В августе этого года “МК” опубликовал историю мальчика Саши Бахарева, рожденного суррогатной мамой. Он появился на свет с синдромом Дауна, и от него тут же отказались обе матери. Наша газета пыталась найти приемных родителей для малыша, но как только заходила речь о его болезни, возможные усыновители тут же пропадали.
Мы отправили его документы за границу, но там тоже нужны здоровые и красивые дети. “Напрасно хлопочете. Ни одного случая, чтобы дауненок нашел новую маму, в России не было. Эти дети даже не входят в списки на усыновление!” — говорили в органах опеки.
Саша Бахарев сейчас находится в 15-м доме ребенка. Ему скоро исполнится полгода. Но мы не теряем надежды найти ему семью. Потому что порой в жизни все-таки случаются чудеса.
Семимесячный дауненок Петя, которого взяла домой многодетная москвичка Марина Подбиралина, — лучшее тому подтверждение.
— Когда я оформляла документы на Петю, то не слышала ни одного слова поддержки, — вспоминает Марина. — Говорили только: зачем тебе этот крест?
У нее не один ребенок — четверо.
Двое — здоровых. Двое — с синдромом Дауна. Родная дочь Надя и приемный сын Петька.
— Я, когда увидела Петю, сразу поняла: мой ребенок, — улыбается Марина Владимировна. — Любая мать безошибочно найдет среди новорожденных своего малыша. Так и я Петьку сразу узнала...
Она не собиралась брать чужого ребенка. Но в мае Марине позвонила знакомая — заведующая детским отделением Химкинского роддома. У них родился мальчик с синдромом Дауна. Родная мать сразу же написала отказную и засобиралась на выписку.
— Подруга попросила съездить к ней в роддом, привезти с собой Надю. Чтобы родители мальчика увидели: дети с таким диагнозом могут нормально говорить, бегать и читать стихи.
В Химки они приехали всей семьей. 4-летняя Надюша очаровала врачей. Читала стихи, танцевала. Однако “безутешные” родители дауненка даже не обратили внимания на девочку. Не поинтересовались: как добиться таких результатов, сколько сил и времени нужно потратить. “Что мы скажем своим родным? Что родили неполноценного? Думали, будет сын, дадим ему все. Но у нас нет теперь сына”, — повторяли без конца они.
— Эти люди жалели только себя, — считает Марина. — Мать даже не принесла малышу подгузников в больницу!
В тот день она так и не убедила ни в чем его родителей.
Но — неожиданно для себя — вернулась в роддом еще раз.
А потом снова и снова...
Мальчика кормили через зонд. С тех пор как к Пете стала приезжать Марина, он стал есть сам. Могла ли она его бросить?
Документы на опеку Марина оформила быстро.
Она такая во всем — уверенная, амбициозная и решительная. Всегда добивалась того, чего хотела. В детстве мечтала служить на флоте и летать в небе. После золотой медали вместо МГУ, куда ее отправляли все учителя родного Туапсе, Марина пошла учиться... на кока.
— Тогда девочек не брали в высшие морские учебные заведения, — говорит она. — Вот и пришлось пойти в мореходку.
Марина отслужила на флоте год. На сушу вернулась с будущим мужем и желанием учиться дальше. Правда, на этот раз выбрала “девичью” профессию экономиста.
В жизни ей удавалось делать параллельно несколько дел. Пока училась на первом курсе, вышла замуж, родила Лену. К окончанию института у Марины уже была вторая дочь, Лилечка, и работа в Ростовском авиационном центре. Тогда-то ей удалось исполнить свою вторую мечту: стать летчицей.
А затем грянула перестройка. Деятельная Марина открыла в Туапсе первый коммерческий магазин “Елена”. Но ей хотелось большего: и вскоре она стала владелицей цехов по пошиву одежды, производству инкрустированной мебели и изделий из пластмассы.
— Потом на Туапсе обрушилось наводнение, — вспоминает предпринимательница. — Цеха и магазин оказались затоплены.
Пришлось все начинать сначала. Взяла кредиты в Москве, потом открыла в столице представительство турецкой торговой компании. Перевезла сюда и своих девочек.
— Наверное, я была не очень хорошей мамой, — вздыхает Марина Владимировна. — Дочери жили в пансионе, домой их забирала только на выходные. Помню, отъезжает автобус с детьми. У моих девчонок глаза полны слез. Но они ни разу не заплакали: знали, что другого выхода у нас нет. Я должна была кормить семью.
Из торговли Марина ушла в чисто мужской бизнес — международные перевозки. Девочки стали учиться в обычной школе. Наладилась и личная жизнь. У Марины появился новый, четвертый муж.
Константин Петрович был директором дружественной компании. Заочно он знал Марину два года. Их визуальный роман оказался гораздо короче — на второй день после встречи Костя предложил Марине руку и сердце. Через месяц они поженились.
Марине Владимировне исполнилось 36 лет, когда она забеременела в третий раз. Для Константина это был первый ребенок.
— Беременность протекала хорошо, — вспоминает многодетная мама. — Ни один анализ (я наблюдалась в одном из лучших институтов Москвы), ни одно УЗИ не показало никаких признаков ребенка с синдромом Дауна. Буквально на 35-й неделе доктор вдруг говорит: “Знаешь, у малыша какая-то проблема с желудочком, по-видимому, непроходимость 12-перстной кишки. Давай сделаем анализы еще раз”.
Врач перезвонил через неделю со страшной новостью: у ребенка синдром Дауна. Врачи решили не сохранять плод — вызвать искусственные роды.
— Мне никто тогда ничего не объяснял, — вздыхает Марина. — Был только приговор — Даун. А что там у меня в животе? Знаете, были ощущения как из американских фильмов ужаса. Казалось, во мне живет не мышонок, не лягушка, а неведома зверушка.
Она проплакала весь вечер. А ночью дочка родилась сама. “Недоношенная, 2200 граммов, не выживет, подписывай бумагу об отказе от ребенка”, — наседали врачи. “Ну зачем тебе даун! — убеждала Марину акушерка. — Хочешь поставить крест на дочерях?”
Это был убийственный аргумент. Губить две жизни? Своими сомнениями Марина поделилась со старшей, 17-летней Леной.
“Мама, если ты откажешься от ребенка, — сказала ей дочь, — я пойду на работу и сама воспитаю сестренку!”
Новорожденную назвали Надя.
— Мы сразу же придумали это имя, — улыбается дочь Марины Лиля, — так зовут маму Константина Петровича. К тому же надежда — единственное, что нас спасало в то время.
Надя быстро шла на поправку, несмотря на пессимистичные прогнозы врачей. Уже в полтора месяца ее забрали из больницы. Тогда ее родители поступили весьма неожиданно. Собрав всех трех дочек, они отправились к Черному морю. А через несколько месяцев уехали в большое путешествие по Европе.
— В перерывах, конечно, мы бывали в больницах. Но результатов было мало — лечения-то у болезни нет. В первый год ребенок с синдромом Дауна кажется совершенно обычным. Но он позже начинает ходить, говорить, становится неуклюжим... Но стоило нам сменить обстановку, как мы замечали: Надя села, стала сама держать ложку...
Ребенок с синдромом Дауна — не плохой и не хороший. Он — другой. Ему требуется иной подход, иное воспитание. Много сил, чтобы научить самым элементарным вещам. На Надю семья тратила все время и деньги — логопеды, массажисты, кинезиотерапевты, няни.
На два года Марине пришлось забыть о работе — все время она проводила с семьей. Поначалу постоянно мучилась вопросом, который терзает всех матерей инвалидов: за что мне это?
— Я поставила вопрос по-другому: “для чего?”, — делится Марина. — Это было нужно, чтобы я что-то осознала. До рождения Нади я была безумно успешной женщиной, воспитывающей прекрасных детей. Неожиданно жизнь стала менее благополучной. Но пришло понимание: я не только машина для зарабатывания денег, я — мама.
В два года Надя пошла в самые обычные ясли. Правда, она пробыла там всего неделю, когда заведующая попросила забрать девочку домой. “Подержите ее еще месяц, — попросила тогда Марина, — а потом я ее заберу”.
Теперь 4-летняя Надежда — звезда садика. В каждом утреннике у нее сольный танец, на каждом празднике она читает стихотворение.
— Это единственный ребенок, которого знают все воспитатели, нянечки и родители, — смеется Марина Владимировна. — С ней все здороваются, она всем задает вопросы. Когда мы приходим с Надей в садик, я нахожусь “при ней”. Выходит, дочь ведет меня по жизни...
Светлые волосы и задорная улыбка. Надюшка даже минуту не просидит спокойно. За два часа показала мне все семейные фотографии. “Это Надюшенька-душенька, — тычет пальчиком в собственное изображение. — А это моя сестра Лилечка с мамой”.
Пока мы разговариваем со средней дочерью Марины Лилей, Надежда успела разбросать мячи по комнате, “помыть” тряпочкой пол, телевизор и тетрадь старшей сестры.
— Она очень талантливый ребенок, — улыбается Лиля. — Знает наизусть сказки Барто. И с черчением мне помогает: сядет рядышком и что-то рисует.
На 8 Марта Надя слепила маме замечательный цветок — он висит в рамочке под стеклом на самом видном месте в их квартире.
— А еще Надя очень хорошо танцует, — продолжает старшая сестра. — И пианино у нас дома не случайно. Надюша лет с трех сочиняет музыку.
Только самый младший в их семье — 7-месячный Петя — пока не пишет песен и не рассказывает стихов. Зато улыбается каждому гостю.
— Эмоционально он очень развит, — объясняет его няня Ирина. — А так — обычный ребенок!
Когда Марина пришла за разрешением на опеку, собрался опекунский совет. Первый вопрос: “Зачем вам это надо?”
Она ответила тоже вопросом: “А кому-нибудь из вас этот ребенок нужен?”
В комнате повисла тишина. И через минуту все документы были подписаны.
Через месяц маленький Петя познакомился со своими сестрами. Сейчас около малыша круглосуточно дежурит няня, приезжают тетя и бабушка. С ним занимаются девочки, приходят на дом врачи.
— Сейчас я подала документы на усыновление, так что скоро я стану настоящей мамой для Пети. Можно, наверное, дать мальчику больше, но материальное положение не позволяет, — говорит хозяйка дома. — Учится Лиля, Наде нужен логопед — а обделить кого-то из них я не могу.
У Марины нет миллионов. Пока она занималась семьей, конкуренты ушли далеко вперед. Ее московская квартира заложена. Сейчас семья снимает жилье.
Марина не просит никаких милостей: “Сама заработаю!”
Главное, говорит она, есть семья. К тому же старшая дочь Лена уже работает, а средняя Лиля мечтает о своем деле.
— Когда закончу учиться на дизайнера, то открою свое дело, — делится бизнес-планом студентка. — У людей с синдромом Дауна нестандартное мышление — в творческих профессиях они очень нужны. Так что, когда сестренка с братишкой вырастут, я возьму их к себе на работу, будет семейная фирма — не пропадем!
В их семье на протяжении пяти поколений рождались только девочки. Прямо рок какой-то! С появлением Петьки, первого и главного мужчины в доме, все переменилось. Недавно забеременела старшая дочь Лена. УЗИ показало, что у Марины будет внук.
Наверное, испытания даются сильным людям. Как будто кто-то сверху проверяет их на прочность.
Марина выдержала. А ее последний, четвертый, муж — нет.
Через три года после рождения Нади Константин ушел из семьи. “Наверное, у него были какие-то свои мужские амбиции, которых наша дочка не оправдала”, — горько улыбается женщина.
Мужчины начинают любить своих детей, когда те достигают каких-то успехов, когда ими можно гордиться.
Женщины просто любят...
