“Бунт цветов” — так, пожалуй, можно назвать политический вихрь, который на глазах набрал силу в странах СНГ. Революция роз в Грузии через год обернулась революцией гвоздик в Киеве. Очевидно, на очереди “Молдавский виноград”, “Армянские платаны”. А там, глядишь, подтянутся казахские яблоки. Тенденция обозначена четко. И нашей стране надо прояснить свою новую стратегию в мире постсоветских политических джунглей.
Великая антисоциалистическая революция 1991 г. хоть и разрушила весь Советский Союз, но произошла все-таки в Москве. Сами россияне, устав от гнета собственной империи, отпустили не только Прибалтику, но и никуда не собиравшиеся уходить республики Средней Азии или Белоруссию. Партийно-советская номенклатура, временно разбавленная перестройщиками, получила в руки такие возможности, о которых не могла и мечтать.
Конечно, в 1991 г. украинская элита за возможность самостоятельно, без партийного и московского контроля, рулить огромной страной легко бы отказалась, например, от Крыма. Но ситуация развивалась слишком быстро. Допустивший очень много ошибок Горбачев сделал Беловежские соглашения неизбежными. СССР должен был планомерно измениться еще в 80-х либо исчезнуть. Сталинская модель несла в себе разрушительное противоречие. Будучи демократичной по форме, она могла работать только при диктатуре. Михаил Сергеевич же слишком слабо представлял настоящую природу своего государства...
После 1991 года практически во всех союзных столицах постсоветские режимы прошли один и тот же путь. Сначала решительные и быстрые изменения с целью привнести на смену советским западные стандарты цивилизации — прежде всего в политическом устройстве, целях внешней и внутренней политики, в создании рыночной экономики. При том что стандарты эти противоречили традиционным укладам.
Тут же последовал следующий этап. Осознав собственные экономические интересы и возможности, власти бывших союзных республик моментально начали свертывать дальнейшие “прогрессивные преобразования”. Получив возможность быстро и невероятно обогатиться, руководство практически всех стран СНГ перестало добиваться прозрачности экономики и демократизации политических процессов. Видимость демократии и олигархическо-государственный капитализм показались властям предержащим очень удобной фазой, в которой имеет смысл “задержаться”. Грубо говоря, члены элиты стали спиной к спине, чтобы не пустить к национальному пирогу новых лиц. Результат — коррупция, воровство, бедность и безысходность жизни основной массы населения стали приметой стран СНГ. При этом у населения нет шансов поменять власть на выборах.
Если не в экономических, то в политических преобразованиях Россия точно шла впереди своих постсоветских сестер. Революция произошла в Москве. Импульс в центре, естественно, был сильнее. Многие уроки были усвоены лучше — все-таки именно в столице были собраны интеллектуальные сливки бывшего СССР. Свою роль сыграло и желание России вернуться в круг первостатейных держав, что заставляло соответствовать дополнительным требованиям.
И если в 90-х годах в России мы лишь по традиции могли считать себя “старшими братьями” по отношению к странам-соседкам, то в начале XXI века функция “старшей сестры” реально начала возвращаться к нашей стране. Мы успели пройти дальше. Но только “старшей сестрой” Москва стала не для стран СНГ, а для их режимов. В большинстве своем режимов прогнивших, непопулярных, единственной задачей которых стало собственное выживание.
Новое руководство России сделало ставку именно на поддержание этих уродцев по нескольким причинам. Во-первых, советское, партийное и комсомольское прошлое постсоветских лидеров объективно связывало их с Россией. Во-вторых, их непопулярность и известные слабости делали их чрезвычайно удобными “объектами для вербовки”. Россия реально вкладывала в их стабильность огромные деньги, сотни миллионов долларов, субсидируя “псевдодемократии” бесплатным электричеством, топливом, специальными таможенными тарифами. И все бы было ничего, если бы у постсоветских режимов была бы хоть какая-то программа политической модернизации. Но, как правило, ее не было и нет.
Чаще отсутствие демократии, абсолютное неуважение к гражданскому обществу, допуск к кормушке только своих, зажим инакомыслящих дополняется и экономическим развалом. Но даже там, где удалось достигнуть быстрого экономического роста — на Украине, в Казахстане, — это не решило главной проблемы. Возможно ли эти режимы сделать стабильными без проведения последовательных политических реформ, делающих их внутреннее устройство более цивилизованным, сбалансированным, справедливым?
Несмотря на всю свою “продвинутость”, Россия заняла самую жесткую позицию, какую возможно. Она последовательно поддерживает абсолютно дохлые, часто омерзительные режимы. Власть, которая изжила себя. Причин этому несколько. Главная — страх, что при их смене наше безраздельное лидерство в СНГ закончится. Лучший пример — Грузия. С одной стороны, мы долго, заслуженно, последовательно обвиняли продажную власть Эдуарда Шеварднадзе. А с другой, тихо поддерживали ее — газом и электричеством. Нам был удобен слабый, непопулярный руководитель, при котором определенные политические и экономические кланы России контролировали и грузинские порты, и границу с Осетией и т.д. Это позволяло России в целом уверенно себя чувствовать на южно-кавказском направлении. Но это же давало возможность кому-то заниматься контрабандой в Батумском порту, получать прибыль на абхазских мандаринах и на функционировании черного рынка в Южной Осетии. Поэтому, когда ненавистного Шеварднадзе начали свергать, Москва сначала попыталась его поддержать. А когда не удалось — пошла на прямую конфронтацию с Саакашвили.
Конечно, вовсе не факт, что режимы, идущие на смену Шеварднадзе, Абашидзе, Кучме, будут правильными, честными, демократичными. Скорее всего эти страны теперь ждет новая ломка. Но факт — народы СНГ за последние пятнадцать лет прошли большой путь. И они хотят перемен к лучшему. И кучмы, кочаряны, шеварднадзе в это “лучшее” точно не вписываются.
Эта реальность ставит перед Москвой необходимость сделать принципиальный выбор. Либо попытаться жестко бороться с “революциями цветов”, где они еще не победили. Либо пытаться опереться не на “агентов для вербовки”, а на не столь удобных, но имеющих будущее политиков: пусть они смотрят не только на Кремль, но и на Европу и США. Но наш выбор, похоже, вытекает не столько из внешнеполитической логики, сколько из внутриполитических реалий.
Политический процесс в России развивается таким образом, что за последний год в нашей стране остается все меньше свободы и рационализма. Многие кланы в нашей стране устроены точно так же, как и номенклатурные режимы в СНГ. Они давно чувствовали с ними духовное родство и имели общий бизнес. Силовики, которые теперь доминируют при определении политической линии, горят желанием “взять реванш” за 91-й год, они считают недопустимым “пускать американцев в зону наших государственных интересов”.
Возможно, эти силы ставят перед собой цели благородные и патриотичные. Только непонятно, как этих целей они будут достигать. В 1989—1991 гг. именно офицеры и генералы КГБ имели максимально полную информацию о том, что происходит в СССР и странах восточного блока. И что толку? Конечно, можно говорить, будто все решения принимал Горбачев, но это неправда. Всем известен исторический факт, когда советская резидентура в ГДР не предсказала, что Восточная Германия прекратит свое существование буквально за неделю.
Нашим силовикам часто присуще некое презрение к общественным процессам. Они самонадеянно считают, будто ход истории определяется борьбой спецслужб. А это не так. Такой подход подвел их в восьмидесятых. Он же дал сбой в Киеве — да, в Ющенко вложены деньги, но полмиллиона человек не будут две недели стоять только за деньги — денег не хватит. Наплевательское отношение к общественному настроению в странах СНГ уже заставило и еще заставит нас раз за разом ошибаться.
На самом деле есть всего два способа реагировать на уже начавшиеся изменения — либо возглавить их, либо задавить. Но второе требует насилия в самом неприглядном виде. Пока что силовики, чтобы сломать абхазцев, закрыли границу с этой непризнанной республикой. Для того чтобы добиться сохранения своих собственных позиций, они сознательно пошли на рост антирусских настроений. И это в Абхазии, где еще три месяца назад об этом невозможно было подумать. При этом окончательно вопрос вовсе не решен. Даже по телевизору Багапш выглядит увереннее, сильнее, умнее своего будущего вице-президента Хаджинбы, за которым стоят чекисты. И очень скоро между этой парой “смертельных друзей” неизбежно начнутся конфликты. Понятно, Хаджинба побежит жаловаться на Лубянку. Куда тогда бежать Багапшу — в Грузию?
Самое ужасное, что есть горячие головы, которые думают, что на Украину можно так же давить, как и на Абхазию. Наверняка уже готовятся планы по развалу соседней страны. Но ведь любая серьезная войнушка там неизбежно коснется и России, что отбросит ее лет на пятьдесят назад. Реализация такого сценария — это заветная мечта всех наших врагов. И обидно, что масса людей в погонах и без — этого просто не понимают.
Чем более жестко мы будем пытаться законсервировать постсоветское пространство, тем вероятнее будем уступать его. Более того, если мы проявим только тупую упертость, то это неизбежно развернет нас в сторону изоляционизма. В речи Путина в Индии, в которой он “посчитался” с США за Украину “невозможностью демократических выборов в Ираке”, прозвучал первый опасный звонок. Ирак, конечно, — американский провал. Но изоляционизм — это плохо всегда и везде. Тем более современный мир устроен так, что полностью, как в Японии в Средние века, его добиться уже невозможно. Наши ресурсы, в том числе и на применение насилия, — ограниченны. А значит, если пойдем по этому пути, то будем изначально обречены на поражение.
Но несмотря на все эти хорошо различимые опасности, “жесткий вариант” ответа на украинскую революцию все-таки более вероятен. Как уже говорилось, корни этого — во внутренней политике. Для того чтобы сформулировать для наших соседей современную, прогрессивную модель общественных изменений, мало только интеллектуального ресурса политстратегов. Необходимо, чтобы Россия стала примером позитивных изменений. То есть стала “не хуже, чем Запад”, только ближе и понятнее. Пока же общественный подъем начала XXI века завершен, и мы стремительно скатываемся к политике реакции — причем все быстрее и быстрее. Кажется, будто страна на глазах погружается в болото. Но рано или поздно маятник качнется в другую сторону. И хорошо бы, чтобы лекарства, уже неоднократно доказавшие свою неэффективность, как сейчас в Киеве, не применили в очередной раз уже внутри России. Ведь если это произойдет, “цветочная революция” может захватить и Красную площадь. А еще одну встряску наша страна вряд ли переживет.
