердцах добрую память о матери.
Все очень просто: она должна найти кого-то, кто поможет ей умереть. Но кто на такое согласится? Возьмет грех на душу, пойдет на преступление? Только очень наивный, глупый... Кого можно легко приручить. Погладить по шерстке, приласкать, как котенка, и потихоньку, исподволь… навязать свою волю.
“А как там Марта поживает? Может быть, ты пригласишь ее в гости?” — краешком губ улыбнулась Наташа дочери. Было это в первых числах августа.
— Когда Марта приходила к нам, Наташа сразу успокаивалась, — говорит Андрей, — поэтому я даже сам ее приглашал. Но мне их разговоры были неинтересны, я сидел в это время на кухне и не прислушивался.
Лучше бы он прислушивался…
Сперва Наталья вовсе не собиралась посвящать “воробушка” в свои планы. Она хотела использовать ее вслепую. “Тетя Наташа сказала мне купить для дяди Андрея растворитель, а потом налить в стакан и дать ей, но я отказалась — я же не дурочка, — рассказывает Марта Шиманова. — Тогда тетя Наташа рассказала мне о желании умереть, поделилась со мной, прямо как с большой, и попросила купить дихлофос…”
Взрослая женщина разговаривала на равных с сопливой девчонкой, которую и всерьез-то никто не воспринимал. Посылала ее в магазин за дешевым крепленым вином, и они вместе выпивали, горюя каждая о своем.
Марта металась, мучилась. С одной стороны, ей очень хотелось помочь тете Наташе и оправдать ее доверие. Но, с другой стороны, она не хотела становиться преступницей. “Да никто тебя не посадит, ты же маленькая еще”, — уверяла Баранова соседку. Но та все равно боялась.
“После моей смерти заберешь золото, вон в той шкатулочке”, — наконец кивнула Наталья на шкаф. И это стало последней каплей. Марта сдалась. У нее в 14 лет ни одного колечка не было, ни одного украшения!
Решили, что девочка сделает соседке “пустой” укол — закачает в вену воздух. Но первая попытка убийства закончилась неудачей. “Я видела, как прежде Кристина усыпляла котят, но, когда показалась кровь в шприце, меня затошнило”, — говорит Марта.
“Ничего-то ты не можешь, — горько усмехнулась Наталья. — Тогда найди какого-нибудь сумасшедшего наркомана, и пусть он заработает себе на дозу…”
Заказ на убийство Марта предлагала на улице всем пацанам. Но даже самые отвязные, услышав просьбу, крутили пальцами у виска. “Нет, я сразу отказался от мокрухи”, — говорит Саша Кобылкин, житель дома. Оставалась только 16-летняя Кристина Бардина. Рисковая, крутая “казачка” — первая пацанка их района. Девушка из приличной семьи, она как-то сразу уверила ровесников в своей безбашенности. Занималась боксом, заявлялась домой в 12 ночи, дружила со взрослыми парнями и ни в грош не ставила авторитет родителей.
Убийство наметили на воскресенье 22 августа. Чтобы все прошло уж точно без случайностей, дверь в квартиру Натальи будущие убийцы предусмотрительно закрыли на ключ. Так посоветовала парализованная соседка.
“Может, не будем, теть Наташа?” — спросила напоследок Кристина. Отчего-то даже у нее тряслись руки.
“Трусишь?” — сверкнули глаза у взрослой женщины.
Показать свою слабость Кристина не могла. Удавка — веревка для занятий лечебной физкультурой — нашлась на подоконнике. Затянули шею — Наташа налилась кровью, захрипела, закашляла. Отпустили — тут же пришла в себя. “Будем дальше продолжать, теть Наташ?” — “Будем!”
— Они душили с перерывами жертву около восьми минут, — говорит Константин Фролов, прокурор-криминалист. — Марта с одного конца веревку держала, Кристина — с другого. Честно говоря, это была очень тяжелая смерть.
Было бы проще, если бы исполнительницы накинули на Баранникову подушку и слегка придавили. Ей бы этого хватило. Но девчонки же не профессиональные киллеры, сразу не сообразили… В последний момент Наталья стала фиолетовой и открыла глаза: “Где я? Что со мной? Воздуха…”
“Давай ее отпустим, будто ничего и не было!” — обрадовалась Марта. “Нет, теперь ее уж лучше додушить, чтоб не мучилась”, — вздохнула Кристина.
Первой к заветной шкатулке метнулась все та же Марта. Примерила колечки и всхлипнула: велики, скатываются с тонких пальчиков. Кристина снисходительно наблюдала за подельницей. Ее женские цацки совсем не волновали. Девушка решила для себя более глобальную задачу: смогла убить живого человека, не слепого котенка.
А в это время внизу, на первом этаже, плакала маленькая Ника. Она никак не могла понять, почему дверь в ее квартиру оказалась закрыта. К кому теперь бежать за помощью? Папа в Ростове. Мама больна. А доброй соседки Марты почему-то нигде нет.
Конечно, что бы ни писали сейчас журналисты, эта история совсем не про эвтаназию. Она не о праве обреченных людей выбирать день и час своей смерти, добровольно уходя от страданий. Она о тех, кто остался жить, выполнив волю самоубийц. Неужели их нравственные муки меньше, чем физические — их жертв?
“Запрет на эвтаназию в большинстве стран происходит не из-за того, что начнутся преступления, прикрытые этим термином. На самом деле люди просто не хотят становиться палачами, не хотят брать грех на душу”, — утверждают психологи.
Наверное, существует закон сохранения страданий. Если для одних — добровольно умерших — они заканчиваются вместе с последним вздохом, то для других — убивших из милосердия — только тогда и начинаются.
Но простые волгодонские девчонки Марта и Кристина тогда не углублялись в дебри философии. Их преступление было раскрыто тут же, по горячим следам. Да они сами гордо трепались о нем на всех углах. “Я бы не поверила, но они показали мне золото и попросили сдать его в ломбард, так как у них самих его не принимали — маленькие еще”, — говорит их подруга Маша.
Следователи прокуратуры пожалели малолеток и отпустили их из-под стражи на 1 сентября — сходить на праздничную линейку. Марта даже записалась петь в школьном хоре. Кристина поехала к подружке на день рождения и… исчезла. Ее нашли только через пять дней в каком-то притоне с перерезанными венами. Она пыталась покончить с собой. Почему — объяснять не хочет, хорохорится.
“Никто не знает, как в будущем аукнется девушкам это участие в добровольном убийстве, даже если сейчас они хвастаются своим поступком и вниманием прессы к нему, — говорит Константин Фролов. — Глупенькие они еще, сломали себе жизнь и сами об этом не подозревают. Даже если наказание будет минимальное как для несовершеннолетних — им еще здесь жить, городок-то у нас маленький…”
Знакомые и близкие подсудимых, по слухам, теперь зарабатывают на них деньги — ездят по телепередачам и газетам, дают платные интервью “про эвтаназию”. Даже таксу общую установили: как говорят — пять тысяч рублей. Столько же получили невольные убийцы в ломбарде за золото тети Наташи. В первый же вечер они прокутили 500 рублей “за упокой ее души”.
Наталья Баранникова, вероятно, умерла счастливой. Поломанные судьбы Марты и Кристины ее, похоже, мало интересовали. Они продумала все — кроме одного: восьмилетней Нике теперь придется жить в одном подъезде с убийцей своей матери.
(Фамилии подсудимых изменены.)
