Кровь на снегу

В новогоднюю ночь шестеро отморозков хладнокровно зарезали прославленного спортсмена, олимпийского чемпиона по велоспорту Дмитрия Нелюбина. Произошло это в ста метрах от 43-го отделения милиции Санкт-Петербурга, на пятачке перед бассейном “Петроградец”. По словам очевидцев, убийцы не убегали с места преступления. Напротив, они убедились, что дело сделано, и лишь тогда — спокойно, не торопясь — ушли. С окровавленными ножами в руках...

В голове эта злоба не укладывается. В канун Нового года белый пушистый Питер казался таким праздничным, таким домашним. Обманчиво защищенным... Когда-то на московской улице точно так же — открыто и нагло — ранили ножом великого пловца Александра Попова. К счастью, Саше повезло — он выжил. А Диму Нелюбина спасти не успели.

НЕЛЮБИН Дмитрий Владиславович

Родился 8 февраля 1971 г. в Санкт-Петербурге. Погиб 1 января 2005 года. Сын известного велогонщика Владислава Нелюбина. Заслуженный мастер спорта. Олимпийский чемпион 1988 года по велотреку в командной гонке преследования 4000 м. Многократный чемпион мира.

Друг Дмитрия Нелюбина, Игорь, в ту трагическую ночь был вместе с ним и сам едва не погиб.

— Игорь, расскажите, как же все произошло?

— Было часов пять утра. Мы отлично справили Новый год в гостях у нашего с Димой друга. Перед тем как расходиться, взяли петарды и бенгальские огни и пошли вместе с Димой и моей женой на улицу. Хотели устроить небольшой салют напротив дома. Было очень мило и весело. Поначалу я не обратил особого внимания на компанию из шести человек, которая шла в нашу сторону по другой стороне улицы. Вдруг эти ребята остановились. Двое из них направились ко мне. Дима и моя жена стояли немного в стороне. Дима пытался зажечь очередной бенгальский огонь. В руке у одного из парней я вдруг увидел огромный кухонный нож с 20-сантиметровым лезвием. Он подошел и ни с того ни с сего начал тыкать в меня острием...

— Вы случайно ничем этих ребят не спровоцировали?

— Я только крикнул: “С Новым годом!” — уже в тот момент, когда двое шли ко мне. А они с каким-то жутким кавказским акцентом: “Вы чо тут шумите?..” Дима сначала вообще не понял, что происходит. Он по натуре человек очень добрый, открытый. Ну и, конечно, попытался успокоить их: “Ребята, да вы что?! Праздник же!”

— А ваша жена?

— Сначала она побежала к тем четверым, что у арки остались. Она не видела, что они все вместе шли. Думала, помогут. А когда поняла, что все они заодно, бросилась домой — милицию вызывать.

— Что дальше было?

— В тот момент, когда Дима хотел нас разнять, те четверо направились прямо к нему. В руке у одного из них тоже был нож. Они окружили Диму, и пока я отбивался, тот, что с ножом, пырнул Диму в живот. Причем не вертикально, а плашмя, чтобы как можно больше сосудов перерезать...

— Потом они убежали?

— Спокойно пошли, ничего не боясь. По всей видимости, были уверены, что в праздники никто выслеживать их не станет.

— Были еще свидетели этого преступления?

— Да, неподалеку есть магазин “24 часа”, там были люди, они все видели. Но будут ли говорить — вот в чем вопрос.

— Когда приехала милиция?

— Через полчаса.

— Но ведь там две минуты ходьбы медленным шагом!

— Так праздник ведь! Милиционеры явно были только из-за стола...

— А “скорая”?

— “Скорая” по нашему вызову вообще не приехала. Мы стали ловить частника, чтобы везти Диму в больницу. Привезли его в 1-й мединститут, но там вышла какая-то женщина в халате и сказала: “Да вы что, никого нет!” В этот момент наконец приехала “скорая” — вероятно, по вызову милиции. Врачи хотели “подключить” ему сердце прямо там же, в машине. Не получилось. Тогда отвезли в Военно-полевую академию, в отделение шоковой терапии. Пять или шесть часов шла операция. И ведь он все это время жил, боролся... Он умер около около полудня, на следующий день. Хирург сказал, что если бы Димку привезли в течение 15 минут, то его еще можно было спасти.

...На роковом пятачке, где убили Диму, несколько дней стояли его портрет и венок со словами: “Здесь убили Дмитрия Нелюбина — русского человека”. Рядом проходят трамвайные пути. И водители каждый раз притормаживают в знак уважения к олимпийскому чемпиону.

Жена Наташа видела, как убивали Диму, из окна той самой кухни, где когда-то они познакомились. Тогда ей было 19, она училась в Псковском пединституте. Сейчас доучивается в Питере и преподает английский в Школе олимпийского резерва.

— Вы верили, что встретите такую любовь, прямо как в сказке?

— Однажды я сказала Диме: “Знаешь, я всегда мечтала о принце на белом коне...” А он ответил: “Вот я и приехал к тебе на белом “БМВ”. Это он тогда со своим другом — Сашей Панкратовым, мужем моей старшей сестры, — вернулся из какой-то поездки и пришел к ним в гости. Так мы и познакомились. Сидели на кухне, я была ненакрашенная, с нерасчесанной гривой только что вымытых волос. В общем, выглядела кошмарно. Но как же Дима на меня смотрел! У меня прямо заныло все внутри.

— Это была любовь с первого взгляда?

— Да. На следующий день мы пошли гулять... Знаете, в Питере есть такая примета: если влюбленные проедут за один день семь мостов, все у них будет хорошо. Так вот, мы не проехали эти семь мостов — мы их прошли. А потом мне надо было уезжать домой в Псков. И у меня просто сердце разрывалось.

В поезде я ехала с батюшкой. И сказала ему: “Мне кажется, я уезжаю от своей любви...” А он так посмотрел и спрашивает: “Зачем же уезжать?” И тогда я поняла, что должна вернуться в Питер, что хочу быть только с ним, с моим Димкой.

Знаете, когда в прошлом году я поняла, что беременна, и сказала ему об этом, Дима вдруг признался: “А я знал. Чувствовал”. И всегда прикладывал руку к моему животу, потом прислушивался, что там происходит. Когда Тимофей родился, Дима не спускал его с рук. Он был так рад сыну, хотя свою дочку Майку — от первой жены-бельгийки — тоже обожал.

Он ведь никогда не кичился своими заслугами. Я вообще не знала, кто он. И только когда мы встречались уже месяца три, я вдруг спросила: “Слушай, у тебя фигура такая атлетическая — ты случайно спортом не занимался?..” Тогда только выяснилось, что он олимпийский чемпион.

— После того, что случилось, вы разговаривали с первой женой Димы?

— Конечно. Марийка рыдала. Она сказала, что всей душой поддерживает меня. Что приедет на следующей неделе, как только выправит документы. В праздники ведь никто не стал бы этим заниматься.

Алексей Волков, исполнительный директор Центра велоспорта, первый тренер Димы Нелюбина:

— Дима был самый маленький в спортивном лагере. У него по жизни так складывалось, что он тренировался со старшими. Но они никогда его не травили. У нас вообще как-то не приветствовалась дедовщина, вроде: “Слышь, малой, ты иди сначала велосипед нам помой!” Ребята всегда его любили. Он не злой был. Даже когда проигрывал, не срывался ни на кого. Помню, как Дима сказал мне: “Мужчины не плачут. Мужчины огорчаются!” Господи, думаю, вот тебе и мужчина — только трусы да туфли велосипедные и видно, а между ними ножки тонюсенькие и коленки острые торчат. Сам беленький такой, с виду совсем дите... Но талант сразу проявился, и я стал уговаривать Александра Анатольевича Кузнецова, нашего гуру, взять Диму в команду, хотя он не занимался в спортивном интернате, кроме того, его возраст Кузнецов тогда не брал. Диме лет 13, кажется, было. И все-таки Кузнецов его взял, чутье подсказало...

Дмитрий Нелюбин до сих пор остается самым юным олимпийским чемпионом за всю историю нашего велоспорта. Он выиграл Игры-88 в 17 лет, был тогда в четверке с легендарным Вячеславом Екимовым, многократным олимпийским чемпионом. В жестком финале наши опередили главных соперников — немцев. С тех пор судьбы Екимова и Нелюбина переплелись. И так сложилось, что в этот Новый год Слава оказался первым, кто дозвонился до Димы, причем из Испании. Тогда он в последний раз слышал голос друга...

— Наверное, Дима был счастливчиком? — спросила я у Славы, который немедленно прилетел в Питер, как только узнал о беде.

— Не то что счастливчиком. Он талантом был. Мгновенно ворвался в велоспорт, а через 2—3 года уже был в стартовой команде. У Кузнецова он стал заниматься в 84-м году, а Олимпиаду выиграл в 88-м.

— Такой яркий взлет, а потом словно исчез. Знаете, как в кино — звезда одной роли, но зато незабываемой...

— Ну да, потом он начал свою карьеру как шоссейный гонщик-профессионал. И завоевал еще 8 золотых медалей на чемпионатах мира.

В 1993 году я его взял с собой в команду, которая называлась “Хистор”. Диме было сложно адаптироваться в профессиональном спорте. Слишком тяжелый график, нужно тренироваться постоянно. Хотя он ни в коем случае не был лентяем, мы два года работали колесом к колесу, и он выполнял ту же программу, что и я.

— Может быть, он рановато ушел в профессионалы.

— Да нет, 21 год, нормально... Как человек он был просто сгусток энергии, он всех заражал своим жизнелюбием. Даже когда ему на самом деле было плохо. Помню, у нас был зимний сбор на Майорке, и предстояло там встречать Новый год. А что такое Майорка зимой? Это средний туристический возраст 85 лет, делать абсолютно нечего. И все эти старички обожают сидеть в огромных холлах, болтать до бесконечности, попивая чай и кофе.

Но Дима не растерялся. После программного праздничного ужина попросил поменять музыку на более энергичную, и мы с ним и моей женой так зажгли, что все бабульки повскакивали со своих кресел и отплясывали так, что панталончики тряслись. Никто бы не подумал, что тогда Диме было очень тяжело. Он разводился с женой-бельгийкой, с карьерой тоже все было непонятно — то ли заканчивать, то ли двигаться дальше. Но Дима не сломался, не впал в депрессию. Просто стал постепенно, не торопясь занимать нишу за нишей. И нормально перешел в обычную жизнь, не сел на кочергу, как говорится.

— И чем же он стал заниматься в обычной жизни?

— Пока жил в Бельгии, работал охранником на дискотеке. Конечно, это не была его основная работа или способ заработка. Скорее это было нужно для статуса.

— В смысле?

— Это был нормальный официальный контракт. Когда тебе оплачивают страховку и прочие блага как настоящему европейцу.

— Жена Димы была спортсменкой?

— Вообще никакого отношения к спорту не имела. Она была очень образованна. Знала в совершенстве 4 языка. Символично, что Дима познакомился с ней на той же Майорке. Так случилось, что за 4 дня до отъезда Дима увидел Марийку. Она работала гидом-переводчиком у туристов-бельгийцев. И роман потом перерос в более серьезное чувство.

— Дима легко адаптировался в Европе?

— Мне было тяжело, потому что я был одним из первопроходцев и понятия не имел, как жить в чужой стране. А Дима шел уже по моей протекции, так что путь ему по сути был расчищен. Но года четыре назад Дима вернулся в Россию, нашел себе здесь работу нормальную. Сначала продавал вместе с москвичами велосипедное оборудование, потом стал заниматься новой фирмой “Мастербайк” в родном Питере. Велосипедный бизнес довольно-таки стабильный заработок...

И все же, как оказалось, стабильный условно. На собственное жилье Диме накопить так и не удалось. За победу на Олимпиаде квартиру ему так и не дали — хотя обещали. Теперь его жена и сын — бездомные...

...На следующий день после похорон друг семьи Иван Трифонов собрал инициативную группу из 20 человек. Надо было “двигать” расследование — ведь в праздники никто этим делом заниматься не собирался. Как оказалось, 2 января в оперативных милицейских сводках об этом убийстве информации вообще не было.

— Первые сообщения попали в прессу только вечером 2-го, — рассказывает Иван. — И то лишь потому, что мы случайно встретили в ресторане спортивного комментатора пятого питерского канала... Теперь же у нас три главные цели. Добиться, чтобы самые мощные силовые структуры подключились к расследованию и довели его до конца — мы даже написали письмо на имя Валентины Матвиенко. Второе — организовать велогонку памяти Димы “Мемориал Нелюбина”, чтобы она стала традиционной и болельщики никогда бы Диму не забывали. И третье — мы решили открыть банковский счет на имя Диминой жены Наташи. Слава Екимов уже перечислил в этот фонд 6 тысяч долларов. И мы надеемся на помощь читателей “МК”.

Диму похоронили на Богословском кладбище. Прямо напротив — могила Виктора Цоя. Они были такими разными, но оба погибли молодыми...

Семья Нелюбиных и их друзья часто собираются на кладбище. К ним подходят незнакомые люди, подбадривают: “Держитесь!” Но Димина мама не может ни ходить, ни говорить. При мне она сидела около могилы, отчаянно и нежно прижимая к себе двухмесячного внука Тимофея. Диминого сына...

Владислав Викторович Нелюбин потом рассказал:

“Знаете, нам ведь чудом удалось похоронить Диму на третий день, как положено. Дело в том, что мы не имели права делать этого до вскрытия. Но у нас ведь даже не было свидетельства о смерти, и никто бы нам его не выдал до конца праздников. И только благодаря помощи друзей и их связям Диме все-таки провели вскрытие без этой бумаги. Мы простились с сыном по христианским законам...

Знаете, Новый год в нашей семье не будут отмечать больше никогда...”