Город для мужчин

Газетчики путешествуют не так часто, как хотелось бы, однако в каждой поездке умудряются влипнуть в какую-то историю. В честь юбилея любимой газеты журналисты “МК” рассказали “Турклубу” всю правду о своих “тяжелых” днях за бугром.

Муж сделал мне фантастический подарок: тур в Амстердам на семь дней. Наш плавучий отель располагался прямо на реке Амстел, недалеко от улицы Вармусстраат, которая славилась самыми яркими гей-клубами в городе. Рядом — квартал красных фонарей с его бурной ночной жизнью. В первый же день мы заказали экскурсию именно на эту знаменитую улицу. Гид назначил встречу на восемь вечера. “Жизнь здесь начинается с приходом темноты, раньше идти не имеет смысла...” — объяснил он.

Мы пересекли нарисованную на асфальте линию, которая отделяет Королевскую площадь от квартала красных фонарей, и сразу же услышали крики темнокожих парней: “Кокс, экстази...” В окнах здешних домов красовались модельные девушки в дорогом нижнем белье. “Эх, надо было сюда с друзьями ехать!” — не удержался муж.

— На углу одной из улочек работает темнокожая женщина, ее вес больше двухсот килограммов, — поведал нам гид. — Если нам повезет, мы ее увидим.

Нам повезло... Но еще больше повезло пожилому туристу из нашей группы. Несколько лет он собирал деньги на поездку в Голландию. На тропу разврата мужчина вышел в белоснежном кителе, увешанном орденами и медалями; в руке он держал начищенную до блеска металлическую трость.

— Вы на эту мадам сильно не пяльтесь, здесь это не принято. Иначе придется заплатить... — предупредил гид.

Из-за бордовой шторки показалась пышногрудая негритянка. Она подмигнула сразу нескольким мужчинам из нашей группы. Старик с орденами первый сломался под ее взглядом и незаметно стал отдаляться от группы... Через пятнадцать минут мужчина вылетел из комнаты без кителя, без медалей и без трости.

— Денег не хватило расплатиться, — приглаживал он седые волосы. — Эх, да черт с этими наградами, орденами! Для такой женщины ничего не жалко!..

Затем гид потащил нас в эротический театр. Заплатив сто евро за входные билеты, мы заняли лучшие места в партере. То, что происходило на сцене, повергло нас в шок. Каждые десять минут перед зрителями появлялись парочки мужчин и женщин, которые без всякого стеснения демонстрировали механический половой акт в разных вариациях. Во время процесса женщины равнодушно смотрели в сторону и насвистывали под нос незамысловатую мелодию, взгляд мужчин был устремлен в потолок. Мы с мужем не выдержали и получаса этого представления...

Дорогу к нашему отелю мы решили сократить и свернули в китайский квартал. Оказалось, жители этого района организовали собственную улицу красных фонарей. Цены на услуги жриц любви здесь либеральные. За двадцать минут полноценного секса одна пожилая женщина просила всего три евро, молодые девушки поднимали стоимость до пяти. Вообще, все, что происходило на этой узкой улочке, напоминало зарисовки из гангстерских фильмов: практически на каждом углу вповалку лежали пьяные мужчины и женщины, здесь же занимались любовью молодые парочки и торговали дешевыми наркотиками малолетние пацаны. Через пять минут мы заметно ускорили шаг — вероятно, поэтому нам удалось избежать неприятностей.

Все-таки Амстердам — город для мужчин. Женщинам здесь делать нечего...

Усы у начальника полиции были, как у Карабаса, в зубах дымилась сигара размером с подводную лодку. Я поняла: от попадания в тюрьму нас отделяют минуты.

Боже, все шло так мирно — до рейса Тунис—Москва еще час, мы шерстим магазины в аэропорту... Продавщицы, правда, витают в мире восточной неги: пьют в подсобке чаи с подругами, выходя лишь на крик клиента.

Клиент из нашей группы кричал истошно. Не потому, что захотел галстук с павлинами и кашне в горох. Он не вписался в бутик — протянул за чем-то руку и разбил манекен. Глиняного урода — на три части.

Вылетевшая из подсобки гурия мгновенно стала шайтаном: “Файф хандрид долларз!”

Бедняга вспотел и — ошибка! — полез в кошелек. “У меня только триста...”

При виде баксов (местный динар — валюта неконвертируемая) глаза гурии запылали. “О’кей, триста”, — протянула она цепкую лапку. Тут уж мое сердце не выдержало, и я пустила в ход французский. “Подождите-подождите, девушка! Только что было пятьсот, а теперь триста? У вас вообще тут все должно быть застраховано! Давайте разберемся!”

К лавке подтянулись еще гурии. Вспомнились картины баталиста Верещагина из восточной жизни. Брюнетки хватали за грудки наших мужчин, поминали угнетенную Чечню и “этих белых колонизаторов”, которые столько лет грабили Тунис. К тому же толпа ведьм требовала “в залог” наши паспорта и билеты. Мы держали круговую оборону возле прилавка с финиками.

В итоге продавщицы притащили полицейского, и все гурьбой пошли в участок. До отлета оставалось уже полчаса.

Начальник полиции не смог вставить ни слова в гневную речь “нашей” гурии на арабском (не знаю, как будет “свиньи”, но это явно звучало). Чертовка ярилась все пуще, и начальник уж был готов ей сдаться...

— Господин майор, — вступила я. (Конечно, он был капитаном.) — Майор, я уважаю и люблю традиции вашей страны. Тем более для меня удивительно, что женщина (жест в сторону чертовки) может ТАК разговаривать с вами, с мужчиной! Да не просто с мужчиной — с представителем власти! (Приосанился.)

И мне непонятно, господин майор, почему, вместо того чтобы, как положено женщине, работать — помогать клиенту, она пила чай в задней комнате. Вот! Тут я умолкаю, ибо не подобает быть многословной, когда мужчина принимает решение. (Мысленно поправляю чадру.)

Полицейский постановил: освободить нас без выкупа. Косясь в мою сторону, он рявкнул на гурию так, что она вылетела из кабинета пробкой.

...На борт нас провожала проклятиями толпа продавщиц. Они прыгали и трясли кусками манекена. Но это не омрачало победу.

Лежу я прошлым 9 марта с головной болью, вызванной не Международным женским днем, имевшим место накануне, а банальной простудой. И вдруг любимый мужчина предлагает сменить диван. Ну, буквально: съездить в магазин за новым. Какая женщина в здравом уме откажется от шопинга со спонсором?!

Прикуплю, думаю, заодно бумажных носовых платочков, а то мой очаровательный курносый носик что-то совсем прохудился... К счастью, мой спутник не знал, как, выезжая из Москвы по Можайскому шоссе, повернуть налево, к крупному мебельному магазину. Я дала мудрый женский совет: “Как пересечешь МКАД, увидишь указатель — по нему и езжай”. Пересекли МКАД. Мой друг читает: “Минск, 620 км... Слабо?” Это он мне, страстной путешественнице, покорительнице стран и континентов, “слабо” говорит?!

Вечером мы были в Минске. Купили бумажные носовые платочки, зубные щетки, сменное белье и велосипед марки “Аист”.

На старом диване мне снятся лазурные воды Карибского моря; испещренные иероглифами пирамиды Чичен-Ицы; дискотека “Эквинокс” на Пикадилли, где я ежегодно отмечаю свой 25-летний юбилей; усиливающий сердцебиение вид Парижа, если смотреть с высоты от белоснежного Сакре-Кер; умиротворенные баварские луга с толстыми коровами, жующими альпийские травы; вечная сутолока на Тайм-сквер и серый дворец белорусского Батьки, проступающий сквозь туман на проспекте имени Скорыны.

Лучшие путешествия, друзья мои, — те, которые впереди.

На личном опыте я убедился в том, что:

— с женщинами трудно ездить в Париж (затаскают по магазинам);

— с друзьями лучше не ездить в Прагу и Мюнхен (под угрозой — печень и почки);

— с женой не стоит посещать Таиланд (во избежание неудач в сексе);

— а с культурными людьми опасно ездить в любую точку планеты (можно умереть со смеху).

Случилось мне как-то посетить солнечный Вьетнам. А в попутчики достались люди, выйти с которыми куда-либо из отеля было нельзя. Нет, они не валялись пьяными в номерах (этих бы я легко поднял дешевым пивом в соседней закусочной). Они не были инвалидами-колясочниками (их бы я туда же отвез). Они были чистокровными московскими интеллигентами, воспитанными в лучших домах Бибирева и Бирюлева.

Вообще-то я интеллигентов (всех вместе и этих людей конкретно) очень люблю. Обычно они пьют мало крепких напитков, тем самым экономя их для других, и являются интересными собеседниками (например, могут рассказать о моде и о Ренате Литвиновой). Но тут случай оказался тяжелым: они не только мало пили, но и не хотели ничего есть:

— Фу, какая грязь у них в кафе!

— Фи, собачатиной пахнет!

— Чтобы я съел что-нибудь в их харчевнях?! Да никогда!

Такие реплики я слышал с самого приезда в Ханой, и скоро они мне надоели.

— Вот что, — сказал я, — вы, если хотите, ешьте в гостиничном кафе за 20 долларов. А я пойду по местным забегаловкам: пусть не так чисто, зато все за два бакса и очень прикольно.

Честно говоря, я приврал. Сидеть по три раза в день в окружении незнакомых людей, не понимавших ни по-каковски, было скучновато. Зато где я только не был и чего только не напробовался — даже вспоминать страшно.

Попутчики, вышедшие из отеля пару-тройку раз по крайней нужде, подшучивали надо мной, наверняка за глаза называли лохом и предлагали каких-то таблеток “для профилактики”. И так бы я и остался у них поводом для насмешек, если бы не случилось страшное.

На третий день в чистеньком гостиничном кафе их культурнейшим образом отравили. Чем — до сих пор не ясно. Но так, что пару дней они пугали унитазы и укрощали струи воды в биде.

— Е...! — интеллигентно возмущались дамы и господа в перерывах между забегами в санузлы. — Ты жрал черт-те где — и не отравился! Будь проклят этот Вьетнам!..

А секрет был прост. Не какие-то ликеры надо было в дьюти-фри покупать, а водку. Ну, или джин. До и после каждого обеда выпивать грамм по сто — и любые жареные тараканы желудку по барабану. Потому что еда, становясь закуской, перестает быть опасной для русского желудка. Так учил меня еще дед-сибиряк, предпочитавший к водке сырое мясо. И это чистая правда. Много раз проверял.

Спортивный журналист — диагноз. В этом уверены многие. Потому меня, человека по жизни и по работе путешествующего, чаще спрашивают не о том, что я видел любопытного там или сям, а о том, как же этот не забил, тот пробежал, третий упал, четвертый прыгнул... Как будто это так интересно...

Нет, интересно, конечно. Но в меру. Самое интересное обычно — рядом. Где-то поблизости от стадиона.

Вот, например, на Олимпиаде в Афинах мой коллега из одной газеты — хороший, кстати, парень — решил немного расслабиться. Благо — выходной. Газета на следующий день не выходит, репортажа в Москве не ждут.

Взяли с ним, понятно, “Метаксы”. Предварительно выпив литра три вина. После чего даже отправились на какие-то соревнования. Я даже еще помню — какие. На легкую атлетику. Она оказалась нелегкой...

Потом я его потерял. И с горя отправился в отель.

И вот тут началось самое главное. Рома (назовем его так), оказывается, мирно заснул себе где-то на лавочке. А очнулся... в греческом вытрезвителе. Или как там у них это дело называется...

Скорее всего это был, конечно, обычный медпункт. И тамошние медработники просто решили спасти загибающегося человека.

Пришел в себя мой товарищ после того, как ему в вену загнали иглу. Большую, по его словам. И он, испугавшись, начал ее выдирать.

— Подождите, что вы делаете?! — всполошились медики. — Мы вас спасем!

— Да не надо меня спасать!.. — попробовал отбиться Рома.

— Спасем, обязательно спасем! Вам плохо!

— Идиоты! — вдруг понял все коллега. — Вы ничего не понимаете! Мне — хорошо!!!

После этого, говорит, они меня сразу отпустили. И долго-долго смотрели вслед...