10 декабря 2004 г., 11.00
Ведущий — Петр Маркович Спектор, первый заместитель главного редактора газеты “Московский комсомолец”.
П.М.Спектор: Добрый день, дорогие друзья, уважаемые коллеги! Сегодняшний гость нашего пресс-центра, пресс-центра газеты “Московский комсомолец”, — министр правительства Москвы, руководитель Департамента продовольственных ресурсов Александр Иванович Бабурин. Тема вечная, тема всегдашняя, тема актуальная — продовольственные ресурсы. Сначала несколько слов, потом вопросы.
А.И.Бабурин: Я хотел бы остановиться на одном аспекте: почему для правительства Москвы тема продовольствия остается по-прежнему злободневной? Здесь есть несколько объективных факторов. Первое: Москва — это самый северный мегаполис мира; сегодня здесь постоянно проживает более 10,5 млн. человек, и до 3 млн. человек ежедневно прибывает гостей, которых нужно кормить. Это один из регионов РФ, который не имеет своих собственных сельхозугодий, то есть сам не производит продукцию, а является ее конечным потребителем. Поэтому, являясь одним из социальных факторов, который может быстро дестабилизировать ситуацию в обществе, продовольствие находится под постоянным прицелом лично мэра и правительства Москвы. Достаточно сказать, что мы Юрию Михайловичу докладываем еженедельно о наличии запасов основных видов продовольствия, о наличии ресурсов продовольствия в Москве, о ценовой ситуации, о тех мерах, которые мы предпринимаем, чтобы т.н. показатель продовольственной безопасности был всегда не ниже предыдущего периода. Под “продовольственной безопасностью” мы понимаем такое состояние государства, ее экономики, которое может обеспечить не только физическую, но и ценовую доступность основных видов продовольствия нашему населению. То есть человек должен иметь не только возможность зайти в магазин, но и уйти из него с покупками (по крайней мере, по основным социально значимым видам продовольствия). Раньше Департамент продовольственных ресурсов, который работает в основном по 15—20 позициям основных видов продовольствия, без которого человек не может жить, работал по схеме создания товарных запасов в г. Москве. Сегодня мы постепенно переходим от обслуживания запасов к формированию постоянных продовольственных потоков, привозимых в Москву, обеспечиваем отдельными видами продовольствия (овощи, сахар, соль и др.) розничную торговлю, а также основными видами, которые необходимы для устойчивого функционирования нашего комплекса предприятий, которые занимаются переработкой продовольствия. Вот этот переход от формирования запасов к формированию постоянно производимых или привозимых ресурсов позволил нам сконцентрировать свое внимание на сотрудничестве с регионами и перейти к такой, я считаю, серьезной работе в этом отношении, как развитие интеграционной связи с региональными производителями сырья и продовольствия. То есть мы сегодня практически с 50 регионами РФ имеем соглашение о сотрудничестве по линии кооперации, то есть прямых поставок продовольствия в город, и 19 регионов у нас сегодня имеют связи с московскими предприятиями на уровне интеграции. Наша задача сделать к 2010 году расстановку сил на этом рынке такую, чтобы треть продовольствия, которое потребляется москвичами, производилась нашими предприятиями в регионах России гарантированно, а половина объема потребления закупалась и производилась с финансовой поддержкой со стороны правительства Москвы. Таким образом, правительство всегда будет уверено, и, соответственно, москвичи тоже, что мы являемся не только покупающим регионом и в этой степени зависящим от других, но и регионом, который производит и основную долю продовольствия гарантированно поставляет на наш потребительский рынок. Вот в целом для чего предназначен наш департамент.
Вопрос журналиста: Хотелось бы узнать, ожидается ли повышение цен на продовольствие в будущем году? Что вы прогнозируете?
А.И.Бабурин: Я думаю, что мы с вами в течение ряда лет имели возможность убедиться, что рост цен есть, и он будет. Безусловно, одна из задач правительства Москвы — сделать так, чтобы рост цен на продовольствие в городе не опережал рост инфляционной составляющей. Я хочу привести вам маленький пример: когда мы начали заниматься активно интеграцией с регионами и развивать кооперацию, нам удалось начиная с июля прошлого года переломить тенденцию, которая была на протяжении долгого этого периода. С июля прошлого года впервые темп роста цен на основные виды продовольствия в г. Москвы ниже, чем темпы роста по России в целом. Могу привести данные, что за 11 месяцев т.г. цены на продовольствие в Москве подросли на 8,2%, в то время как по России — на 10,4%, то есть разрыв уже составляет чуть более 2 процентов. А обычно, как правило, темп роста цен, то есть прирост их, превышал в Москве общероссийские показатели от 5 до 10 процентов. Это показывает (конечно, темп цен достаточно высокий), но прирастает он гораздо меньше, чем по России. Вот это вторая задача, которую правительство Москвы видит перед собой. Решаем мы ее следующим образом. Первое: насыщением рынка, и второе: формируя интеграционные цепочки, которые дают возможность исключать посредника, доставляющего, как правило, от производителя продукцию нашим оптовым и розничным предприятиям торговли.
Вопрос журналиста: Что вы можете сказать по поводу того, что продукты в Москве очень дорогие по сравнению с другими мегаполисами?
А.И.Бабурин: А что вы понимаете под “очень дорогие”? Если, например, я вчера был в Голландии и видел картошку по 4,5 доллара, то это значит, что “очень дорогие”?!
Понимаете, здесь нужно предметно разговаривать, о каких видах продовольствия идет речь. Я вам приведу конкретный пример. Вот неделю назад я специально ездил в Бельгию и Голландию для ознакомления с тем, как там организован процесс производства картофеля, который стоит 4,5 доллара за килограмм. Правда, он чищеный, в вакуумной упаковке, но сульфированный, чтобы не терял цвета в течение трех—четырех суток, пока дойдет до потребителя. Это вопрос относительный. Да, действительно, цены в Москве, например, по сравнению с регионами России по отдельным видам продовольствия от 30 до 40 процентов выше. Но надо понимать, что нам и сырье достается более дорогое, и стоимость его переработки в Москве — за счет тарифов на энергоносители — гораздо выше. И самое главное, что и покупательская способность у нашего населения гораздо выше. Поэтому, когда говорим “почему дороже?”, надо еще некоторые факторы учитывать. Но мы с вами съедаем больше почти на 15% мяса (среднестатистический москвич по сравнению с россиянином). Мы с вами по отдельным видам потребления основных социально значимых видов продовольствия приблизились к медицинским рекомендуемым нормам (по рыбе, по растительному маслу, по сливочному). В то время, как среднестатистический россиянин всегда идет ниже, чем среднестатистический москвич. Поэтому — да, где-то выше, где-то ниже. В целом выше, но не из-за того, что такая торговля, такие производители у нас. Большое значение в производстве продовольствия имеют энергозатраты (до 30 процентов по отдельным видам продовольствия). Вот хлеб, например: 20% всего лишь зерно составляет в цене на хлеб. 20 процентов! Пятая часть! А почти 2/3 — энергоносители! Поэтому, когда мы говорим о цене на продовольствие, нужно посмотреть, из каких факторов эта цена складывается и что на нее влияет. Если мы получили в течение года 30-процентный рост на энергоресурсы — вот вам ответ на “почему выше”.
Вопрос журналиста: Перед Новым годом обычно бывает всплеск цен на продукты питания. Можно ли как-то этот всплеск регулировать?
А.И.Бабурин: Давайте, во-первых, разберемся, отчего происходит всплеск цен. Первое: это мы с вами, которые приходят и начинают выбирать продукцию из магазинов. То есть спрос рождает предложение. Повышение спроса рождает желание продавца повысить цену. “Недефицит”. Сегодня нет дефицита ни по одной позиции продовольствия в г. Москве. Если раньше дефицит провоцировал повышение ажиотажного спроса и, соответственно, цен, то сегодня только лишь спрос, особенно накануне праздников, вызывает желание продавца повысить цены на 10—15 процентов. Хотя есть и очень закономерные тенденции. Например, ситуация по мясу, которая происходит сейчас. Москва съедает в год около 1 миллиона 80 тысяч тонн мяса. Вот из этого миллиона 760 тысяч правительство Москвы способно произвести и организованно провести на рынок. Но мы сегодня очень зависимы от импортных поставок мясопродуктов. Вот эта пресловутая история с квотами и инвестициями в регионы РФ. Режим квотного нивелирования, как “рычаг Архимеда”, должен был, с одной стороны, влить инвестиции в регионы, чтобы дефицит устранить за счет роста собственного производства. И тогда мы объем потребляемых по квотам импортных мясопродуктов могли бы снизить. Что получилось? По квотам нас привязали (я имею в виду поставщиков или переработчиков продукции) к конкретным странам конкретного производителя. Понятно, что, если я привязан условно к какой-то фирме, у которой я обязан получить тысячу тонн продукции, она знает, что я от нее никуда не денусь. Понимает, что я нахожусь от нее в определенной зависимости, естественно, владелец фирмы вместо 1,5 доллара предложит нам сразу 1,8. В результате цена на импортные закупки по отдельным видам мясопродуктов в два раза повысилась за этот год. В то же время вместо того, чтобы инвестировать и развивать собственное животноводство, на 6 процентов поголовье скота сократилось в результате политики повышения цен на зерно, отсутствия социальной политики на селе. И вот этот рычаг, который должен был сработать по принципу Архимеда, он в результате сломался. И там мы не сработали, и у себя ничего не сделали. Сегодня происходят парадоксальные явления. Москва всегда была насыщена колбасными изделиями, мясопродуктами из собственного производства и из близлежащих регионов. Произошел рост цен на отечественное сырье из-за дефицита мяса в регионах, произошел рост на сырье по закупкам по импорту. Мясопереработчики до последнего времени пытались держать цены на продукцию стабильные, до сентября. Хотя к этому времени в полтора раза отечественное поднялось и почти в два раза импортное. Они держали цены розничной торговли на продукцию стабильные. За этот период производство стало невыгодно мясопереработчику, он не стал получать прибыль. В результате отдельные предприятия подняли цены на 10 процентов, чтобы хотя бы какую-то рентабельность с этого вида продукции иметь. Вот вам результат отсутствия взвешенной политики. В принципе мы сами формируем условия, при которых цена на продовольствие растет. Хотя еще раз повторю, что дефицита нет, а вот такая неуклюжая политика в этом вопросе приводит к таким последствиям. Несколько раз правительство Москвы и ранее, когда вводили квоты, и сейчас предлагало не вводить страновой привязки для наших импортеров мяса. Не надо. Мы имеем возможность и в Бразилии, и в Аргентине, и в Китае закупить мясо. Пусть будет дух соперничества и конкуренции в том числе у поставщиков этой продукции. Чтобы поставщик за рубежом знал: если он завысит цену хотя бы на 10 центов, я уйду и возьму у другого. Понятно, что если я жестко привязан, значит, я и зависим. Мы не имеем возможности сегодня выбрать, где эффективнее и экономичнее взять. Но почему-то не слышат нашего голоса.
Вопрос журналиста: Почему? Может, это кому-то выгодно? А.И.Бабурин: Выгоды? В том числе и нам выгодно. Вот если мы вместе это делаем, давайте вместе и покажем, к чему приводят эти результаты.
Вопрос журналиста: 2 дня назад в СФ выступал Герман Греф, он отчитывался перед нашими сенаторами о ситуации со вступлением в ВТО. И там было сказано, что вступление в ВТО как раз даст наибольший эффект сельскому хозяйству за счет того, что мы тогда сможем влиять на дотирования или на субсидии, которые выделяет Европейский союз и другие страны — участники ВТО на производство сельхозпродукции. Мне бы хотелось спросить у вас: готовы ли наши агрохолдинги работать в условиях, когда Россия вступит в ВТО? А видимо, это все-таки случится в ближайшее время.
А.И.Бабурин: Наверное, это обязано случиться. Потому что есть природные явления, такие как отсутствие вакуума, диффузия, ассимиляция. Естественно, это процесс, которого мы не избежим, и мы когда-нибудь обязательно вступим. Другой вопрос: на каких условиях и в какой ситуации мы туда войдем? Если сегодня у нас производитель сельскохозяйственной продукции не оснащен, финансово не поддерживается, не имеет возможности взять кредит, заложить свое имущество — то как ему помогут те, кто в первую очередь наступит на наши рынки? Вот сегодня с этим мясом создалась парадоксальная ситуация. Мы все с вами помним период десятилетней давности, когда нас завалили европейской дешевой красной колбасой. Мы, конечно, только вылезли из дефицита, нам интересно было (новые вкусовые качества), начали ее аккуратненько потреблять. Но там потом какие-то процессы произошли в государстве, и этой колбасы не стало. В основном отечественная продукция сегодня имеется. Слава богу, мы нашли способ поддержать московских мясопереработчиков, вытащить их из долговой ямы. Сегодня ценовая ситуация на рынке производства и потребления такова, что, если эти тенденции будут развиваться долее полгода, выгоднее будет предпринимателю не производить у нас эту колбасу, а привести ее оттуда. И уже происходит интересное явление. Я вот недавно разговаривал с директором Микояновского комбината, он говорит: “Уже позвонил мой знакомый из Германии и говорит: а ты не можешь приехать, мы хотели тебе показать, продегустировать некоторые виды нашего ассортиментного перечня колбасы. Я спрашиваю: “А зачем?”. — “А нам хотелось бы понять: москвичи будут ее есть или нет?”. Создаются реальные экономические условия для того, чтобы выгоднее было привезти их продукцию на наш стол и положить ее рядом с нашей продукцией, которую нашим мясопереработчикам становится невыгодно производить. Вот к чему приводят эти механизмы неправильного исполнения квотного регулирования. Мы опять приходим к ситуации в гастрономии 91-го года: наряду с решением о принятии квотного механизма нужно было подумать, как осуществлять инвестиции. А у нас с вами 3 года осталось. Если мы не вложим в свое сельское хозяйство, то придут те, но придут не с готовностью вкладывать в наше сельское хозяйство, а с готовой продукцией на прилавок (это быстрее и экономически эффективней). Потому что это длительный процесс, особенно в животноводстве.
П.М.Спектор: Александр Иванович, а вот мы о мясе, о мясе. А хочется немного о хлебе поговорить. Потому что качество хлеба иной раз просто не соответствует ГОСТу. Вот хотелось бы, чтобы вы прокомментировали эту ситуацию, ситуацию с частными пекарнями.
А.И.Бабурин: Я бы хотел в этом вопросе “танцевать от двери”. Сегодня у нас производством хлеба занимается более 50 предприятий города крупного и среднего бизнеса. В том числе 4 мелькомбината, которые получают зерно, которого мы потребляем с вами вместе более миллиона тонн. Причем твердая гарантия, что то зерно, которое привозится в Москву, соответствует всем требованиям ГОСТа. Мы способны купить зерно так называемых твердых сортов, которые улучшают качество хлеба. Но затем, когда мы идем по цепочке технологического процесса, по цепочке производства, случаются парадоксальные вещи. Мелькомбинаты Москвы готовы обеспечить всех хлебопроизводителей качественной, гостовской, соответствующей всем требованиям, в том числе по йоду, по селену, мукой. Появился новый сектор. Все мы его приветствуем однозначно (мелкий бизнес). Появилось такое количество пекарен малой мощности, которое приблизительно третью частью хлеба вместе с завозимым из других регионов вытеснили с нашего рынка. Слава богу, конкуренция должна быть. Но как только мы идем проверять — это не к малому бизнесу относится, а к нашему бескультурью, к отсутствию мощного и серьезного контроля. Как только мы идем проверять малый бизнес, который зачастую размещен в неприспособленных помещениях для мини-пекарен, большинство из них не имеет возможности даже установить там необходимый комплект оборудования, мукосеятельные машины, тестомесильные машины. И зачастую не из-за того, что они— предприятия малого бизнеса — не могут обеспечить того качества хлеба, который нужен, а из-за того, что они просто ютятся в неприспособленных помещениях с неприспособленной технологией. Хотя, конечно, есть вопросы и к крупным хлебозаводам. Но там процесс этот под контролем государства. По крайней мере, был до вчерашнего дня, когда распустили Росхлебинспекцию. А там и обеспечить этих требований невозможно. Малый бизнес может обеспечить даже повышенное качество хлеба. Если будут условия, которые мы, к сожалению, им не предоставляем. Поэтому сегодня до трети нашей хлебной продукции на розничном рынке имеет отклонения по качеству.
Вопрос журналиста: Росхлебинспекцию прикрыли. А кто теперь будет следить за качеством хлеба?
А.И.Бабурин: Мы создали федеральные органы, которые должны взять на себя эти функции. Но у нас как? Сначала принимается решение, а потом готовится его исполнение. Вот решение принято, насколько я знаю, специалисты Росхлебинспекции сегодня с утра активно чесали затылок: что с ними будет? А, наверное, нужно было сначала продумать, как бы эти специалисты вошли в те службы и не прекратили бы выполнение своих основных функций при этом. Но у нас сначала подписали приказ, а теперь будут думать, как выходить из этого положения.
Вопрос журналиста: Что, у нас безвластие пока?
А.И.Бабурин: В функции контроля за хлебом — да. Перерыв, так скажем.
П.М.Спектор: Значит, эта цифра в 30 процентов резко возрастет?
А.И.Бабурин: Может возрасти.
Вопрос журналиста: Новый закон №122 отменяет действие региональных служб контроля за качеством и безопасностью продукции. Кто будет осуществлять качество и контроль?
А.И.Бабурин: 122-й закон не отменяет деятельность региональных органов контроля. Он говорит о том, что вопросы безопасности берут на себя федеральные структуры. Вопросы безопасности. Вопросы качества по-прежнему остаются за региональными органами контроля. Никто эти органы не ликвидирует, просто им передаются функции мониторинга. Если раньше наша Московская государственная инспекция по качеству имела право непосредственно обеспечивать контроль, то сейчас эти функции закрепляются только лишь за федеральными органами (то есть центр Госсанэпиднадзора по Москве, ветеринарной, Госторгинспекции) — то есть все органы сохраняются. Только от региональных функции контроля передаются к федеральным. Но опять происходит временная коллизия. Никто не проработал вопрос: что такое мониторинг, как он осуществляется? Как осуществляется в рамках осуществления мониторинга координация действий между региональными и федеральными уровнями? Что сегодня должна делать инспекция региональная? Как она должна свою работу строить с ними? То есть сначала принимается решение, потом думают, как его исполнять. Но у региональных органов власти и законодательных исполнителей имеется инициатива разработать свои условия регионального контроля за качеством, чем мы сейчас активно будем заниматься. Поэтому, может быть, немножечко неоткровенно все пояснили. Никакие органы не сокращаются, изменяются их функции.
Вопрос журналиста: Кстати, Александр Иванович, на днях в США в рамках борьбы с терроризмом приняли закон — продукты будут проверять на биобезопасность. У нас в России вообще есть какой-то реальный контроль тех продуктов, которые ввозятся к нам?
А.И.Бабурин: Готовится на выход, я думаю, в течение максимум 2 недель будет подписано постановление правительства Москвы. Создается специальное предприятие, которое будет оснащено суперсовременной лабораторией, специалистами. Создается специальный совет на уровне правительства специалистов, которые будут осуществлять эти функции. Лаборатории сейчас в Москве есть. Они есть и у федеральных, и у отраслевых органов управления. Задача в том, чтобы соединить их вместе. Сегодня пока такого контроля, кроме как общественного, нет. Есть контроль по отклонению. СЭС нашли где-то превышение, зафиксировали. А сплошного контроля пока нет. Что касается нашего департамента и участия его в этой работе: в течение максимум 2 месяцев запустим систему партионного учета продовольствия, поступающего на все наши предприятия, будь то переработка, будь то торговля. И информация о партиях, количествах, качествах, обеспечения необходимой документации будет нами передаваться сразу в органы контроля. Которые будут отслеживать каждую партию продукции. Вот в этом мы и видим роль нашего департамента. А они уже будут принимать решение: если поступила продукция, которая по своим требованиям безопасности качества подтверждена хотя бы комплектом документов для начала. Может быть, на первом этапе и не нужно смотреть. У нас ведь присутствует ограниченное количество культур, их 5 или 6. А вот последующее участие их в продуктах переработки этих культур может очень быстро разветвляться. Наличие информации о приходящей продукции позволит прослеживать ее прохождение и перевалку, чего до сих пор нет. То есть мы находимся в состоянии разработки всего этого.
Вопрос журналиста: Александр Иванович, скажите, пожалуйста, скоро, в январе, открывается очередная выставка “Зеленая неделя в Берлине”, как она будет проходить?
А.И.Бабурин: Мы третий год выступаем отдельным стендом Москвы на выставке “Зеленая неделя в Берлине”, и порядка 45 предприятий наших показывают свою программу. В этом году мы тему хотим сделать такую: способны ли наши продукты проникнуть на западный рынок. Вообще интересная парадоксальная ситуация складывается. Аттестовать наши предприятия у них большого желания нет. То есть свой рынок от проникновения наших они оберегают очень жестко. Поэтому ряд предприятий, которые потенциально могут свою продукцию привезти, мы в этом году выведем туда и поставим вопрос о необходимости их сертификации применительно к европейским нормам. Второй вопрос, который мы хотели бы там поднять, — возможность также экспонировать нашу продукцию через те сетевые структуры, которые вошли в Москву. (“Метро”, “Ашан”.) Там такие переговоры должны пройти, потому что определенные льготы правительство Москвы дало этим сетям, и мы хотим, чтобы в ответ был реверанс и возможность поставки нашего продовольствия туда. Хотя вкусовые требования того покупателя не всегда к нашей продукции адаптированы. Не все нравится из их продовольствия нам, и меньше они готовы к нашему продовольствию. Но очень большая наша диаспора русскоговорящих, которая очень жаждет наших продуктов. Я вам скажу, что обычно наши предприятия привозят туда 5-дневный запас для ярмарочной торговли и выставочной деятельности. Там разрешается эту продукцию продавать. К концу 1-го дня вся продукция, которая завезена, как правило, уже скуплена и с большим ажиотажем. Мы никогда оттуда никакую продукцию не возвращаем.
Вопрос журналиста: Есть ли программа у московского правительства по решению сложившейся ситуации малого бизнеса по выпуску хлебной продукции?
А.И.Бабурин: Безусловно есть. В первую очередь здесь контролирующие функции должны сыграть свою роль. Потому что нельзя такую продукцию иногда выпускать. Не из-за того, что она вредна, из-за того, что она сегодня не соответствует тем требованиям. Мы провели встречу с Егоровым, департаментом малого бизнеса, гильдией пекарей. Мы в принципе поставили те задачи, требования и условия, в соответствии с которыми этот бизнес, особенно хлебный, должен развиваться. Говорилось о том, что в течение полугодия основные требования, которые влияют на качество, должны быть выполнены, если они могут быть выполнены. Договорились, чтобы к этой работе привлечь контролеров, хотя их очень мало, понимаете. У нас такая ситуация, что контролеров всегда не хватает, чтобы стоять над душой каждого производителя и контролировать все его процессы. Поэтому контроль должен быть в первую очередь внутренний. Мы договорились, что будем этих предпринимателей учить, и наши действия будут профилактического характера, направлены на входящую продукцию — муку и т.д., чтобы на выходе иметь нормальный результат. С предпринимателями мы об этом и договорились, дали время до конца года, и где-то в первом квартале начнем уже проверки.
Вопрос журналиста: Сделайте прогноз по росту цен на продукты питания в будущем году по Москве.
А.И.Бабурин: Я могу сделать прогноз по Москве. Но мы с вами, помните, учили классиков: не может быть построен социализм или какое-то общество вне. По Москве мы постараемся удержать темпы роста цен в пределах инфляции. У нас для этого рычаги есть. Но могут произойти какие-то явления вне Москвы и в регионах, и на более высоких уровнях управления, которые повлияют на ситуацию. Сегодня возможности у правительства Москвы таковы, что можем удерживать темпы роста цен в пределах инфляции. Я вам рассказал только о том, какими рычагами обладает правительство Москвы, чтобы контролировать ситуацию. Слава богу, что у нас мэр понимает, что раскачать ситуацию социальную очень легко, если появится опять дефицит на рынке потребления. Поэтому первое, что было сделано, — был сформирован фонд, т.е. были правительством выделены деньги на закупку продовольствия. Конечно, все мы не можем купить. Но 25% потребления мы можем финансово поддержать через предпринимателей, которые этим бизнесом занимаются. Второе: мы договорились, когда шли процессы приватизации и сейчас, не должны быть перепрофилированы те предприятия, которые поставляют продовольствие. При этом условии мы им доверяем бизнес, что они не уходят из этого бизнеса, несмотря на то что им тяжело. Мы помогаем. Мы формируем сегодня годовые программы, т.е. конкурсы на разовые закупки. Например, нам показалось, что с зерном будут проблемы, и мы объявляем конкурс, который 2 месяца нужно готовить, который сам потом длится 45 дней. В результате либо договоры нарушаются, либо условия меняются. Мы сразу договорились с предприятиями: мы вам даем до 30% средств, необходимых вам на весь год, чтобы вы обеспечили гарантированно в течение года привоз продукции в соответствии с вашей годовой программой. 30% — это достаточно много. А они гарантируют нам, что такое количество продовольствия будет привезено, если у них остаются средства — они пускают их на техническое перевооружение, на закупку оборудования. Мы договорились с ними, что мы пополам вкладываем средства в развитие межрегиональных интегрированных цепочек. У нас Микояновский мясокомбинат имеет 5 филиалов в регионах РФ, где производится убой скота. Сегодня Микояновский комбинат способен себя обеспечить отечественным сырьем через эти региональные структуры. Черкизовский мясоперерабатывающий, можно сказать, холдинг почти полностью ушел с импортного рынка. Он получает несколько процентов импортной продукции, которую мы не можем здесь произвести. Шпик определенного качества. Так за счет этих работ за 3 года нашу импортную зависимость по мясосырью снизили с 89 до 65%. Государство считается зависимым, если оно приобретает более 25% продовольствия из-за рубежа. Да, сегодня 65 — это очень много, но это не 89, не 90. И выполнить вот эту программу, работая с отечественным производителем, мы считаем, если, конечно, никакие другие внешние факторы не появятся, мы сможем до 2010 года снизить до 50% эту зависимость. Но это что значит? Это значит, тот дефицит, из-за которого мы раньше обращались туда, нужно научиться гарантированно производить у себя. А у нас, извините, пока поголовье даже свиней падает. То есть мы сегодня, Москва, занимаемся такими точечными проектами, стремясь к самообеспечению. И когда 2 недели назад было заседание правительства Москвы на эту тему, приехали министр А.В.Гордеев, Г.С.Полтавченко из Центрального федерального округа, и там, посмотрев на наш опыт, они сказали, что вот эту программу нужно продумать и реализовать уже не на уровне Москвы, а, по крайней мере, на уровне Центрального федерального округа. Чтобы это была программа подъема нашего сельского хозяйства, программа инвестиций в него. Когда мы инвестируем, первое — это суперсовременная техника и современнейшая технология, и появляются кадры, которые раньше мы убрали. Вчера В.Шанцев ездил на предприятие в Ярославскую область, там было в свое время хозяйство “Курбский бекон”. Очень мощное хозяйство, которое поставляло в Москву продукцию и кормило Ярославскую область. 3 года назад мы ввели туда нашу управляющую структуру с одного из хладокомбинатов, “ИКМА” называется. Вчера мы показывали, что мы сделали. Три года назад там было 300 свиней в комплексе, рассчитанном на 10000 голов. Сегодня там 11000 голов стоит на откорме. Там создается мощная фабрика по убою, имеется порядка 600 голов крупного рогатого скота, которого не было ранее. Это предприятие сейчас выращивает картофель. Построен комбикормовый завод. “ИКМА” пошла с таким же проектом, только по птице, в Пензенскую губернию. Сегодня предприятия, которые расположены вокруг этого поселка Курбы, хотят сдавать свое сырье на убойную фабрику, которая будет запущена буквально в январе. Организовался поток производства и гарантированные поставки в Москву, вновь стало оживать село. Мы там увидели сегодня 2 дополнительных магазина. Наши люди уже начинают заниматься оказанием помощи школам. Начинают осваивать и реконструировать брошенные дома, потому что пошли специалисты, понимаете? Там вчера беседовали с одной женщиной, рабочая фермы. Основной труд ее — посмотреть, как машина раздаст корм, и убрать отходы производства. Она получает всего 7000 рублей. В районе такой зарплаты никто не имеет. И уже требования, соответственно, к работникам предъявляются, там уже конкурс существует, там несколько человек претендует на одно рабочее место. Хотя другая совершенно беда. Мы спросили: “Как вам уровень вашей зарплаты?”. Она говорит: “У меня рядом соседка учительница или врач, которая получает в 1,5-2 раза меньше”. То есть следующая сфера — социальная. Потому что открыть производство — открыли. Обеспечить его инфраструктуру и социальную — это будет вторая задача. То есть этот процесс выгоден регионам в первую очередь. Мы производим питание, а они развиваются за счет этих инвестиций. Там хоть жизнь стала появляться; первое время директор, он приезжал туда, мне рассказывал: “Я спал в этом свинарнике, потому что негде было”. Рамы выбиты, стекла выбиты — сегодня туда можно приехать и посмотреть. Зажило само село, вот что самое главное.
Вопрос журналиста: Скажите, существуют государственные механизмы контроля над выпуском генномодифицированных продуктов? Не вытеснят ли они с рынка натуральные продукты?
А.И.Бабурин: Органом контроля является государственная инспекция по санитарным нормам, фитосанитарным и другим видам контроля. К сожалению, эта работа сегодня в зародыше, формируется в лабораториях, их достаточно большое количество. А это очень дорогое удовольствие. Но правительство Москвы выделило средства, в том числе и на создание таких лабораторий. Эта работа сейчас только разворачивается. Могу сказать, что сегодня и количество таких видов продовольствия, и содержание в них генномодифицированных продуктов настолько мало, что проблемой животрепещущей для нашего с вами здоровья сегодня пока нет. Кстати, скажу вам, что ученые пока еще не договорились, нет единого мнения: вредно это или безвредно. Одни считают, что вредно, не доказав, другие считают, также не доказав, что это безвредно. Но тем не менее проблема такая есть.
П.М.Спектор: Ну что, дорогие друзья, сейчас давайте Александра Ивановича отдадим в руки наших читателей, потому что сейчас будет “прямая линия”. Александр Иванович, большое спасибо за достаточно откровенные и полные ответы, надеюсь, мы не в последний раз встречаемся. Спасибо.
